Молодые российские режиссеры, снявшие кино за границей Вуди Аллен, Голливуд, обучение в Лондоне и возвращение к корням

«Вуди до Аллена»

Трейлер фильма «Вуди до Аллена»

Мария Васюкова

Автор фильмов «Вуди до Аллена», «Tri Angle», основатель собственной студии Cheesy Cuts Productions

 

«Все началось с идеи сделать памятник Вуди Аллену. В какой-то момент я подумала, что эта история смогла бы стать отличной основой для документального фильма. Причем, состоялась бы встреча с Вуди Алленом или нет, я бы все равно его сняла. Тем более что встреча-таки состоялась, и так стремительно, что времени на размышления и сомнения не осталось. Встретились мы в Берлине, потом я приезжала в Нью-Йорк, где ходила на его концерт в отель «Карлайл». Когда я ехала на встречу с ним, не знала, разрешит ли мистер Аллен себя снимать или нет, но на всякий случай спрятала в маленькой черной сумочке мини-камеру и чувствовала себя всю дорогу из-за этого Сашей Бэроном Коэном. Снимать Вуди Аллен разрешил, поэтому получилось такое андеграундное домашнее видео, чему я очень рада. Кстати, впоследствии для съемок использовались абсолютно различные камеры — в том числе обычные фотоаппараты-мыльницы. А в труднодоступных местах, например на заводе, где отливалась скульптура и куда без спецпропуска нельзя попасть, я даже и не знаю кто снимал — мне просто передали карточку с записью.

О том, что Аллен никого к себе не подпускает, я узнала уже после нашей встречи. Когда отправляла ему письмо, вообще об этом не задумывалась. Не думаю, что имело значение, каким образом я на него вышла. Контакт в наше время найти не проблема, а вот обратная связь — другой вопрос. Я ему написала письмо. Ответил он мне на следующий же день. В итоге мы вели переписку на протяжении полутора лет, в течение которых я писала ему о том, какие приключения происходят в тот или иной момент с его статуей. От него приходили разные ответы, Мелисса, его ассистентка, даже написала как-то, что мистер Аллен катался по полу от смеха. Когда же Аллен наконец посмотрел мой фильм, она написала: «Mr. Allen and I watched it side by side and were delighted every moment». Вообще, с самого начала переписки сама себе я представлялась несколько утрированным персонажем обычной Маши из Калининграда, которая пишет на деревню дедушке Вуди — в Гринвич-Виллидж. И постоянно попадает во всякие истории с этой его статуей.

На встрече в Берлине присутствовала жена Вуди Аллена Сун-И Превин и их дети. Все вместе они увлеченно принимали участие в выборе эскиза, интересовались городом Калининградом (Кенигсбергом), его историей. Мистер Аллен долгое время напоминал Вуди Аллена — такого, каким мы его знаем по кино. Но иногда он неожиданно менялся. И как раз это изменение и можно увидеть в «Вуди до Аллена».

Между Алленом, полная фамилия которого звучит как Аллен Стюарт Кенигсберг, и оригинальным названием Калининграда на самом деле нет никакой связи. Ну, разве что в самом имени и том, что ни тот, ни другой их больше не используют. По крайней мере мне так казалось. Но потом, когда я встретилась с Алленом, он вселил в меня долю сомнения, так как сам не уверен, есть ли у него с Кенигсбергом еще какая-то связь.

Фрагмент из фильма «Вуди до Аллена»

Вариантов статуи Аллена была целая папка. Олег и Катя Ставицкие стали авторами реализованного эскиза — очков. Аллен выбрал его как наиболее экономичный. Их в итоге можно увидеть в старинном калининградском кинотеатре «Заря». Аллен также выделил вариант, в котором он бы стоял с птичкой на голове рядом с репликой памятника Канту, но отсек его, поскольку для реализации требовалось уйма бронзы. Другой эскиз, отмеченный Алленом как самый интеллигентный, представлял собой эволюцию человечества, заканчивающуюся Вуди Алленом. Но этот вариант тоже требовал серьезных бронзовых вложений. Очки же понравились всем — и ему, и жене, и детям. Главный их замысел в том, что они интерактивны — сквозь них можно увидеть мир «глазами Вуди Аллена».

