Рай обретенный

Австралийцы завоевали кинематограф. Может быть, мало кто об этом задумывается, но самая яркая часть Голливуда состоит из австралийских актеров: Николь Кидман, Рассел Кроу, Хью Джекман, Джеффри Раш, Хит Леджер, Джуди Дэвис, Тони Колетте и Гай Пирс. Накануне московской премьеры фильмов «Рай» и «Шарлотта Грей» Алексей Васильев встретился с еще одной, едва ли не самой главной австралийской звездой – Кейт Бланшетт.

Два новых фильма с Кейт Бланшетт в главной роли выходят в прокат: 18 апреля – притча Тома Тыквера «Рай», 25 апреля – военная мелодрама Джиллиан Армстронг «Шарлотта Грей»

Все уже час как готовы. По красной ковровой дорожке давно проследовали в холл Максимилиан Шелл, Том Тыквер и канцлер Германии Шрёдер. Официантки обошли каждого гостя с распоряжением незамедлительно занять свои места в зрительном зале. На красной дорожке уже с полчаса никто не появлялся, но папарацци, телерепортеры и зеваки, тем не менее, не отступали. Было обещано, что она непременно будет.

Она появилась ровно в тот час, когда все собрание удалилось в зал. В черном платье, под руки с двумя компаньонками, которые испарились, стоило засверкать фотовспышкам. Никто не подпирал сзади; впереди дорога тоже была чиста. Она не спешила. Подошла к каждой камере. Подписала каждое фото. Откликнулась на каждый вопрос. Оголила ноги и изобразила что-то вроде шотландского народного танца. Посылала воздушные поцелуи и источала улыбки. Это был самый долгий проход на открытии последнего Берлинского кинофестиваля. Как только она вошла в холл, папарацци стали сворачиваться, а репортеры затрещали что-то итоговое в микрофоны. Сегодня именно тот день, когда она, пожалуй, впервые может вести себя как королева бала. В эти дни из хорошей актрисы, обожаемой коллегами и профессионалами шоу-бизнеса, она превратилась в звезду. Я понял это, когда одна из стоявших неподалеку простоватого вида официанток, наблюдавших сутолоку на улице сквозь стеклянную стену «Берлинале-паласт», толкнула товарку и с восторженным придыханием произнесла: «Кейт Бланшетт!»

«Что вам сказать? Я рада. Наконец-то спокойна и – рада! – Кейт Бланшетт недавно получила предложение сыграть роль за 8 миллионов долларов и принимает мои поздравления по этому случаю. – Я уверена, что я до гробовой доски буду радоваться каждому гонорару, даже если моя карьера сложится самым блестящим образом. Понимаете, если вам хоть раз в жизни довелось сходить с ума месяцами от того, что непонятно, как оплатить квартиру и не умереть при этом с голоду, вы не забудете этого уже никогда».

29-летняя австралийка получила мировую известность благодаря роли Елизаветы в одноименном историческом фильме о молодых годах королевы-девственницы. С выбритым лбом и тонной белил на лице она была похожа на мадонну с картины средневекового мастера. Последующими фильмами Бланшетт показала, что зрители, смирившиеся с типажным подходом к подбору актеров, впервые за двадцать лет получили характерную актрису, способную менять свой облик из роли в роль. За последние полгода на московские экраны вышли:

1. «Дар» – детектив маргинального режиссера Сэма Рэйми («Зловещие мертвецы»), который почти никто не видел. Но все, кто видел, остались под впечатлением от Бланшетт, которая сыграла женщину-экстрасенса, расследующую убийство в американской глубинке.

2. «Бандиты» – криминальный фильм народного режиссера Голливуда Барри Левинсона («Человек дождя»), который посмотрели почти все. Мужчины любовались Бланшетт, не обращая внимания на разборки Брюса Уиллиса и Билли Боба Торнтона; девушки понеслись по бутикам в надежде найти хоть что-нибудь похожее на кожаные куртки, толстые юбки и джемпера, какие носит в фильме Бланшетт.

3. «Властелин колец: Братство кольца» Питера Джексона. Бланшетт появляется в роли королевы фей Галадриэль на десять минут, но их довольно, чтобы распознать под лукавым взглядом идеальную исполнительницу роли лисы Алисы, пожелай кто реанимировать «Буратино».

