Летнее чтение-2008
Лучший тревелог
Координаты: Свен Линдквист «Уничтожьте всех дикарей», Европейские издания, Москва, 2007
Автор: шведский журналист и странствующий философ, объехавший в начале 90-х Африку
В двух словах: мрачная, органно-торжественная, сотрясающая нутро книга. Рамка — рассказ человека, путешествующего по Сахаре на автобусе. Он постоянно перечитывает «Сердце тьмы» Конрада, его клинит на одной фразе. Цель его поездки — исследование понятия геноцида, демонстрация наличия неотменяемой связи между понятиями прогресса и геноцида. Это полутревелог, полубиография Конрада, полуистория колонизации Африки, полулитературоведческий комментарий к «Сердцу тьмы». Мы видим, каким образом Европа за двадцать лет завоевала целые континенты — и как Гитлер был лишь последним в цепочке; а учителями и основными предшественниками Гитлера были британцы — которым, правда, удалось навязать потомкам свою версию истории. Автор испытывает чудовищные физические страдания из-за того, что знает, как было на самом деле, сколько и какими способами было уничтожено: «В желудке вздувается огромный кровянистый пузырь. Весь живот полон черной крови»
«Слово «Европа» происходит от семитского слова и означает просто «тьму». Та фраза, что сияет на экране, — воистину европейская. Эта мысль прошла длинный путь, прежде чем на рубеже веков (1898–1899) ее наконец сформулировал писатель Джозеф Конрад. Куртц, главный герой конрадовского «Сердца тьмы», завершает свое эссе о цивилизаторских задачах белого человека среди африканских дикарей постскриптумом, в котором кратко резюмируется все содержание его высокопарной риторики. И эта фраза светится на меня с экрана: «Exterminate all the brutes» — «Уничтожьте всех дикарей»
Детали: детали панорама современной Сахары; история экспедиций Стэнли; история уничтожения аборигенов Тасмании; анализ эстетики Киплинга; колониальные приключения Черчилля; комментарий к конрадовскому «Сердцу тьмы»; ратцелевская теория Lebensraum, Дарвин и нацисты
Лучшая книга о психологии
Координаты: координаты Малкольм Гладуэлл «Озарение. Сила мгновенных решений», Вильямс, Москва, 2008
Автор: один из 100 самых влиятельных людей в мире, по версии The Times, журналист The New Yorker, автор всего двух книг, каждая из которых становится эталоном жанра. Первой был «Переломный момент». Пишет от «я», в качестве примеров часто использует случаи из собственной повседневной жизни. В качестве импульса для написания «Озарения» называет эпизод, когда полицейские приняли его за другого человека — насильника. Единственное, на что они смогли сослаться, — у того тоже была копна кучерявых волос; абсурдное объяснение, имеющее, однако, глубокую подоплеку
В двух словах: увлекательнейшая книга о замеченном Гладуэллом психологическом парадоксе. Первые, самые мимолетные впечатления о незнакомом предмете или явлении могут быть более информативны, чем долгое и подробное изучение предмета. Иногда интуиция, «озарение», эффективнее кропотливой логической работы. Человек обладает способностью делать мгновенные тонкие срезы — и если бы этой способности не было, люди бы просто не выжили, слишком много экстремальных ситуаций
«Ранним утром 1899 года в саду отеля Globe в Ричвуде, штат Огайо, случайно встретились двое мужчин. Обоим чистили ботинки. Первого — плотного краснолицего человека с прямыми черными воло- сами — звали Гарри Догерти. Это был адвокат и политик, этакий Макиавелли из Огайо, мастер закулисных интриг, тонкий знаток человеческой натуры. Его новым знакомцем был Уоррен Хардинг, редактор газеты из небольшого городка Марион. Догерти только посмотрел на Хардинга и был буквально потрясен его внешностью. <…> В тот момент, когда Догерти рассматривал Хардинга, в его мозгу промелькнула мысль, изменившая американскую историю: «А ведь из него выйдет отличный президент»
Детали: революция в классической музыке, «убийственные» офисные кресла, импровизаторы в стендапкомеди, отличие кока-колы от пепси-колы, методика экспресс-знакомств, чтение мыслей, женоненавистничество и расизм чикагских автодилеров и секреты спальни
Лучшая публицистика
Координаты: Джулиан Барнс «Письма из Лондона», АСТ, Москва, 2008