Разумеется, очки пытались украсть. Даже несмотря на то, что мы поставили рядом с ними сторожа. В первую же ночь кто-то пытался их спилить и тем самым серьезно повредил на уровне переносицы. До открытия статуи оставалось всего несколько дней, и мы приняли решение перенести скульптуру с улицы в фойе кинотеатра — для большей сохранности. Там их во второй раз сломали дети, которые висели на них, как на турнике. С тех пор очки прошли две генеральные реконструкции, теперь они огорожены и свободный доступ к ним запрещен. Хотя изначально предполагалось, что любой сможет подойти к очкам, чтобы «примерить» и сфотографироваться.

Сама я уже давно занимаюсь другими проектами, а «Вуди до Аллена» около года успешно показывается на фестивалях и живет своей жизнью. Премьера прошла в сентябре 2011 года на Woodstock FF в Нью-Йорке, потом — Raindance в Лондоне, Flickerfest в Сиднее, Фестиваль кино стран Европейского союза в Калининграде, еврейские кинофестивали в Лос-Анджелесе, Питтсбурге, Атланте, Торонто, Сан-Франциско. В мае в рамках Каннского фестиваля мы получили приз лучшего короткометражного документального фильма в конкурсе американского павильона Emerging Filmmaker Showcase, а в сентябре фильм будет показан на фестивале «Послание к Человеку» в Петербурге. Над фильмом мы с моим сопродюсером Анной Медведевой работали год, из них девять месяцев ушло на приключения статуи. Еще три месяца — на работу с архивами и монтаж. Можно было, конечно, сделать быстрее, но это же независимое кино. Все расходы покрывали мы вместе с Аней, поэтому продвигались по мере финансовых возможностей.

До того как начать снимать «Вуди до Аллена», я работала на студии «Рок» Алексея Ефимовича Учителя. Занималась международным отделом: проекты, встречи с продюсерами, участие в рынках по кинопродукции, поездки на кинофестивали. Для многих работа — мечта. Например, вместе с продюсером студии Кирой Саксаганской мы сумели привлечь к работе над музыкой к фильму Учителя «Край» композитора Дэвида Холмса, известного своими саундтреками ко всем частям «Одиннадцати друзей Оушена» и фильму Стива МакКуина «Голод».

Когда я начала снимать свой фильм, то в течение года находилась в нескончаемых разъездах. И в какой-то момент осталась в Париже, куда я поехала на пять дней, чтобы показать очередную версию монтажа Пьеру Грюнштейну — легендарному французскому продюсеру, консультировавшему меня по картине. Монтаж «Вуди до Аллена» закончила уже в Париже. Там же продолжила исследования для нового фильма, идея которого возникла несколько лет назад. Им сейчас и занимаюсь. Он связан с мифическим шедевром французского поэта и режиссера Жана Кокто, который никто никогда не видел, но, по завещанию его автора, это произведение однажды обретет огромную ценность для поколения «детей детей наших детей», то есть примерно для нас».

«Exact Change Only»

«Exact Change Only»

Лиса Астахова

Продюсер, режиссер, выпускница журфака МГУ, автор шоу «Секс, правда и видео» на MTV, студентка New York Film Academy в отделении школы на Universal Studios (Лос-Анджелес)

«Фильм начался с итогового задания первого семестра в киноакадемии в Лос-Анджелесе, где я учусь. Нам всем поставили задачу снять короткометражный фильм — не более 10 минут хронометража. Как и любой другой фильм, этот тоже начался со сценария. Сценарий начала писать в сентябре, закончила — в декабре. Несмотря на то что я получаю «мастерс» в продюсировании кино и ТВ, американский подход к кинообразованию требует, чтобы продюсер мог быть режиссером, сценаристом, художником и т.д.

