«Не нужно бояться доброты» Актриса Мария Шалаева — об изживании юношеского максимализма

— Я слышала, что фильм «Я буду рядом» должен был быть другим: ваша героиня не умирает и пытается вернуть сына. Это правда?

— Паша снял сериал с одной концовкой, а киноверсия получилась другой. Не стоит обсуждать, какой она могла бы быть. Самое важное, что фильм выходит в прокат, а значит, дойдет до зрителей. Да, Паше пришлось идти на какие-то компромиссы, но есть же телевизионная версия, в которой финал такой, каким он его задумывал. Можно сказать, что сериал — своеобразное продолжение фильма.

— А когда выйдет сериал?

— На стадии производства нам отказали все каналы. Может быть, сейчас, когда есть киноверсия, получившая кучу призов, его кто-нибудь возьмет и покажет. Если честно, не знаю всех тонкостей, я же просто актриса. 

— Вам какая версия больше нравится?

— Сериал. Киноверсию я пока даже не смогла досмотреть до конца. Где-то на пятнадцатой минуте мне становится не по себе и я всегда ухожу. Это чувство нельзя назвать страхом, скорее похоже… Знаете, когда люди слушают свой голос, записанный на диктофон, им кажется, что он у них ужасный и некрасивый? Вот у меня возникает примерно такое же чувство. Становится грустно. Кажется, что получилось что-то не то. Но это просто вопрос времени.

— Руминов сразу выбрал вас на роль матери?

— Не сразу, конечно. Все-таки этот сценарий Паша написал лет десять назад. Носился с ним, пытался получить деньги, реализовать его. Для него это стало делом жизни: Паша потерял обоих родителей из-за рака. Кроме того, у него есть сын примерно того же возраста, что и мальчик в фильме. Много личного связано у него с этой историей. Вообще, сначала я должна была играть другую героиню. Потом началась череда бесчисленных проб — то одна роль, то другая. Они меня ужасно вымотали, и я, не выдержав, сказала: «Ребята, давайте я сыграю свою маленькую часть, и все». А мне говорят: «Маш, да мы же тебя на главную роль хотим!» Тогда я чуть не отказалась. Мне же постоянно достаются такие роли: больная, сумасшедшая, наркоманка, аутистка. А мне так хочется сыграть нормального здорового человека. Но в итоге согласилась.

— Знаете, когда я смотрела фильм, меня покоробила бьющая из людей доброта.

— Покоробила?

— Да. Я думала: почему, черт возьми, все такие добрые и хорошие? Мне казалось, здесь какой-то подвох.

— Паша очень точно сказал на «Кинотавре», что абсолютно злых людей нет. Есть травмированные, которые ведут себя агрессивно, но по-настоящему злых… Вот вы таких людей знаете? Я — нет. Конечно, хочется, чтобы все остальные были чуть хуже, чем ты сам. Но это не так. Не нужно бояться доброты.

— Разве люди боятся доброты?

— Вы же сами сказали: вам не понравилось, что в фильме все добрые. Я сейчас вспомнила историю, которая произошла с моим знакомым оператором. Он еще был солдатом и участвовал в Боснийской войне. Стоит на своем посту и видит, как к нему идут бабушка с внуком, а у внука в руках — граната. Вот такая ситуация — либо он, либо они. Со стороны кажется, что он убил бабушку с ребенком. Но ему было 18 лет, что он должен был сделать в этой ситуации? Он помнит об этом уже двадцать с лишним лет и до сих пор считает, что у него руки по локоть в крови. Но разве он виноват? Я это к чему говорю — злых людей нет, есть такие ситуации. И не стоит оценивать их однобоко, нужно подходить со многих сторон. И тогда они развернутся перед тобой библейским сюжетом.

— А вы не думаете, что если бы мир был таким добрым, как в фильме «Я буду рядом», то этой ситуации с бабушкой и внуком вообще бы не было?

— Слушайте, я не думаю, что люди по собственной воле развязывают войны или совершают отвратительные поступки. Эта ситуация про бабушку и солдата говорит об относительности добра и зла. В нашем фильме ситуация проще, человечнее. К тому же один из главных героев в нем — ребенок, а там, где есть дети, — доброта работает.

— Кстати, ваш старший сын видел фильм?

— К сожалению, да. Бабушки отвели его на показ, он там расплакался, а потом просил меня, чтобы я никогда больше не играла в таких фильмах — только в комедиях. Ну а что вы хотите от семилетнего ребенка? Нестор чувствительный и вдруг представил, что его мама умерла. Потом весь вечер просил, чтобы я не умирала. Вот и недавно вспомнил и спросил: «А ты скоро умрешь?» Я сказала, что и сама не знаю, и никто не знает.

