Мэттью Вайнер нервничает. Репетиция очередной сцены из очередной серии «Безумцев» в полном разгаре, и создатель сериала считает нужным высказать свое мнение про каждую деталь в кадре. «Встань», — указывает он статисту, который сидит на стуле. «Положи ее на стол», — сообщает он актрисе, которая положила папку на пол. «Они переигрывают, слишком увлекаются друг другом, — Вайнер комментирует действия главных героев и оглядывается на меня. — Ты поймешь, что я имею в виду, когда мы снимем следующий дубль. Это будет кино, а не театр. Я не хочу, чтобы они уделяли друг другу слишком много внимания. Все должно выглядеть естественнее, более небрежно. Не так, как принято делать на телике». Камера, мотор.

Вайнер — создатель «Безумцев», и в данном случае это слово следует трактовать в практически библейском смысле. Он придумал здесь все. Он разработал сюжет. Он сам — с помощью еще нескольких человек — пишет сценарий каждой серии. Он является исполнительным продюсером и регулирует финансовые вопросы (по его словам, бюджет каждого эпизода в среднем составляет 2,3 миллиона долларов). Он утверждает на роль каждого актера. Он утверждает костюмы, прически и остальной реквизит. Иногда он сам снимает серии — но чаще проводит совещание с режиссером, в рамках которого в одиночку проигрывает перед ним все сцены, чтобы тот все понимал правильно. Три дня я наблюдала за тем, как работает съемочная группа «Безумцев», и редко мне приходилось видеть, как столько народу одновременно обращено только и исключительно к одному человеку, — если, конечно, вынести за скобки новорожденных младенцев. «Я могу, не испытывая никаких угрызений совести, заявить, что этот сериал целиком и полностью рождается в моей голове, — говорит Вайнер. — И да, я страдаю от того, что пытаюсь контролировать все. Обожаю перфекционизм и перфекционистов, одна только загвоздка — при таком раскладе ты по определению обречен терпеть неудачи».

Сценарист с двадцатилетним стажем, соавтор и исполнительный продюсер «Клана Сопрано» (это он написал серию, в которой Тони убивает племянника), Вайнер в свои сорок с лишним в одно прекрасное утро проснулся знаменитым — и это скорее голливудская, чем телевизионная, история успеха; кино, а не театр. Его в одночасье стали называть гением, приглашение на любую вечеринку теперь по умолчанию у него в кармане, а в его присутствии незнакомые люди начинают перешептываться. История о том, как он написал сценарий «Безумцев» еще в 1999-м, в перерывах между работой над всеми забытым ситкомом «Беккер», давно стала легендой. История о том, как HBO не стал запускать его сериал, — тем более. Карьера Вайнера сейчас может служить мотивацией для любого пишущего человека, считающего себя неудачником, чтобы утром бодро вскакивать с постели.

Как так вышло? Если вы видели хотя бы одну серию «Безумцев», вы сами знаете ответ на этот вопрос. Нью-Йорк. Начало 1960-х, между маккартизмом и сексуальной революцией. Приталенные платья, пышные юбки, сложные прически, клубы табачного дыма, первый бокал виски в самом начале рабочего дня. Мужчины, похожие на Джеймсов Бондов и Грегори Пеков, и женщины, похожие на Одри Хепберн. Если вы видели хотя бы одну серию, вы знаете, что в это трудно не поверить. Насколько это похоже на правду — другой вопрос.

***

Сам Вайнер говорит, что выбрал рекламную индустрию как главную тему сериала, потому что «это показалось ему замечательным способом сопоставить тот образ, который мы создаем себе в своем сознании, с реальностью». «Рекламщики, — продолжает Вайнер, — были рок-звездами того времени: творческими, наглыми, не подчиняющимися общественным нормам людьми. Они заколачивали кучу денег и жили на полную катушку». Некоторые из тех, кто был такими рок-звездами в реальности, впрочем, отнеслись к «Безумцам» сдержанно. «Ничто меня так не раздражает, как этот сериал! — горячится Джордж Лоис, легендарный арт-директор Esquire, основавший в 1960-м агентство Papert Koenig Lois. — Когда я думаю о 1960-х, я в первую очередь вспоминаю таких людей, как я и мои коллеги, тех, кто изменил мир рекламы и дизайна. Мы возглавили эту творческую революцию. Когда смотришь «Безумцев», кажется, что вся она происходила за обедами с большим количеством мартини». — «А что, нет?» — «Нет, конечно, вы что, шутите?! Мы приходили на работу в 5.30 утра и оставались там до 10 вечера. У нас в коллективе было три женщины-копирайтера. Мы не спали со своими секретаршами. Я создавал рекламную кампанию для Xerox. Это была очень, очень тяжелая работа, времени на глупости не было. В «Безумцах» показывают скользких сукиных детей из фильма «Мужчина в сером костюме». Я был ветераном войны в Корее, у меня были греческие корни. Я гордился своим происхождением. Не успели мы оглянуться, как править бал в этом мире стали итальянцы, греки и евреи. Это мы разрушили жуткое засилье WASP-культуры в этом бизнесе».

