Психология цвета
В Михайловском театре американская труппа играет «Порги и Бесс» Джорджа Гершвина. «Афиша» проследила историю оперы, которую имеют право петь только негры
Гершвин и пиар Афиши гласят: «Впервые в России оригинальная версия в исполнении солистов Нью-Йоркской оперы». Уточним: не впервые, не оригинальная, а Нью-Йоркской оперы вообще не существует. Поскольку нам везут явно не бродвейский спектакль 1935 года, «оригинальность» нужно понимать так, что оперу споют афроамериканцы. Но и это в России случится уже второй раз.
Гершвин и Советы Зимой 1955–1956 годов знаменитая труппа Everyman Opera после затяжных переговоров была допущена в Советский Союз. Минкульт рассматривал акцию как поддержку угнетаемых негров — так что советские чиновники были ошарашены, встретив холеных артистов в шубах и драгоценностях. Трумен Капоте описал все предприятие в очерке «Музы слышны»: амбиции американцев («историю мы заарканили»), напряженное молчание публики на премьере, параноидальный страх слежки у местных, шок от столкновения миров. Когда балетмейстер Константин Сергеев, приветствуя труппу со сцены ленинградского ДК Промкооперации, заявил, что в СССР уважают Твена, Бичер-Стоу, Лондона, Робсона и Гершвина, жена гершвиновского брата и соавтора Айры чуть не грохнулась в обморок: сунули Джорджа в одну кучу «с этими коммунистами».
Гершвин и негры В 1935-м композитор решил, что «Порги» должны петь непременно негры, и в течение 70 лет Фонд Гершвина требует неукоснительного соблюдения его условия. Против этого давно бунтуют артисты и критики, белые и черные. Настало время покончить с этим пунктом, пишет The New York Times. Если Леонтин Прайс и Барбара Хендрикс поют Пуччини и Стравинского, то не допускать белых петь Бесс — явная дискриминация. Это неконституционно, заявляет афроамериканский певец. Похоже на гетто, добавляют другие. И вообще, Гершвин умер так внезапно (после премьеры не прошло и двух лет), что едва ли мог обдумать будущее оперы.
Гершвин и евреи Гершвин собирался сочинять не негритянскую, а еврейскую оперу — «Дибук» по пьесе Анского. Старательно записывал синагогальные песнопения, как позже спиричуэлы. Герои великой американской оперы вполне могли оказаться жителями не черного квартала Катфиш-Роу, а еврейского местечка в российской черте оседлости. Но выяснилось: права отданы какому-то итальянцу.
Гершвин и «джазовая» опера Джаза в «Порги» меньше, чем всего остального; много меньше, чем в «Рапсодии в блюзовых тонах». Джазовый аккомпанемент закреплен в опере за персонажами негативными — например, наркоторговцем Спортинг-Лайфом, который сманивает Бесс из идиллического рыбацкого Катфиш-Роу в геенну огненную — Гарлем. «Порги» — опера в блюзовых и спиричуэльных тонах, однако песни из нее полюбили многие джазмены.
Гершвин и Берг С Альбаном Бергом, автором кровавого экспрессионистского сгустка — оперы «Воццек», Гершвин познакомился в Вене. В смущении он не решался сыграть старшему коллеге пару своих песен; «Музыка есть музыка», — высказался Берг в том смысле, что жанр не важен. Дома Гершвин повесил портрет Берга в красный угол, рядом с фотографией известного боксера, — и при каждой возможности слушал его музыку. «Порги» — американский «Воццек»; у них немало пересечений. Скажем, колыбельная Клары «Summertime» качается на аккордах, близких к тем, под которые убаюкивает ребенка невенчанная жена Воццека Мари.
Гершвин и уроки Чтобы написать настоящую современную оперу, Гершвин снова взялся за учебу. Учителем стал Иосиф Шиллингер из Ленинграда, увлекший бродвейских авторов своей системой композиции. Гершвин исписывал заданиями тетрадь за тетрадью — как Римский-Корсаков, севший за парту сочинять фуги, будучи известным композитором.
Гершвин и песни Гершвин сочинял оперу сквозной структуры — без деления на номера; музыка сплошным потоком. Так писали в Европе, начиная с Вагнера. Однако когда в потоке возникает, к примеру, песня Спортинг-Лайфа «It Ain’t Necessarily So», она неизбежно создает запруду. За такие show-stoppers — номера, рассчитанные на аплодисменты, — композитору ощутимо попало от критиков. Он отвечал: да, я написал песни, и мне не стыдно; вот и у Верди песни есть, и в «Кармен»; а у меня, дескать, это песни совершенно в оперной традиции. Впрочем, споры о том, что такое «Порги» — опера или мюзикл, — теперь бессмысленны: жанр оперы за XX век уже всякое повидал.