«Меня спрашивают: «Почему бы вам не снять кино о хороших детках?» Кирстен Шеридан — о подростках, родительском доме и ирландском логоцентризме

«Дискосвиньи»

2001

Снятый Шеридан в 26 лет фильм о связанных намертво еще при рождении старшеклассниках — Поросенке и Свинке. Тогда казалось, что именно таким будет кино в XXI веке: бешеным, сентиментальным, подростковым, выкручивающим на максимум громкость.

 

«Август Раш»

2007

Неудачный американский дебют Шеридан — слишком слащавая история сироты, который слышит музыку и ждет родителей, потерявших его и друг друга 11 лет назад. 

 

«Кукольный дом»

2012

Компания гопников вламывается в пустой дизайнерский особняк, ночь проходит в разрушении и угаре, а на утро случается неожиданный катарсис. Странный клаустрофобичный фильм, в котором повзрослевшая Шеридан смотрит на подростков уже как на представителей иного племени.

— Ирландское кино вообще существует?

— Да, и чувствует себя все лучше. Проблемы начинаются, когда ирландское кино пытается быть американским кино или английским. Ирландцы — люди, которые веками писали, особенно много для театра. Логоцентрическая страна, визуальной культуры как таковой у нас не было. Сейчас начала появляться.

— Откуда она берется, если ее не было?

— Хороший вопрос, и ответа на него я не знаю. Мы вообще не визуалы, все завязано на слове.

— Как и мы.

— Да? Ну да, конечно, русская литература... И все-таки каким-то образом в последние годы у нас появилось огромное количество потрясающих видеохудожников. И когда и как это случилось — вопрос для серьезного изучения. А я как раз хотела снять фильм, в котором почти не говорят. 

— Кстати, об американском кино. Вы сделали один фильм в Америке и собираетесь делать еще один.

— Да, собираюсь, даже два. Один из них — игровой фильм об Эми Вайнхаус, сейчас ищу бюджет. Второй — экранизация книги Дэна Фанте (бестселлер «Mooch». — Прим. ред.).

— Давайте поговорим о «Кукольном доме». Почему вы решили снять фильм в замкнутом пространстве?

— У меня был дом, вот и все — дом моих родителей, в котором можно было снимать бесплатно. В общем, был дом, и специально под него я написала сценарий. В очень хорошем месте, а я хотела сделать кино про ребят, которые сами не из такого хорошего места. Они вламываются туда, и это столкновение двух миров.

— Получается социальная критика, как у Кена Лоуча, только слегка психоделическая.

— Лоач известен тем, что не дает непрофессиональным актерам читать сценарий, — они не знаю, что их ждет в следующем эпизоде. И я в этот раз решила попробовать поработать так же.

— Еще ваш фильм напоминает «Заводной апельсин» — эпизод, в котором Алекс с друзьями вламывается в загородный дом к писателю.

— Знаете, в фильме Кубрика мне больше всего нравится саундтрек, контраст между классической музыкой и антиутопической картинкой — скорее об этом я думала. Мне кажется, у меня не такой мрачный фильм, более реалистичный, и герои более человечные. У каждого из персонажей есть по небольшому эпизоду, в котором они могут как-то проявить себя.

— У вас тоже музыка важную роль играет: есть и Сен-Санс, и техно, и Эдит Пиаф.

— Саундтрек уже к готовому фильму подбирали. Заранее я точно знала только то, что мне понадобиться детский хор — для контраста с подростковым безумием в кадре. Оригинальную музыку писал Хауи Би, композитор, который много работает с U2. Еще там есть две песни Dead Man's Bones — это группа Райана Гослинга. А Эдит Пиаф я просто люблю.

— Когда вы снимали «Дискосвиней», вы были почти так же молоды, как ваши герои. Прошло больше десяти лет, и вы опять снимаете о подростках.

— Да, поэтому я решила, что у актеров будет возможность влиять на процесс и на результат. У нас были репетиции, очень много было придумано именно тогда, причем не мной, а ими. Я просто направляла ход их мыслей и действий. Не думаю, что я сейчас могла бы написать роли для десятка персонажей-подростков: у них совсем другой мир, другая жизнь.

— Вы следите за современной подростковой культурой, за тем, что они делают в сети, например?

— Да, очень внимательно слежу. Считается, что социальные сети и мобильный интернет невероятно упрочил связи между людьми, но верно также и обратное: отношения перемещаются в область механического, учащаются, но одновременно упрощаются. Что-то важное выпадает — близость. Хотелось бы побольше подумать о том, что происходит с человеком в эпоху, когда каждое его действие потенциально может быть задокументировано, снято на камеру и выставлено на всеобщее обозрение.

— Вам не кажется, что сейчас сложнее делать кино о подростках, чем в 1990-е, когда Ларри Кларк снимал «Деток»? Столько ханжества, ограничений, обвинений в педофилии по любому поводу.

—  Возможно, вы правы. Люди становятся все более консервативными, я это заметила даже по реакции на «Кукольный дом», хотя противоречивое отношение — в любом случае хорошо для картины. Вот меня спрашивают: «Почему бы вам не снять кино о хороших детках?» Ну как почему? Потому что подростки такие. Да, все больше людей идут в кино за зрелищем, за развлечением, за «Аватаром». Сейчас никто не хочет смотреть в кино на реальных людей. А мой фильм — он об отношениях, о мгновениях, о взглядах.