Легкое лето

С 28 июня по 4 июля в московских клубах пройдет фестиваль Евгения Гришковца «После работы»

Обычно Евгений Гришковец выходит на сцену один – лишь в спектакле «Планета» рядом с ним появляется актриса Анна Дубровская. Сцена, на которую выходит Гришковец – один или с Дубровской, – обычно находится в одном из московских театров. В конце июня Гришковец как обычно выйдет на сцену – и будет проделывать это пять раз в течение пяти дней. Вот только сцены на этот раз будут находиться в московских клубах, а вместе с Гришковцом на них появятся малоизвестные группы из Кемерова, Калининграда и Запорожья, а также жена Гришковца Елена. На концертах клубного фестиваля «После работы» Евгений Гришковец будет читать недавно сочиненные тексты о радостях жизни в городе, Елена Гришковец – петь и играть на аккордеоне вместе с калининградским трио «Бигуди», а малоизвестные группы из городов России – исполнять музыку, от которой жизнь в городе должна стать лучше. Накануне открытия фестиваля Евгений Гришковец рассказывает Юрию Сапрыкину о музыке, которая изменила его жизнь.

– По какому принципу ты собирал людей на фестиваль?

– В первую очередь, это люди, которые делают музыку бескорыстно. В том смысле, что они не определяют через это свою судьбу. Вот, дескать, я музыкант, поэтому должен делать вот это и только это. И за это мне… хоть гвозди в руки должны прибить. Нет – у них у всех есть какие-то дела в жизни, но есть и музыка. И, может быть, не без стеснения они в первый раз здесь представят ее публике.

– Они все твои друзья?

– Ну вот FotoMoto, допустим, я их внешне и лично не знаю. Но понимаю, что это люди, демонстрирующие несгибаемую волю. Что очень важно – при теперешнем повальном преклонении перед украинским языком в рок-н-ролле они не берут этот конек, этот козырь, а, живя в Запорожье, начинают петь по-французски. Как-то одновременно мужественно и женственно. Или «Лаванда» – там не то чтобы друзья, они мне скорее в дети годятся, уже, по крайней мере, близко к этому. Я с ними чувствую себя динозавром, у которого отвалился хвост, а этот хвост отыскали палеонтологи и теперь его демонстрируют. Эти люди работают с той частью жизни, которая была для них совсем ранним детством, то есть с началом перестройки. Если для меня культовое кино – это кино про Штирлица и прочая черно-белая красота, а культовый актер – Тихонов или молодой Смоктуновский, то для них это Панкратов-Черный в фильме «Где находится нофелет». Для меня культовая машина – 21-я «Волга» в «Берегись автомобиля», для них это «девятка». И электронная музыка того самого времени. Тот самый трэш, который для страны, для нас был одним мгновением, а для них это детство – и они мифологизируют это время.

– Я слышал, что Максим Какосов, которого ты привозишь на фестиваль, еще в Кемерове играл с тобой в театре.

– Он вообще удивительный человек. Внешний управляющий трех предприятий. Вчера получил высшее экономическое образование – радостный и пьяный мне об этом сообщил. При этом он сочиняет спектакли. То, что он играл в моих первых спектаклях, – это была одна из самых больших радостей. Он не обладает ни голосом, ни пластикой, маленького роста, толстый – но при этом обладает нереальным обаянием и добротой. Он может смеяться без остановки пять часов. Если ему скажут: «Давай, старик, ты круто поешь, давай устроим в десяти клубах концерты», – он, скорее всего, откажется, потому что тогда ему нужно будет признать: вот, теперь я музыкант. А у него все эти границы размываются тщательно, и остается только Какосов, который всем людям нужен и все время делает какое-то полезное дело. Я не знаю человека, с которым можно лучше выпить водки. Вот такой человек. Ну, не знаю, любимый. Вообще, все эти люди так или иначе демонстрируют качества, за которые их можно и нужно любить.

– У тебя в спектаклях много музыки. При этом со сцены ты говоришь о чем угодно, только не о музыке. Почему так?

– Это, кстати, страшно болезненный момент – когда я ставлю в спектакль какую-то музыку. Я с ней расстаюсь навсегда, после того как она станет фонограммой спектакля, я уже ее слушать не буду. Это одно из самых болезненных расставаний. Причем я обязательно беру музыку, которая уже существует. Я не музыкант, у меня нет никакого представления, какую музыку можно было бы сделать и предложить. Точно так же как я, не модельер, – я покупаю одежду, которая существует в мире уже в готовом виде. Я не архитектор – я живу в домах, которые уже существуют. И я понял, что обо всем об этом можно не говорить, потому что я воспроизвожу какие-то общечеловеческие ситуации, которые не являются ситуациями критического разбора, анализа. Есть много музыки, которую я не люблю, но я про нее плохо говорить не могу. И не буду.

– Когда ты жил в Кемерове – откуда ты брал музыку?

– Ну как? Каждое воскресенье ходили на специальное место. У меня было три пластинки фирменных, я с людьми обменивался. Иногда, конечно, обманывали, подсовывали югославскую пластинку или сильно попиленную.

– Странный такой бизнес – ценность первоначального капитала обязательно уменьшается. Если тебе подсунули югославскую – в следующий раз на три пластинки больше двух не выменяешь.

– Да, просто гибель. Я помню, как у меня сломалась пластинка, в сорокаградусный мороз. А пластинки тогда стоили 70-80 рублей. И все – я теряю часть жизни, у меня нарушается жизненный ритм, у меня нет пластинки, чтобы поменять ее на следующей неделе. А там же как было: дома пластинка обязательно раскладывалась, доставалась, вся информация заносилась в тетрадочку, а пластинка переписывалась на магнитофон. И в течение недели была самым обожаемым объектом.