Нас тут всегда так предупреждают: «Итоговый фильм, который вы получите, не будет иметь ничего общего с вашим первоначальным замыслом». Так и вышло. Изначально это была история про автомат с напитками, который раскрывает характер человека, но в процессе работы над сценарием он совершенно преобразовался. Сейчас мне кажется, что это произошло к лучшему и придало истории глубины.

Моими главными референсами стали любимые писатели юности: Буковски, Керуак, Берроуз. Я всегда хотела с ними пообщаться. Так что можно сказать, что это мой маленький диалог с ними. С точки зрения кино меня вдохновил фильм Шона Пенна «В диких условиях». А также прекрасная поэтесса Шэрон Олдс. «Exact Change Only» стал для меня некой завершающей точкой моей протестной юности. Я наконец-то сказала то, что давно хотела сказать.

Сложности на съемках приключились все, которые только могли: деньги, люди, актеры, локейшены. Весь кинопроцесс состоит из сложностей, за что я его и люблю. Пожалуй, самым сложным было сделать все одной — и написать, и спродюсировать, и срежиссировать, и смонтировать. И тот факт, что мы с моим любимым оператором свалились с температурой ровно в ночь перед первым съемочным днем, наверное, говорит об адском стрессе, в котором мы все пребывали. В первый раз снять фильм на неродном тебе языке, в городе, где живешь всего четыре месяца, — задача не из легких.

Бюджет фильма формировался из моего кармана. Большую часть денег я потратила на аренду оборудования и билет на самолет из Нью-Йорка для моего оператора. Им стала Надя Беджанова, с которой мы учились вместе на журфаке в МГУ, но затем разъехались получить дополнительное образование по разным городам: она в Нью-Йорк, я в Лос-Анджелес. Я специально позвала ее поработать на этот фильм, и мы оказались идеальной командой. Оставшаяся часть команды была небольшой — кроме меня и оператора (каждый со своим ассистентом) над фильмом работали звуковик, грип/гаффер, продакшен-менеджер и продакшен-ассистент.

Во время съемок оператор чуть не потеряла глаз, снимая красивейший проход главного героя по коридору. У нас не было долли, так что пришлось ее изобрести, пуская в ход все подручные средства (сцена с проездом на скейте и сцена с работниками за столом). Маленький бюджет развивает воображение. Но самым сложным оказалось, пожалуй, сочетание двух совершенно разных менталитетов. Я привыкла работать в полевых российских условиях, где каждый съемочный день — это стресс и надо торопиться, а тут все иначе. Американцы живут на другой кинопланете, и она чертовски привлекательна.

Что касается оценки преподавателей — очень сложно понять, что они действительно думают. Большинство очень политкорректны и скупы на эмоции. Есть у меня один любимый препод (любимый, потому что похож на строго русского, наверное), который никогда не говорит ничего хорошего, задает очень много вопросов, на которые ты не можешь найти ответа, а потом добавляет: «Ну, вот видишь, говно же получается». После скрининга моего фильма на студии Universal он подошел ко мне и нежно хлопнул по плечу со словами: «Great job, Lisa». Пожалуй, это самая лучшая похвала, которую я могла получить за этот фильм. Остальные с улыбкой сказали, что мой фильм оказался лучшим с курса. Но кто уж теперь узнает, правда это или нет.

Сейчас я очень активно работаю на своим первым полным метром. Это драма о молодой девушке, чья стройная картина мира рушится в один день, когда она без памяти влюбляется и узнает, кто ее настоящий отец. Это история о первом экзистенциальном кризисе, который переживает нарцисс. Преодолевает она его, разрывая паттерн поведения ее матери. Учитывая, что это американский сценарий, то история будет легкой, оптимистичной, без звягинцевщины, Германа-старшего и излюбленного русского желания умереть в конце. Мой фильм складывается из двух главных составляющих: история и стиль. Визуально это будет картина, которой еще не было. Эдакий «Одинокий мужчина», но для более молодых и еще более стильных. Я собираюсь полностью удалить дистанцию между объективом и аудиторией, используя специальные техники с актерами и спецэффекты, которые будут показывать эмоции на физическом уровне. В данный момент я пишу сценарий и собираю команду, чтобы с начала нового года начать искать финансирование. Я буду выступать во многих ролях на этом проекте (сценарист, сопродюсер, режиссер), но без крутой команды мне, конечно, не справиться».

