Горелов о советских хитах «Чистыми руками»

Апрель-1945. Партия шлет в органы своего «смотрящего» Михая Романа. Властные манеры новичка коробят ветеранов, но греют командира спецбригады по борьбе с налетами Тудора Миклована. Жеглов и Шарапов румынского сыска начинают бомбить криминал по всему периметру Бухареста.

Оба в шляпах. Оба в лаковых штиблетах. Оба в жилетках с шелковой спиной и шлицем на копчике. Оба косят под Гэри Купера и считают его лучшим человеком всех времен (из советской версии этот диалог дальновидно изъят). Оба хороши в ближнем бою — но один чтит процессуальный кодекс, а второй — предупредительный выстрел в голову.

Снятый по заказу румынского МВД фильм мыслился как передача сыскного ремесла от беспартийных профессионалов коммунистическим выдвиженцам. Фронтмен обреченного сословия Миклован в финале безоговорочно погибал, что позволило рисовать его образ не столь радужными красками, как в последующих фильмах серии. По крайней мере слово «неподкупный», увлеченно брошенное авторами «Википедии», было не из его лексикона: помимо близкого сердцу масс линчевания начальник ОББ практиковал откровенные поборы с потерпевших на торжество закона. Наследник его ковбойской школы товарищ Роман выщелкивал из барабана покойного последний патрон, которым был недострелен босс боссов Семака, и шел размышлять о неисповедимых путях правосудия. Однако вечный спор шерифа с правоведом простирался много дальше одной картины, и Миклована было решено воскресить: в начале «Последнего патрона» гробокопатели нашли в его могиле только шляпу и кирпичи. Надгробие гласило: «Тудор Молдован». Авторы явно планировали панроманский эпос: если один герой зовется Романом, т.е. просто Румыном, его младший партнер должен быть Молдаванином (исторически великое княжество Румыния — альянс Молдавии и Валахии). Таким образом, неудивительно, что советские переводчики, разгадав умысел, внаглую переводили «Молдован» как «Миклован»: Молдавия была наша, и раскатывать на нее братскую губу румынским друзьям не следовало.

Два комиссара были любимыми детьми щеголеватой нации, у которой даже эксперт ездит на происшествие в аксельбантах, а народный детектив явно наследует эстетике гангстерского эпоса. Стосковавшийся по belle epoque советский зритель жадно следил за Румынией-45, еще не положившей конец черному рынку, ювелирным домам, ателье индпошива и голливудскому импорту (с инспектором-саботажником из «бывших» Роман лается на фоне афиш Бориса Карлоффа, Уоллеса Бири и Кларка Гейбла). А уж манера брать банки в капроновых чулках, бить в полуприседе по мишеням и гонять на подножках лимузинов с ППС наперевес прямо восходила к блаженным временам сухого закона, об антигероях которого по сей день ностальгически цедят: «У них был стиль». Шесть черных опелей с трупами вразброс по брусчатке у взломанного банка — это было люксовым шоу. Обедню портил только высланный за налетчиками танк. «От немцев остался», — вздыхали разбитые менты. «Вестимо, от них — от кого ж еще?» — соглашался русский зритель, видя базовый станок Т-34 с наспех пришпиленной бутафорской башней.