4. «Корабельные новости» Лассе Хальстрема («Шоколад»). У Бланшетт снова десять минут, и ее снова не узнать: актриса купается в роли негодяйки, про которую (в отличие от занудных главных героев) хочется посмотреть целый фильм.

5. «Шарлотта Грей» режиссера Джиллиан Армстронг («Прилив»), который начнут показывать 25 апреля, – мелодрама о Второй мировой. Это идеальный сюжет для актерского бенефиса Бланшетт, оказавшегося ярче и увлекательнее, чем все женские роли, выдвинутые в этом году на «Оскар».

6. «Рай» – философская притча модного Тома Тыквера («Беги, Лола, беги»), да еще и по сценарию Кесьлевского, которую начнут показывать 18 апреля.

Вообще, у москвичей был шанс проследить всю недолгую, но бурную карьеру актрисы: почти все ее фильмы выходили здесь в кинотеатрах. Бланшетт – редкий случай – оказалась актрисой, чей талант, сопоставимый разве что с талантом Кэтрин Хепбёрн, не оставил мне возможности пропустить хотя бы один фильм с ее именем в титрах.

– Так вы, стало быть, и «Человека, который плакал» (фильм Салли Поттер, 2000 года; Бланшетт играет русскую балерину, эмигрировавшую в Париж в конце 30-х. – Прим. А.В.) видели? – спрашивает Бланшетт, узнав о последнем обстоятельстве. – Так обидно: играла и не понимала, похожа я на русскую или нет. До сих пор так никто и не сказал.

Я поднимаю большой палец правой руки вверх и говорю, что очень похожа и что как раз после этой роли я и полюбил актрису Бланшетт, а сам диву даюсь розовой распашонке с рюшами, в которой она принимает русского журналиста. Видимо, актриса, полтора месяца назад родившая первенца, до сих пор по привычке носит одежды, в каких ходила беременной.

– Теперь я еще больше люблю своего мужа (австралийского драматурга Эндрю Аптона. – Прим. А.В.), – комментирует Бланшетт свое новое положение.

– Что вы ждете от материнства?

– По сути дела, ничего не жду. Самое потрясающее, что может с тобой случиться, уже позади. Я дала жизнь человеку – миссия выполнена.

Разговариваем с Бланшетт об австралийских актерах, заполонивших Голливуд.

– Живя в Австралии, вы растете человеком любопытным, потому что живете очень далеко от всего остального мира. Мне это нравится. Любопытство толкает нас, австралийцев, на дальние путешествия, и жизнь многих из нас, моя жизнь – это дальнее странствие, одиссея. Если ты родился в Нью-Йорке и хочешь быть актером, то куда тебе ехать? Три остановки на метро? А нам требуется как минимум пересечь океан.

Мы в Австралии, конечно, очень горды за своих ребят. Страшно подумать: если собрать австралийских актеров только моего поколения – получится хит из одних суперзвезд. Пригласить Николь, Рассела, Хью, Гая, меня на какую-нибудь смешную маленькую роль, да еще и режиссером назначить База (Лурмана, «Мулен Руж». – Прим. А.В.)… Хорошее бы вышло кино, да только вряд ли Голливуду это будет по карману – на одни гонорары миллионов восемьдесят уйдет.

Я, уже было размазанный по креслу теплой беседой и панибратской манерой Бланшетт не разговаривать, а именно что болтать с собеседником, вспоминаю, что мне дарит свое время девушка, чей выход обходится нынче в 8 миллионов долларов.

– Вы допускаете для себя возможность превратиться в большую голливудскую звезду?

– Вы имеете в виду, стану ли я играть во всяком барахле ради денег? Это – нет. Я хочу играть самые интересные роли, а деньги ради денег меня уже не волнуют.

– А как вы собираетесь отвергать сценарии престижных авторов?

Актриса корчит презрительную гримаску, уморительно машет рукой, как будто смахивая со стола листки, и капризно шипит: «Фу, гадость!»

– На самом деле, – продолжает она, восстановив дыхание после приступа смеха, – в Лос-Анджелесе я повстречала великих людей, вела с ними захватывающие беседы. Оказалось, что вкусы у них – точная копия моих. Если они напишут то, о чем мне говорили, если я буду свободна, если подходящий режиссер захочет работать со мной, то сбудутся самые потаенные мечты самых взыскательных зрителей. Видите ли, люди в шоу-бизнесе делятся на знаменитостей и на трудяг. Я – трудяга, и я всегда буду настаивать на собственной свободе работать в тех фильмах, в каких пожелаю. Жизнь дает тебе шанс. Принимая его, ты идешь на риск. А риск – это самый большой деликатес в жизненной кухне.

