Кстати о птичках Джон Кьюсак и Джеймс МакТиг про «Ворона»

— Вы играли у Вуди Аллена, у Роланда Эм­мериха, и тут вдруг — Эдгар Аллан По.

— Мне просто позвонили и спросили: «Джон, сыграешь По?» А я им: «Да!» — «Может, хоть сценарий прочтешь?» Ну я и прочел. Ходил, думал, пару недель не спал. И сказал еще раз: «Да!»

— То есть вы фанат По?

— Отличный сценарий был просто, похожий на его рассказы, даже не могу сказать почему — по атмосфере, что ли. Если подумать, все рассказы По объединены одной темой — это всегда сон во сне. А в «Вороне» — история о том, что книга вдруг становится реальностью, и автор понимает, что он больше не может писать, потому что от этого страдают окружающие. Все это потихоньку сводит его с ума — представьте, вы не можете больше работать, потому что то, что вы делаете, — и, как вам кажется, довольно безобидно, — имеет катастрофические последствия.

— Выходит, что это своего рода исследование природы человеческого безумия.

— Ну отчасти. Понимаете, есть разница меж­ду фильмом и механизмом. «Ворон» — механизм для передачи информации, но если он работает, то это позволяет показать, как устроен человек. Что он чувствует, как он мыслит — мне как раз это было интересно. Как устроен Аллан По? Представьте себе, если бы это был просто байопик, какой скучный это был бы фильм: какой-то человек, вот он напивается, а потом, когда протрезвеет, чего-то пишет. Это разве интересно?

— И не нужно привязки к реальности?

— Доля правды там есть. Многое из того, что он говорит в фильме, он действительно произносил вслух. Джеймс вообще очень любит возиться с источниками, все время говорил мне: «Ты что, забыл, что там?! Иди почитай книжку». Я и так читал все книжки По, но была и другая обязательная литература.

— Какая, например?

— Его биография, отличная на самом деле. «Poe: A Life Cut Short» Акройда. Так вот, Джеймс, даже когда работал с «V значит «вендетта», который, как известно, снят по комиксу, постоянно к нему возвращался. Ему важно всегда детально придерживаться первоисточника, только так, как ему ­кажется, можно передать его суть. И у него по­лучается. «Вендетта» — очень интересное кино. Странное, конечно, но интересное.

— А вот, кстати, важный вопрос: если все должно быть как у По — у По правда был енот?

— Енота не было, мы его придумали. Не все же должно быть буквально как в реальности. Каждый раз, когда ты придумываешь героя — неважно, актер ты или режиссер, — это для тебя реальность. У нас просто другая версия писателя, который живет в каком-то другом измерении, где у него есть енот. Таких версий может быть сколько угодно — это ж здорово. Но реального-то человека играть гораздо проще. Если у тебя есть какой-то вопрос по поводу своей роли, ты всегда знаешь, где найти ответ, — вот они, письма, рассказы, все, что можно найти. Понимаете, это фильм не о без­умии и не о смерти — это исследование челове­ческой природы. Мы знаем о человеке какие-то базовые вещи: кто он, чем он занимался, как он жил, как умер. Любой человек складывается из комбинации привычек, остальное зависит от нашего восприятия. И тут уже неважно, это Эдгар Аллан По или Уилльям Шекспир, главное — не претендовать на то, что мы можем что-то знать о ком-то, с кем никогда не были знакомы. Да и когда знакомы, в принципе, тоже не можем. В этом, кстати, проблема любой биографии. По-моему, их давно пора запретить и заменить нормальной литературой.

— Со смертью По до сих пор все непонятно — и вы, надо сказать, довольно грамотно используете документальные данные о его последних днях.

— Знаете, когда экранизируешь книгу, стараешься в первую очередь передать ее суть. То же самое я хотел проделать с Эдгаром По — показать его в разных обстоятельствах, ухватить какие-то черты характера. «Ворон» — это же не байопик, который, кстати, вышел бы скучным и депрессивным: жизнь у По все-таки довольно печально сложилась. Так что среди тех, кто ждет исторической достоверности, недовольных будет много.