К выпадам Лоиса присоединяется и Джон Бернбах — президент агентства NTM, сын Уилльяма Бернбаха, еврея, создавшего компанию Doyle Dane Bernbach и придумавшего легендарный принт «Think Small» для «Фольксвагена». «Одно дело — мыльная опера, а другое — рекламный бизнес 1960-х. Наша семья с головой была вовлечена в это дело, — объясняет Бернбах. — Мой отец никогда никуда не ходил с клиентами, никуда с ними не ездил, не развлекал их. В сериале трудно найти хотя бы одну сцену, в которой кто-то не курит или не пьет, — и это крайне упрощенный взгляд на процесс создания рекламы. Люди отвечали за миллионы чужих долларов, и никто не относился к этому легкомысленно. А тут все наоборот: они курят, шутят, бегают за женщинами, а потом начинают придумывать слоганы».

Есть, впрочем, и те, кто подтверждает версию, изложенную в «Безумцах». Джерри Делла Фемина сейчас владеет уже шестым своим рекламным агентством, а начинал в 1960-х — и утверждает, что так все и было. «Курение, предвзятость и предрассудки. Я как-то пытался устроиться на кейс для компании Ford, и мне сказали: «Такие, как вы, нам тут не нужны». Только через два года я понял, что имелось в виду, — я не был WASP. Существовала такая довоенная шутка: каждая семья должна отправить одного сына в армию, другого — в церковь, а дурачка — в рекламный бизнес. Но потом все резко начало меняться — ­нашествие копирайтеров еврейского происхождения, арт-директоров — итальянцев. На этой волне в профессию пришли и Бернбах, и Лоис, и я. Тогда и правда почти у каждого была бутылка в ящике рабочего стола. Обедать мы обычно ходили в один кабак на 55-й улице, и когда бармен видел нас у дверей, он уже начинал смешивать мартини. Что будем есть, мы решали после третьего стакана. Сумасшедшее было время, абсолютно свободное, лучшее в истории рекламы. Джордж Лоис недоволен «Безумцами»? — Делла Фемина начинает смеяться. — Может, он сам и работал изо всех сил, но в его конторе служили одни из самых законченных пропойц. Я всегда говорил, что реклама — это самое веселое, что можно делать в одежде. На данном этапе моей жизни это самое веселое, что можно делать и без одежды».

Когда я пересказываю мнения экспертов Вайнеру, он отвечает: «Меня восхищает то, с какой страстью они относятся к профессии. Но «Безумцы» — это не урок истории. Мы делаем сериал ровно о тех переменах, о которых говорит Лоис, просто они происходят медленно. К тому же «Стерлинг-Купер» — не самое крутое агентство. Они застряли в прошлом. Во многом вся наша история о том, как эту контору начинает губить их приверженность собственным представлениям о правилах их работы. Они динозавры».

***

Одно из несомненных достоинств «Безумцев» — то, насколько безупречно и достоверно выглядит сериал и его герои, но Мэттью Вайнер с этим не совсем согласен: «Визуальная составляющая — не главное. Я бы не хотел, чтобы на нее слишком сильно отвлекались». Вайнер всегда помнит о том, что его герои — это не звезды кино, а люди, которые пытаются быть на них похожими. «Я против всего белоснежного и гламурного, — объясняет продюсер. — С этой эпохой есть очень большой соблазн превратиться в маньериста. Бывает тяжело сопротивляться желанию создать идеальную атмосферу начала 1960-х. Но мне хочется, чтобы это было похоже на настоящую жизнь. Помятые прически, пятна пота, неидеально выглаженные воротнички. Наши актеры сами завязывают себе галстуки — в этом и суть».