– Почему вы все время теребите свои волосы?

– Потому что у меня они есть! Теперь есть. Том (Тыквер, режиссер «Рая». – Прим. А.В.) ведь забрил меня наголо по-настоящему. И когда съемки «Рая» кончились, начался кошмар. Голова-то у меня – как теннисный мячик, красоты никакой. Я успокаивала себя, что волосы у меня растут довольно быстро, что многие люди бреются наголо, а сама тем временем придумывала себе роскошную шевелюру для «Бандитов».

– Было ли приятно играть гламурную роль в «Бандитах»?

– Она ведь гламурная, да?

Бланшетт переспрашивает с мошенническим прищуром, произнося слова на забавный еврейский манер, как Сандра Буллок и Барбра Стрейзанд.

– Еще какая!

– Зашибись! Надо будет потом сделать еще что-нибудь гламурное, специально для вас. Это были мои первые съемки в Лос-Анджелесе, и я бегала по бутикам как угорелая. Со мной бегали художница по костюмам и Данте Спинотти (оператор «Бандитов», другие фильмы – «Секреты Лос-Анджелеса», «Свой человек». – Прим. А.В.). Данте все время лез и указывал, какого цвета одежду мне покупать. Боже, любит же он женщин! Фантастический оператор: каждый цвет, каждый оттенок, фактура ткани, фасон – все для него имеет значение, все на счету. Он не допустит ни одной случайной вещи на героине. Он выбирает краски, подбирает к ним фильтры и пейзажи, чтобы в каждом кадре ты была как на картинке. В конце концов я сказала ему: «Данте, давай договоримся. У меня одно условие: я хочу в этом фильме быть огненно-рыжей. А ты придумаешь, в чем меня – огненно-рыжую – снимать!»

– А в какой серии «Властелина Колец» вы будете сражаться с Горлумом?

Бланшетт долго смотрит мне в глаза, полуоткрыв рот, как человек, который ошарашен бестактностью и не знает, чем парировать. Но в конце концов она горестно вздыхает и качает головой.

– Честное слово, повидали б вы меня год назад, может, я что-нибудь и припомнила бы. «Властелин Колец» – это акт хирургии, и гений Питера Джексона в том и состоит, что он один понимает, как из обрывков и лоскутков собрать махину «Властелина». Когда я смотрела первую серию и дошло до моих эпизодов, я то и дело поворачивалась к Питеру и спрашивала: «А где это я? А разве мы такое снимали?» То, что вы видите на экране, совсем, совсем не похоже на то, как это выглядело во время съемок. Невероятные вещи воплотились в фильме, играя, я и помыслить о таком не могла. Питер умудрился сделать так, что мне впервые будет любопытно смотреть фильмы со своим участием. Вообще-то, я терпеть этого не могу.

– Почему?

– А что – радоваться, что моя физиономия больше половины зала? И потом, все это бесполезно и болезненно. Ты думаешь и чувствуешь свое, делишься впечатлениями с коллегами. Но решать, что мы сделали, на самом деле не нам, а зрителям.

– В той сцене в «Рае», где вы узнаете, что бомба, которую вы подбросили негодяю, погубила двоих детей и старуху-уборщицу, и долго неистово рыдаете, – вы плачете по-настоящему?

– Дело в том, что Том слишком часто не знал, как актерам играть в той или иной сцене. В отличие от Хальстрема (режиссер «Корабельных новостей». – Прим. А.В.), который вроде все время где-то бродит, никого не трогает, но на самом деле держит под контролем все актерские реакции и до малейшего тика знает, как ему нужно, чтобы вы сыграли, Том, который все время говорит с вами о роли, в решающий момент оставляет вас наедине с собой. В случае с этой сценой он прямо так и сказал: «Сыграй что-нибудь, а мы посмотрим». А ведь есть десяток способов показать реакцию на такое известие. Я проиграла их все. Потом Том выбрал одну – с рыданиями. Самое сложное – это, сыграв сцену, заново заинтересовать себя в ней. Ведь, по сути, вместе с героиней ты переживаешь реакцию, но в отличие от героини тебе приходится возвращаться к ней вновь и вновь. Я в тот день добралась до постели без задних ног. Но, проснувшись, подумала: «Выходит, хорошо я училась актерской технике, если сама, с белого листа, сыграла подряд десять равноубедительных реакций». Тем утром я была абсолютно счастлива.

