Фестиваль французского кино Печатные машинки, молодые коммунисты, умирающий бордель, косатки-убийцы, секс и кома
С четверга в кинотеатре «35ММ», а с понедельника в Екатеринбурге в «Салюте» пройдет фестиваль нового французского кино, где покажут новые фильмы Фолькера Шлендорффа и Бертрана Бонелло, а также режиссерский дебют Мелани Лоран.
Конец
«Суперстар»
Унылый парижанин среднего возраста (Кад Мерад) с низкооплачиваемой работой и некрасивым свитером внезапно становится национальной знаменитостью — за ним начинают бегать толпы репортеров и просто желающих взять автограф. При этом никто — он сам в первую очередь — не понимает, за какие заслуги. Сотрудница вечернего телешоу (Сесиль Де Франс) пытается ему помочь, ее коллеги — на нем нажиться. Сатирическая драма про медиакульт посредственности, снятая с точки зрения посредственности, — условно говоря, попытка посочувствовать Свете из Иванова. Кажется, не вполне искренняя, и оттого плосковатая.
«Штиль»
В 1941 году коммунисты-подпольщики убивают в Нанте немецкого офицера, Гитлер требует казнить в отместку полторы сотни французов. Местное командование в панике пытается снизить число жертв, но три десятка человек из лагеря для интернированных лиц — в том числе
«Клиника любви»
Два брата-хирурга — старший положительный недотепа, младший дурачок и ловелас — получают в наследство от отца частную клинику. Первый пытается удержать ее на плаву, второй, подпавший под дурное влияние медсестры Саманты Бич, — тайком продать ее зловещей корпорации. Дикая, откровенно абсурдная и довольно смешная комедия с песнями и танцами, актерами, наряженными в медведей, певицей Дженнифер Гомес, которой делают анестезию бейсбольной битой, и так далее. Поскольку основная мишень, очевидно, — сериалы вроде «Скорой помощи», у всех героев американские имена.
«Ржавчина и кость»
Здоровенный бельгийский жлоб, забравший у жены пятилетнего сына, переезжает к сестре-кассирше на Лазурный Берег и начинает подрабатывать в охранных структурах, параллельно участвуя в нелегальных боях без правил. В клубе, где он недолго служит вышибалой, он знакомится с грустной женщиной (Марион Котийар), которая дрессирует косаток в морском шоу. Вскоре подопечные отхватят ей обе ноги ниже колена, но бельгиец, привыкший смотреть на вещи в позитивном и простом ключе, не станет обращать на это внимание. Энергичная, чувственная, нарочито лишенная сентиментальности картина, которая в руках другого постановщика превратилась бы в лучшем случае в дурную комедию. Но Жак Одиар преодолевает режиссерский стыд так же, как его героиня — стыд своего изувеченного тела, и каким-то чудом достигает на этом бульварном материале очищающего эффекта.
«Родные»
Тридцатилетняя женщина, работающая в книжной лавке, заводит роман с грузным ресторанным критиком — к неудовольствию своей артистически настроенной сводной сестры, которая одна воспитывает сына и в целом против мужчин. Потом она впадает в кому, а все окружающие запоздало страдают. Режиссерский дебют актрисы Мелани Лоран (она также играет одну из сестер) — женское кино в дурном смысле этого понятия: до определенного момента миленькое, как щенок, потом — бездумно и в конечном итоге цинично жонглирующее чужими драматическими штампами.
«Мой первый раз»
Хорошая девочка, учащаяся в невероятно буржуазном интернате (который занимает целый замок посреди леса), влюбляется в новенького — красавчика на мотоцикле, бунтующего против своего богача-отца. Герой ведет себя так, словно он молодой Брандо, хотя больше всего похож на персонажа «Элен и ребят», большую часть фильма они целуются под англоязычную эстраду в самых пошлых мизансценах, которые только можно вообразить. Финал вообще ни в какие ворота. Несомненно, самый слабый фильм фестиваля.
«Дом терпимости»
Рубеж XIX и XX веков, роскошный бордель «Аполлонида» доживает последние дни, поскольку домовладелец поднял арендную плату. В ожидании неизбежного девушки развлекают постоянных клиентов и кручинятся в своих комнатках, курят опиум, становятся жертвами насилия, рискуют подцепить неизлечимую болезнь, но на улицу все равно не выходят. Элегантно снятый на бесстрастных средних планах и стилизованный под живопись соответствующей эпохи, фильм Бертрана Бонелло впечатляет художественными решениями (режиссер играет с конвенциями ретро, то впуская в кадр современную музыку, то включая полиэкран), но чересчур назойливо разжевывает свою магистральную метафору fin de siècle — кроме того, трудно отделаться от впечатления, что будь он в полтора-два раза короче (или длиннее), ничего бы не изменилось.