Автор: британский писатель («Англия, Англия», «История мира в 10 1/2 главах», «Артур и Джордж»), тоньше прочих чувствующий нюансы «английскости» — и по-этому завербованный американским журналом The New Yorker не то в шпионы, не то в корреспонденты
В двух словах: полтора десятка очень плотных репортажей, эссе и очерков — обо всем, что происходило с англичанами в 90-е, а также о неочевидных для иностранцев подоплеках этих событий и явлений. Падение Тэтчер, лицемерие и некомпетентность политиков, открытие туннеля под Ла-Маншем, афера «Ллойдз», ксенофобия таблоидов, шахматный матч Каспаров — Шорт, фатва для Рушди, снобизм аристократов, развод Чарлза и принцессы Дианы — и еще миллион сюжетов. Идеальная журналистика — и идеальный гид по Англии 90-х
«История, пусть даже и, на первый взгляд, примитивная и несерьезная, часто доходит до нас в противоречащих друг другу версиях. Так, в последнюю неделю ноября британская публика, недовольно насупив брови, ссутулилась над следующей головоломкой. Заходил ли 16 ноября, в понедельник, вечером мужчина средних лет — невысокий, кругленький, носящий довольно нелепую седеющую челку — в Thresher’s, винноводочный магазин на Прэдстрит, в районе Паддингтон, и приобрел ли он там одну бутылку шампанского Bricout, а также пачку сигарет Raffles (общая стоимость £17,47), или — заходил ли тот же самый человек за день до того в другой филиал той же самой сети винных магазинов и купил ли он три бутылки вина (общая стоимость £17,47) там? Для большинства из нас все это не имело никакого значения, но, несомненно, значило очень многое для человека, о котором идет речь, — мистера Нормана Ламонта, Канцлера Казначейства»
Детали: очень смешно, если продеретесь
Лучший переводной роман
Координаты: Джонатан Коу «Клуб ракалий», Фантом Пресс, Москва, 2008
Автор: британский романист («Какое надувательство!», «Дом сна»), умеющий не только шутить, но и вести разговор с гневом и пристрастием (особенно когда речь заходит о тэтчеровской Англии)
В двух словах: трагикомический (смешной и трогательный, очень коуианский смех сквозь слезы) сериал из жизни нескольких бирмингемских семей — и одновременно ностальгический роман об еще не изуродованной Тэтчер, но уже неспокойной, на всех парах несущейся в отвратительное будущее Англии 70-х. Школьники озабочены сексом и рок-н-роллом, их отцы и матери — сексом и работой, все вместе так или иначе сталкиваются с расизмом, эхом войны и ирландскими бомбами
«Нет, знаешь ли, вам больше не удастся дурачить мир вашей ах какой очаровательной застенчивостью, вежливостью, английской ироничностью и английским самоуничижением. Спроси любого самостоятельно мыслящего валлийца, шотландца или ирландца и ты получишь один и тот же ответ. Вы — люди жестокие, кровожадные, алчные и склонные к стяжательству. Нация тунеядцев и мясников. Тунеядцев и мясников, говорю я тебе!» Глин, сидевший, наклонясь к рулю, стискивая его побелевшими от напряжения пальцами, откинулся назад, резко вздохнул и спросил: «Ну-с, что ты скажешь на это, англичанин?» Последовало долгое молчание — Бенжамен, поджав губы, тщательно подбирал слова. «Что же, существует и такая точка зрения», — ответил он»
Детали: «Клуб ракалий» — первая часть дилогии; вторая, «Круг замкнулся», про тех же героев двадцать лет спустя вот-вот будет переведена
Лучший фантастический роман
Координаты: Вероника Кунгурцева «Похождения Вани Житного, или Волшебный мел», ОГИ, Москва, 2007
Автор: никем не замечаемая, сама себя, по-видимому, очертившая волшебным мелом писательница, живущая в Сочи; и если она в самом деле напишет продолжение «Приключений Вани Житного» и найдет кого-нибудь, кто расскажет о ней широкой публике, — то эпитеты «русская Ролинг», «русская Сюзанна Кларк», «русский Гейман» быстро станут общеупотребительными
В двух словах: странная, смешная и страшная, ломающая все стереотипы сказка, действие которой происходит в современной — точнее, ельцинской — России. Подкидыш Ваня, проживающий в инфекционном отделении больницы, оказывается ведьминым внуком и по просьбе бабушки (на самом деле бабушек-ведьм несколько) отправляется в путешествие по России: ее дом сносят под строительство торгцентра, и нужно найти волшебный мел, делающий его невидимым. Ване помогают домовик и говорящий петух; по ходу они оказываются на дне реки, в заколдованном лесу, в Белом доме и на конкурсе красоты