«Шарлотта Грей»

Лондон, 1942 год. На вечеринке книжного общества молодой хирург Шарлотта Грей (Бланшетт) и военный летчик Питер Грегори влюбляются друг в друга с первого взгляда. Через пару недель Питер вылетает на задание во Францию и отстает от однополчан в районе городка Жилез. Шарлотта проходит курсы молодого бойца и высаживается во Франции с миссией помощи Сопротивлению. Ее подлинная цель – разыскать Питера, однако история выбирает для нее роль героини не любовного романа, а шпионской драмы.

– Ваша героиня Филиппа в «Рае» взрывает лифт. Шарлотта в «Шарлотте Грей» – поезда. А сейчас вы играете у Шумахера (американский режиссер, «Без изъяна», «Страна тигров») ирландскую журналистку…

– …которая сама ничего не взрывает. Что же касается Филиппы и Шарлотты – вы правы. Но их разделяют эпохи. Если Филиппа делает рискованный личный выбор, то Шарлотта действует от имени исторической справедливости».

– Но как человеку, пока история не рассудила, кто прав, кто виноват, знать, что он на стороне правых?

– Поэтому я и пошла в актрисы. Для меня сама мысль о теракте или об убийстве невозможна, даже если это необходимо для будущего планеты. Я всегда останусь в стороне от действительности. Я не собираюсь никогда вмешиваться в морально-этические проблемы. Эта отстраненность нужна мне для работы: я должна хладнокровно изучать характеры способных на насилие людей, чтобы потом сыграть их, обвинить или оправдать – исходя не из собственных соображений, а из замысла режиссера. Все-таки интересно, что вы обратили внимание на эту сторону жизни Шарлотты. Я, честно говоря, придавала не много значения сцене взрыва. Я думала в первую очередь, что мы снимаем романтическую историю о прошлом, с костюмами и поведением, каких сейчас уже не увидишь. Получала удовольствие, реконструируя стиль и манеры 40-х, и предвкушала успех, потому что мы с Джиллиан Армстронг (режиссер «Шарлотты Грей». – Прим. А.В.) уже снимали прошлое у себя в Австралии, и получилось замечательно (фильм о XIX веке – «Оскар и Люсинда», 1997. – Прим. А.В.).

«Рай»

Турин, площадь перед деловым центром, наши дни. Молодая женщина быстрым шагом подходит к эскалатору. Пока она спускается в метро, за ее спиной вверх по деловому центру поднимается наружный лифт. Через минуту он взорвется от подложенной женщиной бомбы. Еще через несколько часов учительница английского языка (Бланшетт) будет арестована и в ходе допроса узнает, что бомба, предназначавшаяся для крупного наркодельца, погубившего ее мужа, убила невинных детей.

– Авторы сценария – Кшиштоф Кесьлевский и Кшиштоф Песевич – поляки. Я не сомневаюсь, что их сценарий – плод польской действительности. Но когда он дошел до меня, он был переведен с польского на итальянский, потому что Том Тыквер захотел перенести действие в Италию, потом на английский, потому что моя героиня – англичанка на допросе отказывается говорить на другом языке, потом на немецкий, потому что после смерти Кесьлевского фильм достался Тыкверу. И уже этот, немецкий, вариант перевели для меня на английский. Я пыталась продраться сквозь эти переводы к польскому первоисточнику. Пыталась… Потом решила для себя: «Конечно, в нем основа – польская. Но столько всего примешалось и примешается еще по ходу съемок, что лучшее, что я могу сделать, – это обратиться к своим чувствам.

– Любовь вашей героини-узницы к карабинеру-охраннику – это ее сознательный выбор? Она решает любить его, как решают уйти с работы или завести ребенка?

– Не такое уж это простое решение. Ей пришлось проделать долгий путь, чтобы его принять. Нет, все-таки словом «решение» я бы это не назвала. Это – духовное озарение, как увидеть перед глазами собственную судьбу и принять ее.

– А вы верите в судьбу?

– В судьбу-то я верю, но собственную предпочитаю держать под строгим персональным контролем. И пока, как видите, преуспела в этом.