На съемочной площадке «Безумцев», в агентстве «Стерлинг-Купер» стоит настоящий копировальный аппарат Xerox 914, которым Вайнер очень гордится. Пепельницы заполнены окурками, на многих из них — следы помады, но именно этой детали до настоящей жизни далеко: во время съемок актеры курят сигареты Ecstasy, не содержащие табака и никотина. «Так лучше, — считает Вайнер. — Если они курят настоящие сигареты, актеры становятся слишком возбужденными. Мне приходилось видеть, как людей на площадках рвало от количества выкуренного».

«Безумцы» стараются создать правдоподобную картину тогдашнего Нью-Йорка не только с визуальной точки зрения, но и с точки зрения характеров. «В то время этот город по-прежнему был во многом сегрегированным, — рассказывает бывший редактор The Times Артур Гелб, в начале 1960-х служивший корреспондентом отдела культуры. — Куча атрибутов красивой жизни — но все только для белых. Там была масса кинотеатров. Или клуб Stork для богатых придурков — вы могли попасть туда, только если выглядели презентабельно и вас сопровождала красивая женщина. Вообще, средний класс весь ходил будто в смирительных рубашках. Люди старались не шутить с социальной системой».

Дон Дрейпер, главный талант «Стерлинг-Купер» и главный герой «Безумцев», — в своем роде типический представитель эпохи: он делает вид, что отрицает социальные предрассудки, но, по сути, культивирует их, тем самым причиняя себе боль. «Дон все время пытается быть хорошим парнем, — комментирует Джон Хэмм, для которого эта роль стала путевкой в большую голливудскую жизнь. — Он хочет понять, что значит быть семейным человеком. Он, по сути, не нуждается в своей семье и своих детях. Он понимает, что это будет иметь последствия. Он хочет все уладить, но все время чуть-чуть опаздывает — как и весь «Стерлинг-Купер». В этом его главная трагедия. Он пытался строить семью, основываясь на картинках вроде тех, что сам придумывает, — жена-модель, двое детишек, собака. Он ищет подсказки для жизни в рекламе — и оказывается, что их там нет».

Другой ключевой персонаж «Безумцев» — Джоан, глава всех секретарш агентства, жертва сексизма, которая одновременно строит на нем карьеру. Главное слово, которым актриса Крис­тина Хендрикс характеризует свою героиню, — это «сексуальная», и, пожалуй, амбивалентная, одновременно откровенная и стыдливая сексуальность всего сериала во многом держится на ее героине. «В сериале столько девушек, которые кажутся жертвами и плачут в ванной, что видеть в нем Джоан — остроумную, независимую, умеющую устроить все так, чтобы вокруг нее все бегали, — это весело, — объясняет Хендрикс. — Но понятно, что главное, что людям нравится в Джоан, — это ее одежда и ее формы. То есть мои формы. Мой муж мне всегда говорит: «Какая еще походка Джоан? Ты всегда так ходила!» Но важно другое. Когда Джоан куда-то идет, она знает, что по крайней мере один мужчина на нее смотрит. И это сильно влияет на ее поведение. Потому что она хочет быть уверена, что по крайней мере один мужчина на нее смотрит».

***

В любом случае и Дон Дрейпер, и Джоан — в первую очередь порождения воображения Мэттью Вайнера; в каком-то смысле они все и есть он. И ведет он себя именно как человек, в голове которого сосуществуют все герои сериала. В течение нескольких секунд он способен быть вначале нервозным, потом милым, потом колким, потом яростно отстаивающим свою точку зрения — и так по кругу. Когда он придумывает эпизод, он делает это стоя, проговаривая реплики героев вслух. Когда он видит, что я вижу, что он курит, он жестко распоряжается: «Ни в коем случае не пиши об этом!» — «Почему?» — «Мои родители не в курсе».

Вайнеру при этом 46, большую часть своей жизни он не был звездой и, кажется, до сих пор привыкает к этому статусу (в частности, с искренней радостью реагируя на комплименты в адрес своего детища). Его ностальгия по прошедшей славной эпохе Нью-Йорка начала 1960-х пере­далась ему от родителей — точнее, это выдуманная ностальгия, потому что сам Вайнер стал жить в Нью-Йорке только после 35, а до того навещал здесь своих бабушек и дедушек (один из которых торговал мехами, а другой занимался обувью). Он закончил школу в Лос-Анджелесе, потом окончил Уэслианский университет («У нас не было оценок, и я помню, как отец, читая комментарии к моей работе, говорил: «Мне кажется, ты получил тройку»), а потом — не без помощи отца — поступил в кинематографическую школу. Там он снял свою первую работу — документальный фильм о работе папарацци: «Там было много старых кинозвезд, которыми я тогда восхищался. Мой отец вообще повернут на кино и с детства водил меня на хорошие премьеры». Потом Вайнер женился на архитекторе Линде Бреттлер — и жена для него по сей день остается главным авторитетом. «Через нее проходит каждый сце­нарий, — говорит Вайнер. — Она все время спрашивает, что я имел в виду, и я начинаю злиться, махать руками и объяснять. Каждый раз я клянусь себе, что больше не буду ничего показывать, — но каждый раз понимаю, что не могу с ней не посоветоваться».

