Питер Гринуэй, как мальчик из анекдота про «волки! волки!», повторял свою формулу «кино умерло» так долго и так часто, что его перестали слушать. А зря — проходив все нулевые в городских сумасшедших, Гринуэй недавно выступил в московском Манеже, и оказалось, что он пророк.
Его лекцию хочется цитировать бесконечно. Если коротко, суть (как и прежде) такова: в начале было слово, кино выросло из слова, но теперь оно стало частью визуального потока и растворяется в нем, как растворилась классическая живопись. Ни разу не побывав в Милане, вы знаете «Тайную вечерю» Леонардо по открыткам и конфетным коробкам — то же самое с «Аватаром» и «Титаником». Кино в целом и отдельный кинофильм в частности — музей образов, открытый для всех.
Гринуэй прав, таких друзей сдают в музей — кино вышло из моды. Все самое модное в кинематографе на самом деле является чем-то другим: телевидением (бесконечно обсуждаемые сериалы), артом (шумные набеги известных художников вроде Стива МакКуина на кинофестивали), технологией («Хоббит» в 48fps — тошнит или не тошнит?).
«Таких друзей сдают в музей — кино вышло из моды»
Индустрия игр по доходности уже обогнала Голливуд: Wii Play покупает больше людей, чем билеты на «Гарри Поттера», и так уже не первый год. Что это значит? Что новое поколение в меньшей степени проникается (или не проникается вовсе) культурой просмотра кино. В своем октябрьском материале сайт Vulture приводит список студийных проектов с участием пожилых звезд и публикует комментарий эксперта, который объясняет: пенсионеров все больше, и это как раз те люди, которые привыкли ходить в кино и будут ходить в кино. В этом смысле победившая на Каннском фестивале «Любовь» (с актерами за восемьдесят) — поддержка тренда на арт-фланге (в 2008-м «На девятом небе», фильм Андреаса Дрезена про эротическую жизнь двух стариков, показывали в Каннах вне основного конкурса — это было сильное и даже шокирующее зрелище).
Скоро пенсионеры унесут кинематограф в могилу, и изобретение Люмьеров можно было бы окончательно похоронить, если бы не человеческий фактор, который всегда сбивает технический прогресс с его победительного линейного пути. Люди не начинают меньше любить то, что умерло, — часто они начинают любить это больше. (Мы ведь вообще — цивилизация некрофилов, самые популярные фотографии в фейсбуке за всю историю его существования: все, что не Обама, — ностальгия, смерть, тяжелые болезни).
«Люди не начинают меньше любить то, что умерло, — часто они начинают любить это больше»
Вместе с приходом новейших технологий и выдавливанием кино на территорию Альцгеймера 2012 год стал и годом начала борьбы за сохранение кинематографа именно как искусства на кинопленке — сейчас она выражается в составлении петиций о регламенте фестивальных показов (определенный процент проекций — с пленки) и спасения кинотеатров с 35-миллиметровыми проекторами.
Нет, это не просто луддиты. Борьба за пленку, за показ с конкретной, осязаемой бобины в сегодняшней технологической ситуации означает, что в кино — самом воспроизводимом из искусств — появляется и закрепляется понятие «оригинал» (а все, что вы качаете из iTunes и Rutracker, — копии). Оригинал произведения выставляется в музее, и встреча с ним требует специального набора действий, как знакомство с «Тайной вечерей» Леонардо.
Разрушаясь как бизнес (хотя бы в перспективе, потому что пока этого не произошло и вряд ли все-таки произойдет в ближайшее время), кино имеет шанс уцелеть как самостоятельный вид искусства. Или, освободившись от навязанной еще Люмьерами необходимости быть высокодоходной индустрией, станет искусством впервые.