«Затерянные в Лондоне»

«Затерянные в Лондоне»

Таисия Решетникова

Выпускница ВГИКа (мастерская Алексея Учителя), автор короткометражных игровых и документальных фильмов

«Фильм снят по специальной программе между ВГИКом и NFTS (киношкола Лондона). Думаю, договор произошел по взаимному согласию где-то в верхах иерархии обеих киношкол. В моем фильме, например, генеральным продюсером значится Малышев — ректор ВГИКа. Хотя без некоторых неожиданностей для студентов ВГИКа не обошлось. Сначала сказали нам просто: «Кто хочет поехать в Лондон снимать? Напишите заявки. Мы выберем лучшие четыре». Потом оказалось, что отобраны будут только заявки тех, кто учится на бюджете. В итоге фильмы снимались на бюджетные деньги, положенные нам на съемки второй курсовой работы (около 300 тысяч рублей). Чтобы вы понимали — на руки мне эти деньги не давали. Но мне полностью оплатили расходы на авиабилеты, проживание, суточные, продакшен и постпродакшен. Нам там англичане давали технику, проживание и администраторов, а их студентам предоставили все то же самое тут. Если, конечно, можно сравнить вгиковскую общагу с апартаментами в Лондоне. Постпродакшен проходил уже в России.

Задача стояла так: нужно придумать нечто, что можно снять в Лондоне. Круг тем никак не ограничивали. Я выбрала тему образования русских студентов в Лондоне. Почему? Я сама думала там поучиться, но хотелось заранее выяснить все плюсы и минусы. Мне тогда казалось, что туда едут только дети богатых родителей.

Основной сложностью стало ограничение по времени. Мы находились в Лондоне три недели. И ни днем больше. Для документального фильма — это очень мало. Что если у твоего героя важное событие именно в следующем месяце случится? Это в Москве ты мобилен — чуть что, можешь подъехать, что-то доснять. А там все жестко. Приходилось подстраивать сценарий и истории под эти обстоятельства. В моем фильме изначально предполагалась еще одна героиня, но мы ее вырезали в финальном монтаже. Снимали мы ее в одном из самых красивых мест в Лондоне — парке с огромными деревьями, рядом со станцией метро, кажется, London Fields. Осень, тишина, туман. Пока снимали интервью — село солнце. А мне очень хотелось снять еще и парк. А на следующий день — самолет в Москву. Рано утром, часов в 6, я отправила оператора в парк, чтобы он все доснял. Он еле успел вернуться. Но в итоге героиню вырезали. Парк не пригодился. Даже теперь неловко как-то перед оператором.

Команда у нас была интернациональная, оператор и я — русские. Звукорежиссер и продюсер — англичане от школы NFTS. Звукорежиссер постпродакшена и монтажер — тоже русские. Монтировала фильм я самостоятельно. Впрочем, как и все свои остальные работы.

Алексею Учителю фильм, в общем, понравился. Он оценил его на экзамене в 4 балла. Сказал, что на моем месте сконцентрировался бы больше на одной героине. Фильм получился плавным, нарративным, без особо ярких моментов. Может быть, если бы у меня было больше времени в Лондоне, я бы дождалась чего-то более значительного, но тут без альтернативы.

Сейчас я продолжаю снимать как игровые, так и документальные короткометражные фильмы. Но не с такой частотой уже, как во ВГИКе, конечно. Жду от Госкино лотов».

