Ответы. Гаррос–Евдокимов, писатели
Премия «Национальный бестселлер» наиболее ощутимо влияет на продажи книг: тиражи Леонида Юзефовича и Александра Проханова взлетели сразу после вручения им «Нацбеста». В 2003 году премия досталась журналистам рижской газеты «Час» Александру Гарросу и Алексею Евдокимову за «[Голово]ломку» – роман о банковском служащем, истребляющем начальников, бандитов, полицейских и национал-большевиков.
– История про войну в банке REX – реальная?
Г: В Латвии есть такой банк «Парекс». Он известен всем и каждому. Но мы не пишем про конкретное место. И никогда не работали в банке. Мы не Юлия Латынина, мы не разбираемся в том, как пилят кредиты и воротят офшоры. Мы хотели вызвать цепляющие хулиганские ассоциации.
– А как в «Парексе» отреагировали на роман?
Г: В эфире НТВ их директор сказал, что прочел две страницы и что это ужасно. Книга написана, как он выразился, для людей, зарабатывающих физическим трудом.
– По книге кажется, что ваш герой Вадим завидует чужому благосостоянию.
Е: Да нет – герой искренне не понимает, откуда эти люди взялись, за счет чего существуют.
Г: Откуда они взялись в Латвии? Страна ведь очень маленькая, и экономические механизмы, которые способствуют появлению upper-middle класса, неясны. Ни промышленности, ни ископаемых. В России можно хотя бы газ и нефть качать за рубеж, а в Латвии этого нет. Тем не менее количество богатых увеличивается в геометрической прогрессии. Мистика какая-то.
– Вадим идет по городу, убивает всех, на кого зол, а потом с двумя девушками улетает на Таити – и все. Это для вас и есть свобода?
Е: Нет, его свобода на самом деле оказывается зависимостью еще более глубокого порядка. Человек превращается в персонажа компьютерной игры.
– А сами вы в компьютерные игры играете?
Г: Одно время играли в стрелялки, но в какой-то момент надоело.
– Где играли? В редакции или дома?
Е: На работе, в редакции, причем активно, вдумчиво и подолгу. Поскольку компьютеры у нас стоят старые и крутых, навороченных стрелялок они не тянут, мы играли в самые древние, простейшие. Любимой нашей игрой был Duke Nukem – ввиду его цинично-стебной кровавости.
– Откуда, кстати, вы знаете, с каким звуком лопается голова и тяжело ли таскать трупы? У вас все это описано очень правдоподобно.
Е: У меня сестра училась на юриста, я брал у нее учебник.
– А армейские издевательства – «баночка», «лось», «рукоход»?
Е: Один мой друг служил в Североморске. То, что творится на флоте, – чудовищно. Друг рассказывал, что в какой-то момент на Северном флоте было такое количество самоубийств, что заволновалось самое высокое флотское начальство. Объявили месячник по борьбе с самоубийствами, и в день объявления в Североморске повесились три человека.
– А в вашей жизни много насилия? Деретесь?
Г: Идешь домой, к тебе подходят и говорят: «Лопатник давай». Если силы равны – можно и в глаз. Но мы же не шварценеггеры – если их много, обычно даешь в глаз и убегаешь.
– У русских людей в Латвии есть проблемы?
Г: Российские медиа их преувеличивают. Самая реальная проблема сейчас – наши власти пытаются задавить русскую среднюю школу. Среднее образование на русском после 2004 года получить будет невозможно.
– Слова «пэдэ», «голубец» – это рижский жаргон?
Е: Да. И «фейс» употребляем, и все остальное. А у латышей – у них вообще очень смешно. У них русский мат с латышскими окончаниями – слово «х…йс», к примеру, я слышал, и не раз.
– Переезжать не собираетесь?
Е: Собираемся – в Питер. Москва – город, конечно, великий. Но в Питере нет московской злокачественной самоуверенности.
– Как вы, кстати, познакомились?
Г: В гуманитарном лицее в восьмом классе. Сначала просто так болтались, потом стали комиксы рисовать, фантастику. Нам было по 14 лет, мы пересмотрели кучу гонконгских боевиков, фантастики и прочей муры.
– Как издать книгу в России?
Е: Идешь в первое, второе, третье, пятое, двадцать пятое издательство, тебя заворачивают везде. Нас завернули в семи или восьми. Стогов Илья говорил, что его текст завернули вообще в 14 издательствах. Но мы, кстати, Стогова не любим. В нем слишком много прямого нелитературного нарциссизма. Я совершенно не понимаю, почему мне должно быть интересно читать о череде авторских пьянок.
– Кого тогда признаете?
Г: Мы на самом деле были уверены, что «Нацбест» получит Дима Быков за «Орфографию». Я у него в 93-м интервью брал – мы теперь с ним дружим.
Е: У Быкова вообще классно брать интервью: приходишь к нему с бутылкой, ставишь под нос диктофон – и вопросов можешь вообще не задавать.
– А что с деньгами собираетесь делать?
Г: Пока их стало только меньше. Мы пока только мотаемся, говорим, устраиваем презентации и чувствуем себя идиотами, потому что привыкли быть по другую сторону диктофона.