«Тележки, на которых стояли домовики, теперь крутились под самым потолком вокруг люстры, ровно обезумевшие мухи. А вокруг них все расширяющимися кругами летал Перкун. Вот одна из теле- жек с Казанком на борту прянула в сторону от люстры, Шишкова тележка ринулась следом, догнала и пристроилась сбоку. Шишок взял вражеское судно на абордаж. Он перепрыгнул со своей тележки на Казанкову, едва не сверзившись вниз, но как-то устоял на ногах. А его тележка, повисев немного в воздухе, стала, крутясь и переворачиваясь, падать вниз, прямо в толпу визжащих людей»
Детали: пока домовые дерутся на Казанском вокзале (из-за Сталина, между прочим), в результате фальсифицированных выборов на дне реки пришлые новорусские утопленники захватывают власть над исконными рыбами и водяными — и это еще не конец: появятся еще беженцы из Абхазии, души вытравленных младенцев, защитники Белого дома…
Лучший детектив
Координаты: Дэвид Дикинсон «Смерть в адвокатской мантии», Слово/Slovo, Москва, 2007
Автор: английский журналист, прославившийся тем, что именно ему Би-би-си заблаговременно заказала написать некролог для Елизаветы II. Кроме статей продолжает сочинять серию ретродетективов о лорде Пауэрскорте («Ад в тихой обители», «Банк, хранящий смерть» и проч.), расследующем преступления в Англии конца XIX — начала ХХ века. В общем, британский аналог Акунина — только с более скромным самомнением
В двух словах: классический английский детектив — и пятый роман в серии. Февраль 1902 года, Лондон. На праздничном обеде коллегии адвокатов убит высокопоставленный юрист — хлопнувшись лицом в тарелку с борщом, кровавым уже не только в смысле цвета, но и консистенции. Очень скоро к нему присоединится его коллега — тоже, по-видимому, знавший слишком много о том, что кое-кто прибирает к рукам деньги, предназначенные инвалидам и юношам из малообеспеченных семей. Немедленно рекрутированный лорд Пауэрскорт с энтузиазмом погружается в мир лондонских судейских крючков и их махинаций; компетентная бухгалтерская ревизия откроет колоссальные злоупотребления
«И тогда вы его убили. А Вудфорда Стюарта, которого не было на банкете, вы застрелили позже. По-видимому, спрятали его труп в своих личных апартаментах этажом выше, а потом ночью перенесли к церкви в Темпле. Я говорил сегодня о первом, втором, третьем и четвертом подозреваемом. Вы, господин <…>, — пятый. И я пришел к выводу, что те четверо невиновны. Единственный убийца — вы». <…> зарычал»
Детали: небольшой круг подозреваемых, безукоризненно прописанные мотивировки, яркие психологические портреты, галерея эксцентричных второстепенных персонажей, вопиющая неестественность всего, умеренно остроумные реплики в диалогах, ремарки о поднятых бровях, наконец, несколько эффектных сцен, где появление персонажей с пистолетами кажется уместным и даже обязательным
Лучшая книга об экономике
Координаты: Роберт Л.Хайлбронер «Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи», КоЛибри, Москва, 2008
Автор: американский экономист, историк и журналист (1919–2005), написавший самую успешную книгу по истории экономики со времен «Богатства народов» Адама Смита. Замечательной прозой, кстати
В двух словах: история о том, как человечество обнаруживало основные законы экономики, рассказанная через биографии полутора десятков великих «философов от мира сего» — экономистов. В галерее портретов — Адам Смит, Мальтус, Рикардо, Милль, Веблен, Сен-Симон, Роберт Оуэн, Маркс, Кейнс, Шумпетер. Кейнс говорил, что «хороший экономист должен обладать редким сочетанием навыков, в той или иной мере он должен одновременно быть математиком, историком, государственным деятелем и философом»; как правило, все «философы» были великими учеными, но плохо справлялись с повседневными проблемами, и поэтому жизнь раньше или позже била их по голове (плюс для биографа). Удивительным образом, в целом получается не просто коллекция очерков о чудаках, но книга, дающая систему, картину мира. По крайней мере мира капиталистического: Хайлбронер настаивает на том, что экономика — сложная, многомерная модель общества, включающая в себя не только финансы, но и психологию, политику, социологию, мораль, исторические традиции, климат и проч., — не дает панацеи для всех обществ
