Достояние республики

Для закупок современного искусства у музеев недостает средств. Музея новейшего искусства у нас вовсе нет. Нам отпущен один месяц, чтобы подобный музей построить хотя бы в воображении: американский бизнесмен русского происхождения Юрий Трайсман привез в Третьяковку выставку «Послевоенный русский авангард» – избранные произведения из своей коллекции.

Юрий Трайсман родился и вырос здесь, в Москве, – как сам говорит, «в нормальной еврейской семье». Закончил МИСИ, играл в КВН, работал бригадиром реставраторов при Патриархии. Собирать начал еще до эмиграции. Из своих пятидесяти лет коллекционированию посвятил почти тридцать. Коллекцией нескрываемо гордится – все русские художники, которых упоминают зарубежные словари по современному искусству, в его собрании представлены. Владимир Немухин – во всех ипостасях своего универсального творчества. Конечно же, есть произведения Ильи Кабакова, самого известного сейчас на Западе художника. Есть магический символизм натюрморт Дмитрия Краснопевцева, геометрический сюр Владимира Янкилевского, неизменные чугунные рожи Олега Целкова, пост-супрематизм Эдуарда Штейнберга. Пионеры соц-арта Виталий Комар и Александр Меламид. Эрик Булатов, превращающий слова в предметы. Поклонник девушек с веслом Григорий Брускин, одну из скульптур которого Трайсман подарил нью-йоркскому Еврейскому музею. Невыносимая скука обыденного у фотореалиста Семена Файбисовича – нет-нет, не останавливайся, мгновенье, ты ужасно. И развеселые кошмары Леонида Пурыгина – уродцы, голые девки, елда вместо ордена.

Перед открытием выставки Юрий Трайсман дал интервью журналу «Афиша».

– Как вы начали собирать?

– Отец был художник. И у нас бывали его друзья. Так что я ходил не только на выставки, но и в мастерские, видел работы, которые делались для себя, для души. Они не продавались, не показывались на выставках. Я подумал, что было бы интересно собрать такое – душевное – собрание. У меня было несколько коллекций. Иконы я стал собирать, когда работал реставратором, и через мои руки проходило много икон. Была возможность выбирать. К сожалению, все закончилось с переездом в США. В Америке я стал собирать современную американскую живопись. Получилась приличная коллекция. Но со временем стало больше тянуть на русское. К тому времени в Америке стали появляться художники, выехавшие из России. Первые работы я купил у Шемякина и у Неизвестного году в 76.

– Вашу коллекцию не назовешь делом только личного вкуса. Наступаете на горло собственной песне?

– Последние годы я, действительно, собирал коллекцию под руководством двух-трех очень грамотных в области современного русского искусства искусствоведов. И они мне советовали кое-какие работы художников, к которым у меня душа не лежала. Они на то и профессионалы, чтобы понимать нечто такое, что мне в данный момент недоступно. Но я готов учиться и слушать.

– Чем отличается коллекционирование от просто приобретения предметов искусства?

– Желание коллекционировать – это заболевание. Много раз я уже давал себе слово, что у меня есть все, что у меня полный ряд имен и очень качественных работ. Но все равно что-то выплывает. Вчера, например, купил картину Немухина. У меня есть много картин Немухина, но это была потрясающая картина, которая украсила бы любой музей.

– Вы общаетесь с художниками?

– Я приглашаю их погостить. Долгое время у меня жил Леня Пурыгин. Перезваниваюсь с Владимиром Янкилевским, Владимиром Немухиным – они живут в Европе. Когда бываю в Париже, захожу в гости к Олегу Целкову и Оскару Рабину, а в Нью-Йорке – к Грише Брускину и Эрнсту Неизвестному.

– Как Вам удается совмещать инвестиционный интерес и личное увлечение?

– Я ничего не продаю и неизвестно, с каким успехом инвестирую.

– У Вас есть планы развития коллекции?

– Сейчас я, помимо своих обычных привязанностей, увлечен фотографией. А в целом мой интерес постоянен – к большим, музейного качества работам. Со временем я планирую подарить это музею.

– А Вы думали о русских музеях?

– В ситуации и при условиях – почему нет?

– А в Штатах выставки Вашей коллекции имеют успех?

– Интерес большой. Много интеллигенции из заведений, где изучают русский язык. Это во-первых. Во-вторых, в Америке живет больше миллиона рускоязычных людей.

– До Третьяковки выставка Вашей коллекции проходила в Петербурге, в Русском музее. Как Вам показался русский зритель?

– Я очень воодушевлен приемом. На выставке были тысячи человек. Очень приятно быть востребованным. Приятно, когда входишь – и все тебя сразу любят.