— По довольно легко превратить в карикатуру, ну или в депрессивного зануду.

— Мы с Кьюсаком за этим следили. Перед съемками я показывал актерам «Тени и туман» Вуди Аллена и «Ночь охотника» Чарлза Лотона — фильм, где видна работа с использованием негативного пространства, контрастного изображения и интересной оптики. Еще мы смотрели «Город потерянных детей», «Сталкера», «Дракулу».

— Заметно, кстати, что «Дракулу». Только без кровожадных подробностей.

— По-моему, если снимаешь фильм про Эдгара По, важно сохранить атмосферу. У него же есть по-настоящему страшные рассказы — вспомните, к примеру, «Убийство на улице Морг», где убийца — орангутанг с бритвой, это же ужас. А «Сердце-обличитель»! Там вообще расчленяют труп старика, складывают останки под половицы, а потом оттуда слышится стук сердца. Ну и так далее. Все это надо было сохранить, но снять так, чтобы это не выглядело невыносимо. Я все-таки хочу, чтобы на мой фильм кто-нибудь пришел.

— Вы заставили всех читать рассказы?

— Ну как сказать. У Питера Акройда есть прекрасная книга «Poe: A Life Cut Short», мы ее читали. Джон Кьюсак самостоятельно собрал кучу информации, а Элис и Люка я действительно заставил прочитать сборник рассказов и писем По. Но мы все и так знали о нем довольно много, не было такого, чтобы мы сидели и постоянно о нем разговаривали. То есть, конечно, мы с Кьюсаком обсуждали, как развивался характер писателя: он жил спокойно, но внезапно осознал, какое влияние он оказывает на жизни людей.

— Кстати, при жизни По не очень ценили, и он этого не скрывал. Вот Джон Кьюсак тоже снимается в кино почти тридцать лет, но до сих пор остается недооцененным актером.

— Джон просто слишком умный для того, чтобы светиться в чем попало. Он всегда как бы немного в тени, а это хорошо для профессии: когда актер не мелькает постоянно перед глазами, его героям больше веришь. К тому же Кьюсак очень разборчив, в отличие от других актеров, — он выбирает небанальные роли.

— У вас интересный актерский состав: с одной стороны, кроме Кьюсака — Брендан Глисон, а с другой — молодые Люк Эванс и Элис Ив.

— Кьюсак отлично подошел по возрасту: ему сорок пять, а По на момент смерти было сорок. Ну и потом только Джон мог сыграть такого По, как надо, — алкоголика, наркомана, темную личность. В его психофизике есть мрачная сторона, которую другие режиссеры почему-то никогда не использовали. Люк Эванс должен был быть молодым и красивым, в противовес По, а что касается Элис Ив — я искал какое-то новое лицо.

— Интересно, как она играет заложницу. Была похожая ситуация в «V значит «вендетта».

— Ну да. Знаете, изменения в психике заложников обычно проходят три этапа: злость, жалость к себе, стокгольмский синдром — чувство симпатии к захватчику. Это известный факт, вспомните историю Патриции Херст.

— Раз уж мы заговорили про «V значит «вендетта», то тут тоже есть совпадение: в «Вороне» человек воплощает фантазии своего кумира, и писатель берет на себя за это ответственность. А сейчас во время протестов митингующие по всему миру носят маску V.

— Ой, знаете, я этому безумно рад. Когда снимаешь фильм, надеешься, что твоя работа окажет какое-то влияние на реальность. Так и происходит — вспомните Occupy Wall Street или пикеты против сайентологии. Кино — изначально революционное искусство, которое вправе задавать вопросы, можно ли оправдать терроризм или как получается, что один человек может быть террористом для одних и борцом за свободу для других. Но в первую очередь прекрасно не то, что люди закрывают лицо маской из моего фильма, а то, что они наконец-то стали политически активны, — был период, когда мне казалось, что целое поколение выпало из политической жизни. У людей есть право на протест, и они должны им пользоваться.