— Недавно приняли такой закон «О защите детей от вредной информации». На фильмы, книги, передачи становится возрастная маркировка, и ребенок, даже в сопровождении родителей, на этот фильм уже не сможет пойти. Например, «Я буду рядом» можно смотреть только с 16 лет, так что те, кто пустил вашего сына на фильм, нарушили закон.

— Вот это да, не знала об этом. Нестор, конечно, воспринял фильм эмоционально, а вот парень, который в нем снимался, абсолютно спокойно смотрел. Вообще я считаю, что за развитие детей отвечают родители, и они должны решать, что им смотреть, а что нет.

— Вот вы со своим сыном говорите, например, о смерти?

— Говорю. Но я бы никогда специально не завела разговор. Вы представьте, зову ребенка, усаживаю: давай поговорим с тобой про смерть. Зачем? Все должно происходить само собой. Вообще, у детей странное отношение к смерти. Сдохла лягушка — им весело. А вот однажды мы купили на рынке мышек, и у одной из них случился сердечный приступ во время перевозки, и она умерла. Нестор рыдал. И теперь буквально носится за второй мышкой: попросил для нее новую клетку, сам ее кормит, поит. Боится, что она тоже умрет. Так что у него есть какое-то собственное представление о смерти. Глупо же им врать и говорить, что смерти нет.

— Ваша роль в «Я буду рядом» — единственная серьезная и важная за последние года четыре. После выхода «Русалки», «Нирваны» вас называли актерской надеждой российского кино. Но потом вы куда-то пропали.

— Не знаю, как так вышло. Гурченко тоже сидела несколько лет без серьезных ролей после «Карнавальной ночи». Но ведь четыре года — это не такой уж большой перерыв, согласитесь? Кстати, за это время я родила ребенка! Это не считается заслугой перед отечеством? Если без шуток, то после выхода «Нирваны» начался кризис и многие проекты, в которых я должна была участвовать, просто закрыли.

— Кстати, мне казалось, что у вас с Волошиным получится такой творческий симбиоз режиссера и актера. Он снял вас в «Нирване», потом в эпизоде в «Я», а сейчас что?

— Вы знаете, вы мне хорошо напомнили. Я Игорю сейчас позвоню и наеду — почему это он меня не снимает? Может, забыл про меня?

— Другие режиссеры снимали вас в эпизодических ролях: вы засветились даже в сомнительных комедиях «Невеста любой ценой», «Весельчаки». Как вы вообще туда попали?

— Ну извините, в «Весельчаках» я играла вместе с Ренатой Литвиновой, и играла ее дочку! Как бы я отказалась от такой роли? Тем более я обожаю Литвинову. Думать, что ты всегда будешь делать только то, что хочешь, — юношеский максимализм. Этот период, к счастью, я уже пережила. В жизни все не так однозначно: чтобы оставаться в профессии и делать, что хочешь, иногда нужно и просто работать, приобретать опыт. Сниматься в индустриальном кино, в сериалах. Знаете, мне недавно стало самой интересно, и я посмотрела свою фильмографию. Так вот: в моем «багажнике» есть две-три-четыре-пять прекрасных ролей, и, по-моему, для моего возраста это не так уж плохо.

— А сериалы вам зачем?

— Ну как сказать… Мне детей нужно кормить. Я не режиссер, не продюсер — просто актриса, а это зависимая профессия. Иногда я снимаюсь бесплатно в короткометражках каких-то ребят, потому что мне нравится сценарий, иногда — в сериалах. Ходить в рваных колготках, утверждая, что я не снимаюсь в говне… Мне кажется, это мало кого интересует. Индустрия такова. Думаете, почему у писателей конца XIX века такие большие произведения — у того же Достоевского? Читаешь «Братьев Карамазовых» и думаешь: ну мы все поняли, да; а он опять наворачивает. Гений — не гений, а количество страниц — важная штука, за них платили гонорар. Но, несмотря на это, Достоевскому удалось сказать что-то важное.

— Слушайте, ну а есть у вас роль мечты — вы уже, наверно, тысячу раз отвечали на этот вопрос, но я все равно спрошу.

— Я хочу сыграть в «Завтраке у Тиффани». Но не ради роли, а ради самого фильма, чтобы быть утонченной, красиво, элегантно одетой, хорошо выглядеть… Я когда смотрю этот фильм, постоянно думаю: «Ах, какое красивое у нее пальто, как хорошо сидит! Мне бы такое». Не очень умно, да? Но если бы я была уж очень умной, то, наверное, никогда бы и не стала актрисой.