После окончания кинематографической школы настали нелегкие времена — единственные деньги, которые Вайнер смог заработать за три года, были призом за выигрыш в телешоу «Jeopardy!» (американский прототип «Своей игры». — Прим. ред.). Как-то раз Мэттью позвонил приятель и попросил придумать пару шуток — благодаря этому Вайнер получил работу в ситкоме «Тусовщица». А потом в еще одном и в еще одном — и все они быстро закрывались. «Я проработал на ситкомах три года, но уже после первого сказал себе: это явно не то, чем я хотел заниматься, когда вырасту». И тогда он придумал «Безум­цев». Для того чтобы к нему пришел успех, понадобилось еще семь лет работы.

«Понимаете, мне ни разу в жизни не удавалось продать идею. У меня хорошо подвешен язык, но я недостаточно ясно выражаю свои мысли, — объясняет Вайнер свой долгий путь к успеху. — Сегодня в меня уже верят, но раньше было иначе. Я пересказывал людям идею «Безумцев», и мне отвечали: «Что-то у тебя многовато курят» или «Дон никогда не понравится публике». На что я отвечал: «Вообще-то, я пишу для «Клана Сопрано», герой которого, в теории, один из самых неприятных людей в мире». Тем не менее и этот аргумент не убеждал его собеседников — а уж когда от «Безумцев» отказался HBO (они Вайнеру даже не перезвонили), Вайнер обиделся на весь мир еще глубже. AMC со своим предложением появился как раз вовремя.

Чем сам Вайнер объясняет то, что у него в конце концов получилось? «У меня отличная память на диалоги, и если вы расскажете мне какую-то интересную подробность о себе, я никогда ее не забуду — а может, даже позаимствую для сериала, — сообщает он. — Но вообще все сводится к тому, чтобы хорошо чувствовать социальную тематику, не переходить грань и понимать, кем были герои того времени. В конце концов, эти люди были кумирами моих родителей, и отчасти «Безумцы» — это результат моего внутреннего стремления стать одним из них. А отчасти — хоть это и звучит нелепо — понять суть моих собственных отношений с родителями. В этом смысле я как стриптизерша. Знаете, Дэвид Чейз (создатель «Клана Сопрано». — Прим. ред.) как-то сказал мне: «Все мои истории — это просто моя никчемная жизнь». На что я ответил: «Послушай, мы же драматурги. Так и должно быть». Должно-то должно, но, может, именно поэтому я не обсуждаю сериал со своими родителями».

***

«Безумцев» снимают в безликом цементном здании в центре Лос-Анджелеса. Актрисы перемещаются по площадке в белых мягких тапочках вместо беспощадных каблуков; когда они набирают СМС на своих Blackberry, длинные юбки качаются в такт. Сегодня на повестке дня кастинг — Вайнер разрешил мне присутствовать, хоть и панически боится любой утечки информации о сериале: роли на этот раз совсем эпизодические. В частности, одна из них женская — причем одну актрису Вайнер уже приметил, но никому об этом не сказал.

Всем желающим раздают бумажки с текстом диалога: никакого контекста, персонажа, с которым они говорят, для конспирации зовут Трент Крессвелл. Входит первая кандидатка. Уходит. «Она великолепна, но эта женщина не создана для шоу-бизнеса. У нее есть свой стиль. Это меня нервирует», — выносит приговор Вайнер.

Входит вторая. Длинные ноги, пышные волосы. После первого дубля она наклоняется к Вайнеру и спрашивает: «Чего вы хотите?» — «Того, что необходимо, — спокойно отвечает он. — Эти слова не должны звучать сексуально — сам их смысл сексуален. Это декларация. Декларация того, кто она такая». Актриса читает снова — точно так же, как в первый раз.

Входит третья. Вайнеру в ней нравится все — кроме осветленных волос. «Ладно, перекрасится», — машет рукой продюсер. Ассистенты поясняют, что это невозможно, потому что эти волосы нужны ей для другой роли. Вайнер повышает голос: «Ненавижу, когда мне кто-то нравится, и выясняется, что мы не сможем с ним работать!»

