Дугаев о мире будущего 1-я Брестская как зеркало российского общества

­­­Так уж устроена моя жизнь, что я часто хожу пешком по 1-й Брестской улице. Улица эта замечательна тем, что одновременно напоминает картины Босха и компьютерную игру Super Mario. Во-первых, она служит иллюстрацией всех пороков, которыми может страдать человек, садящийся за руль автомобиля. Во-вторых, пройти Брестскую от начала до конца, не потратив ни одной жизни, может только самый обстоятельный игрок. Это я и есть — в конце концов, кроме меня, по Брестской, кажется, никто и не гуляет.

Вот несколько уровней этой игры. Начинается она с Тротуара Для Парковки, который автомобилисты считают идеальным местом для того, чтобы уткнуться в него носом, как поросята в хавронью. У них состязание: кто сумеет поставить свой Peugeot так, чтобы по тротуару совсем нельзя было пройти? Участники достигают настолько поразительных результатов, что я уверен: на чемпионате Европы по жлобской парковке мы победим обязательно. Десять очков.

Далее следуют Пустые Переулки, Где Никогда Не Бывает Гаишников. Хотя на этих переулках установлены светофоры, обращать на них внимание на Брестской считается недостойным. Тут Super Mario регулярно превращается в Grand Theft Auto: пару раз я видел здесь поцеловавшие столб BMW и разбросанные по асфальту куски бамперов — хорошо, что не тел, хотя, наверное, день на день не приходится. Двадцать очков.

За Васильевской улицей Брестская превращается в Грандиозную Пробку, которую самые смелые автомобилисты пытаются объехать по тротуару. Эту пробку держат в узде милейшие дети, которые продают водителям патриотические флажки и белые цветочки. Десять очков.

А дальше нас ждет босс Брестской улицы — Перекресток Первой Брестской и Большой Грузинской. Завсегдатаи расположенного здесь кафе Red Espresso пишут в foursquare, что это лучшее место в Москве. Действительно, обстановка европейская: с одной стороны — пара заведений Айзека Корреа, с другой — «Булка», где за каждый третий чекин дают бесплатное печенье. Ragout, «Бахетле», Starbucks — в общем, если и есть в Москве цитадель цивилизации, это к нам.

Не вписывается в картину лишь сам перекресток, где каждый день можно наблюдать то, что в Нью-Йорке называется гридлок. Автомобили, которые едут по Брестской, упираются в зад пробке перед «Белорусской» и останавливаются посреди дороги. Когда загорается зеленый для Грузинской, те не могут пересечь улицу, и от этого вырастают еще две пробки — до Тверской и до ­Тишинки. Несколько таких точек силы по всей Москве — и чего удивляться, что от Никитских до Пушкинской ехать четыре часа?

Психология людей, которые устраивают гридлок, — загадка. Наверное, они надеются, что благодаря Николаю Чудотворцу на бардачке пробка впереди мистическим образом рассосется, и у них получится проскочить на зеленый. А если (не дай бог) сейчас остановиться, впереди влезет какой-нибудь хмырь, и придется терять еще десять ­минут. Пусть лучше постоит кто-нибудь другой. А я сделаю вид, что мой Volvo — невидимый, и не буду смотреть по сторонам, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь глазами.

Если бы я был социологическим институтом, изучающим российское общество, я бы снял офис на углу Брестской и Грузинской и целыми днями пил чай, посматривая вниз и составляя ежедневный отчет о состоянии гражданского самосознания. Уважение друг к другу: 0,003. Соблюдение законов: 0,001. Умение думать на шаг вперед: 0,008. Когда гридлок станет полегче, можно будет говорить о том, что начали меняться к лучшему и мы. Когда он рассосется, страна будет готова к переменам. А пока, к сожалению, Game Over. Это я вам как пешеход говорю.