– А обложки фотографировались?

– А как же? Я снимал на слайды, я был крутой. Там вообще все считывалось: имена звукооператоров, звукорежиссеров, продюсеров, сопродюсеров, людей, которых они благодарят. Это еще фантастическим образом запоминалось – я вот всех гитаристов помню.

– Когда ты слушал, допустим, Led Zeppelin – ты мечтал, что станешь звездой, будешь выходить на сцену, как они?

– Я тогда был настолько плохого мнения о собственной внешности… Я очень хотел отрастить себе длинные волосы, но они никогда у меня не росли. А когда я смотрел на фотографии Джимми Пейджа… У него-то росли. Я даже дрался однажды из-за того, кто лучший гитарист – Блэкмор или Пейдж. Я был за Пейджа.

– Из того, что сейчас происходит в музыке, тебя что-то трогает?

– Мне очень понравился последний альбом Pet Shop Boys. Я ехал на поезде в Вену, одиннадцать часов, совершенно один в купе, и только ее слушал. Люди сделали такую зрелую, странную, беззащитную пластинку, очень красивую. И этикетка там супер.

– Ты сейчас постоянно ездишь по Европе. А где ты живешь? Где твой дом?

– В Калининграде. Там дома как такового нет, но есть место, про которое можно сказать: «Я пошел домой» или «Я еду домой». Квартира в небольшом здании, трехэтажном, кирпичном, в маленьком квартальчике, рядом площадь, которую война не покалечила, с каштанами, с липами. Там Лена – она, кстати, будет на фестивале вместе с группой «Бигуди».

– Ты начал писать для «Бигудей» тексты. Зачем это тебе?

– Это даже не тексты – это такие отдельные ключевые фразы. На самом деле я хочу быть честным с этими ребятами – и не в качестве руководителя, и не в качестве музыканта, даже не в качестве человека, который пишет тексты, а как человек, который с ними в диалоге находится. Я таким образом расширяю свои возможности, я окончательно убираю границы между профессиями в самом себе. Я не определяю себя как драматурга, я не определяю себя как режиссера – никак себя не определяю. Я участвую в этой истории в том качестве, в котором могу быть полезен. Для «Бигудей» – для них же тоже сейчас нет места, как для меня не было места; для них нет клуба, как для меня не было театра.

– Почему именно «Бигуди»?

– Это для меня идеальная современная группа. Они демонстрируют очень важный образ жизни. Музыка для них – это большая часть жизни, может быть, главная, но она не закрывает какой-то широкий спектр человеческих возможностей. То есть в маленьком городе, которым является Калининград, они готовы утром читать студентам лекции по философии, а вечером играть для них музыку в клубе. Это известная смелость, которая на самом деле никакой смелости не требует. Это не то чтобы смелые люди – они просто умные, хорошо образованные, совершенно не демонстрирующие при этом своего образования, любящие Родину, играющие русскую электронную музыку, при этом в ней нет того пугающего, что обычно подразумевает словосочетание «русская музыка».

– Зачем тебе, с твоим успехом в театре, вообще понадобилось собирать этих музыкантов, везти их в Москву?

– Ну… это попытка показать новую музыку, причем создать для этого правильные условия. Вот как ты с новой музыкой встречаешься? Либо случайно что-то услышал, либо добрый продавец в магазине, увидевший в тебе человека, который подает какие-то надежды, вдруг поставит свое любимое. А этот фестиваль – возможность показать то, что тебе нравится в правильных условиях. Не так, что завел друга к себе домой, включил магнитофон, и он понимает, что ему полчаса придется слушать то, что тебе нравится, и только потом его отпустят.

***

FotoMoto
Трио из Запорожья, Оля Володина, Антон Сингуров и Сергей Сергеев, – редкие в СНГ музыканты, играющие пост-рок. В 2001 году старейший диджей BBC Radio 1 Джон Пил трижды включал их песни в двадцатку любимых песен

Лаванда
Музыканты из Калининграда (каждому из которых не больше 19 лет) культивируют эстетику середины 80-х: гриль-бары, видеосалоны и советский электропоп в духе «Ласкового мая»

Максим Какосов
Кемеровский деятель искусств и бизнесмен, в последнем своем качестве поднявшийся от шитья шапок и торговли водкой до руководства крупнейшими горно-металлургическими предприятиями Кузбасса. Бывший участник рок-группы «Склады», названной так в связи с тем, что каждый из ее участников владел собственным складом. Режиссер и актер театра «Ложа», в котором работал вместе с Евгением Гришковцом

Led Zeppelin
Группа из Великобритании, альбом которой «Led Zeppelin I» в свое время перевернул представление о музыке Евгения Гришковца – в связи с чем последний пытался копировать прическу гитариста Джимми Пейджа

Pet Shop Boys
Группа из Великобритании, неоднократно проявлявшая интерес к России: их версия песни «Go West» отсылает  к гимну СССР, а альбом «Bilingual» был частично записан в Доме радио на Малой Никитской с участием Дважды краснознаменного хора им. Александрова. Последний альбом Pet Shop Boys «Release», однако, был услышан Евгением Гришковцом вдали от Родины

Елена Гришковец
Жена Евгения Гришковца. В студенческие годы выступала на эстраде под псевдонимом Елена Гулливерова. Сейчас работает с группой «Бигуди» в качестве вокалистки и аккордеонистки

Бигуди
Три электронных музыканта из Калининграда, являющиеся вместе с тем преподавателями философии Калининградского государственного университета. Первый альбом «Бигудей» «Москва поверила слезам» выпущен весной 2002 года на лейбле Exotica