«Пусть в других наша жизнь повторится»

Фрагмент из фильма «Пусть в других наша жизнь повторится»

Георгий Молодцов

Режиссер документального кино, координатор документальной программы ММКФ «Свободная мысль», креативный директор «Лаборатории социальной рекламы»

«Осенью прошлого года мы с мамой вновь заговорили о дедушке, о том, что его могилу, которую нам удалось за год до этого найти, нужно облагородить. И вновь всплыла тема маминого сводного брата и сестры. Я их никогда не видел — в последний раз она с ними встречалась еще до моего рождения, когда они сами были детьми. Находясь в Абхазии я заметил, что большая часть «кавказских мужчин» сидит прежде всего в «Одноклассниках». Туда и полез. И, как мама рассказывает в фильме, неожиданно нашлось фото. Мужчина в очках. А мама смотрит и говорит — это же папа. Я написал. На следующий день — ответ. Потом — скайп. Поняли, что это они. Почти одновременно с этим Сергей Мирошниченко и Борис Караджев начали собирать заявки на проект «Пограничный эффект». О том, что стало с людьми, разделенными границами бывшего Советского Союза. Мою заявку взяли одной из трех. Хотя я и опасался, потяну или нет. Учитывая, что три года после ВГИКа я не снимал документального кино. Потому что как режиссер и как отборщик фильмов на фестивали я очень не люблю, когда тематика фильма слишком далека и никак не связана с жизненным опытом режиссера. Кино я не снимал потому, что не мог найти такую тему для себя. Здесь же не возникло никаких сомнений, что это именно то, что я не просто хочу, а что я должен сделать.

Заявку мне утвердили только с одной поездкой в Абхазию — с перевозкой через границу памятника. Но, естественно, я понимал, что без поездки в Грузию и встречи с такими незнакомыми родными вторая часть фильма — абхазская — не получится. Поэтому сразу после очередного ММКФ, где я работаю куратором программы «Свободная мысль», вместе с мамой и своей девушкой мы рванули в Грузию.

В зарубежных съемках есть как плюсы, так и минусы. Минус — большая отдаленность от своих потенциальных героев и их проблем. Плюс — возможность со стороны увидеть их истории такими, какими бы никогда не увидел, будучи внутри них. Что касается данного случая, все сошлось воедино. Я был достаточно далек от этих людей, чтобы рассмотреть их историю со стороны, без вмешательства. С другой стороны, я же находился внутри этой истории, знал ее мельчайшие детали и мог предугадать, о чем будут говорить герои, как поведет себя мама и так далее.

Лично для меня важно то, что не было бы съемок фильма — не было бы ни поездки в Грузию, ни поездки в Абхазию, ни установки памятника к 75-летию дедушки. Мы бы никогда не смогли так активизироваться, освободить время, устроить этот почти безумный провоз надгробной плиты с грузинской фамилией через границу. И сделать все это меньше чем за месяц.

Моя часть составляет 28 минут от всего фильма. Помимо нее есть еще две. Одна про свадьбу русской и украинца, живущих в одном селе, разделенном границей на две страны. Другая про священника храма, находящегося прямо на границе Эстонии и России, а также одну из его прихожанок, пересекающей каждую неделю границу по несколько раз, чтобы навестить в интернате своих внуков, над которыми из-за бюрократических проблем она не может оформить опеку. Все вместе три работы составляют альманах.

Сейчас я занимаюсь активным фестивальным продвижением фильма. Он еще только начинается, все впереди. Могу лишь сказать, что все предпремьерные показы (мы делали такой в проекте «Докер»), показ в российских программах ММКФ — все они дают обратную связь, позволяют вести диалог со зрителем. Некоторые фестивали («Окно в Европу», «Киношок» и др.) берут себе в конкурс мою новеллу как отдельный фильм — просто потому что стилистически и идейно она сильно выбивается из всего проекта. Тем более что фестивалей с конкурсной программой полнометражных документальных фильмов у нас не так много. Зона документалистики у нас пока где-то между коротким метром и специализированными фестивалями».