«Примером может служить борьба за контроль над железной дорогой Олбани–Саскуэханна, ключевым звеном системы, обладать которой хотели аристократичный Морган и Джим Фиск. Один конец полотна находился в руках Моргана, в то время как другой был оплотом Фиска. Их конфликт был разрешен так: каждый сел в паровоз на своем конце дороги и направил его, словно на огромном игрушечном железнодорожном полотне, в сторону соперника. Даже после столкновения проигравший (Фиск) не сдался, а ушел с высоко поднятой головой: отдирая от земли рельсы и круша строительное оборудование»
Детали: множество бонусов читателю, например, чрезвычайно остроумный пересказ марксовского «Капитала» — и даже внятное объяснение понятия «прибавочной стоимости»
Лучший отечественный роман
Координаты: Александр Иличевский «Матисс», Время, Москва, 2007
Автор: гениальный физик, съехавший однажды с нарезки и принявшийся сочинять стихи, рассказы и романы. До 35 лет никто не принимал его всерьез — пока «Новый мир» не напечатал «Ай-Петри» и «Матисса»; теперь — лауреат Букера и, похоже, надолго ключевая фигура русской литературы
В двух словах: ломящийся от удивительного материала, пышный, избыточный, затопленный метафорами — но и тяговитый, с сюжетом — роман о галлюцинирующем наяву физике Королеве, который устал и от науки, и от омерзительных девяностых/нулевых, бросил все, обручился со статуей, проплутал несколько недель в адском лабиринте секретного метро, затем ушел странствовать с бездомными и, умирая от упоения левитановскими пейзажами, растворился в русском ландшафте, буквально
«Королеву казалось, что вокруг слепых зыбила, дышала воронка. Ему трудно было находиться рядом — реальность вокруг них была разрежена. Она запутывалась, заштриховывалась, заплеталась сверхточными движениями пальцев, разносилась вдребезги по околесице разнобоя слепых взглядов. <…> Голова кружилась при выходе в открытое поле, отброшенное негативом, в лабиринт перелесков, в область сна наяву — и, очнувшись, Королев спешил податься прочь, на твердое зрячее место. И так однажды не стал останавливаться на задах за цехом, курить одну за другой в кулак, пинать проржавленную цистерну с надписью «Кислота!», выбивая из нее тягучий бом-м, бом-м-м-м, а вышел с территории, дошел до вокзала и сел в электричку — налегке, бросив пожитки на съемной квартире, в которую больше не вернулся»
Детали: материал Иличевского — странная Москва, бомжи и физики, фантастические русские истории и пейзажи — настолько удивителен, что читатель готов простить ему все — обмороки, повторы, странные сцены, путаный синтаксис, отступления, открытый финал. Действительно великий роман, несмотря ни на что
Лучшая книга по истории
Координаты: Роджер Осборн «Цивилизация. Новая история Западного мира», АСТ, Москва, 2008
Автор: английский историк и журналист
В двух словах: замечательно цельная, подробная, в 750 страниц, история Западного мира от неандертальцев до Путина в экономическом, юридическом, философском, военном и научном аспектах. В центре — идея цивилизации, артикулированная лишь в XV веке и поначалу маргинальная, однако к XXI веку ставшая ключевой (Буш назвал месть за башни-близнецы «битвой за цивилизацию»). Проблема в том, что история показывает, что «фундаментальная вера западной цивилизации в возможность разумного переустройства мира к всеобщему благу лежала в корне каждой пережитой нами антропогенной катастрофы». И раз так, идея цивилизации — скомпрометирована
«И какое место в этом меняющемся мировосприятии достанется искусству — бриллианту в короне нашей цивилизации? Если мы больше не верим Кеннету Кларку и его заверениям, что «великое» искусство есть предельное выражение цивилизации, каково наше собственное мнение? Не сделалось ли благодаря тотальному господству популярных форм — поп-музыки, кино и телевидения — так называемое «высокое искусство» ненужным, лишенным общезначимости довеском? И если живопись, скульптура и литература столь часто кажутся сосредоточенными единственно на критике, высмеивании или прямом отказе от господствующих ценностей, то в каком смысле искусство являетсяесли вообще когда-то являлось — высшим выражением цивилизации?»
Детали: детали нынешнее уродливое торжество идеи цивилизации позволяет историку давать самые неблагоприятные прогнозы. Никакого лучезарного будущего у Запада нет