Входит четвертая. Вайнер в восторге: «Ровно как я себе это представлял!» Ассистенты радостно кивают. Внезапно Мэттью кардинально меняет свое мнение: «Черт, в ней есть что-то неестественное. Слишком современное, — он смотрит запись дубля на ноутбуке. — Может, дело в носе? Нет! Это губы». Естественно, он оказывается прав. В 1960-х ни у кого не было коллагена.

Входит последняя претендентка. Она выглядит естественно, все проходит замечательно. Когда она уходит, Вайнер начинает пересматривать записи на ноутбуке. Он отвергает пергидрольную блондинку — но окончательного решения по поводу правильной кандидатуры принять не может. На часах полвосьмого, и ассистент поясняет, что, для того чтобы сниматься завтра мог хоть кто-то, девушку необходимо выбрать сейчас. «Я хотел бы взять записи домой и показать жене», — жалобно вздыхает Вайнер, но времени уже нет. Проходит голосование — и большинство выбирает последнюю кандидатку. Вайнер как будто соглашается: «Что ж, пусть будет прекрасная дама».

Через тридцать секунд все меняется снова. Решение принято — Вайнер выбрал девушку, которую он присмотрел еще до сегодняшних проб. Он качает головой и, как будто извиняясь, говорит: «Я просто хочу, чтобы это не было похоже на телесериал».

Что делали герои «Mad Men» полтора года

Мэттью Вайнер, генеральный продюсер и создатель сериала

Получал многочисленные награды, морочил голову журналистам заявлениями о том, что сериал закончится рассказом о том, как живется 84-летнему Дрейперу в 2011 году, и торговался с AMC, которые требовали сократить хронометраж на две минуты, чтобы увеличить рекламные блоки, пустить в сериал продакт-плейсмент и сократить актерский состав на два человека. Вайнер в этом споре победил, все осталось на своих местах, но из-за этого премьера пятого сезона переехала на полгода.

 

Джон Хэмм/ Дон Дрейпер

Сыграл агента ФБР у Бена Аффлека, сутенера и специалиста по лоботомии у Зака Снайдера, юриста в байопике Аллена Гинзберга и бездушного бизнесмена в «Девичнике в Вегасе». Озвучивал персонажей в «Симпсонах», «Шрэке» и «Робоцыпе». Играл в гольф, преподавал актерское мастерство, снимался в рекламе. Активно пытался сыграть кого-то, кроме Дона Дрейпера, но с каждой новой ролью печальный факт становился только заметнее: единственное, что он может изменить в своем образе, — это зачесать пробор на другую сторону.

 

Кристина Хендрикс/ Джоан Холлоуэй

Стала самой сексуальной женщиной 2010 года по версии Esquire, заслужила похвалу от британского министра женского равенства, стала причиной повального увлечения пластической хирургией среди англичанок. Еще сыграла в романтической комедии с Сарой Джессикой Паркер и девушку интересной судьбы у Николаса Виндинга Рефна в «Драйве». Возмущалась, почему никто не обращает внимания на ее игру, а оценивают только тело.

 

Джон Слэттери/ Роджер Стерлинг

Сыграл в «Кроличьей норе» с Николь Кидман, во второй части «Железного человека» и «Меняющих реальность» по Филипу Дику. Появлялся в качестве приглашенной звезды в «30 потрясениях». Вечный актер второго плана, Слэттери после «Mad Men» стал продолжать в том же направлении и с тем же умеренным успехом.

 

Дженьюари Джонс/ Бетти Дрейпер

Сыграла с Лиамом Нисоном в «Неизвестном» Коллет-Серра, с Николасом Кейджем в «В поиске правосудия» и в последней серии «Людей Икс». Вела страшно провалившийся выпуск «Saturday Night Live», родила сына и страдала от тех же проблем, что и ее экранный муж: каждую ее новую роль неизбежно сравнивали с Бетти Дрейпер.

 

Элизабет Мосс/ Пегги Олсен

Играла в театре и бродвейских постановках, в частности — в пьесе Дэвида Мэмета «Пошевеливайся» и в пьесе «Детский час» с Кирой Найтли. Развелась со звездой «Saturday Night Live» и соавтором сериала «Портландия» Фредом Армизеном. Сыграла в комедии с Расселом Брэндом и в драме про женщину, которая любила собачку больше, чем мужа. Год назад подалась в сайентологию.