«Катрин Денев — и есть французское кино» Кристоф Оноре о «Возлюбленных»

— Фильм называется «Возлюбленные», но в нем несколько историй несостоявшейся любви. Это ирония?

— Нет, конечно, нет. Любит ли тебя человек, которого любишь ты? Это интересует нас всех.

— «Возлюбленные» уже не первый ваш мюзикл, до этого были «Все песни только о любви»…

— Тот фильм с самого начала задумывался как мюзикл. Песни появились раньше, чем сценарий. Здесь было наоборот. Я начал писать, писал и через некоторое время попросил композитора Алекса Бопена превратить один из диалогов в песню. Через три месяца понял, что одной недостаточно. «Возлюбленные» стали мюзиклом неожиданно для меня самого.

— Там все было как-то легче, «Возлюбленные» намного трагичнее.

— Работая над сценарием, я не предполагал, куда меня заведет история. Не думал о том, что «Возлюбленные» превратятся в ту мелодраму, в которую они превратились в итоге. Главной темой в итоге стали иллюзорные представления героини Кьяры Мастроянни о том, что любовь, которую пережили ее родители, была идеальной. Она стремится к этой совершенной любви, переживает крах и не может принять жестокую реальность. Это переломный момент и центральная метафора всего фильма: волшебная сказка, которая в какой-то момент превращается в ад.

— У вас очень романтические 60-е и 70-е, а современность выглядит неуютной. Ностальгия или так все и есть?

— Мы видим происходящее глазами Веры, героини Кьяры Мастроянни. Она примерно моя ровесница, 60-х не застала, 70-е помнит плохо, поэтому они изображены не очень реалистично. У всех у нас есть идеализированная картина эпохи, в которую мы не жили. Фотографии того времени освещены особым светом. Ребенок смотрит на них и представляет, какими были родители до того, как на свет появился он. И ранние эпизоды фильма похожи на такой семейный альбом. Вера не помнит Прагу, но представляет себя на месте своей матери — тогдашней. Постепенно, по мере развития истории, в ностальгическую картинку начинает проникать реальность. Наступает ее время, время Веры. Картина начинается как театральная постановка, как экранизация ее фантазий (что очень подходит жанру мюзикла), а потом начинается более реалистичная мелодрама.

— Вы уже работали с Кьярой Мастроянни. Логично было предложить роль ее матери Катрин Денев.

— Очень трудно быть французским режиссером и не мечтать о том, чтобы снять фильм с Катрин Денев. Она и есть французское кино. В той же степени, в которой Достоевский есть русская литература. Когда ты думаешь о ней, то представляешь кино 60-х. И еще — кино 70-х. И наши дни — например, «Отчаянную домохозяйку» Франсуа Озона. Она всегда — сегодняшний день французского кино. Денев одна, ни у кого из актрис нет такой профессиональной судьбы. Я работал с Кьярой, мы очень дружим. И я заметил, что сейчас Катрин для меня — уже скорее мама моей подруги, чем икона кинематографа. Я знаю человека, не звезду. Когда я писал сценарий, то думал в первую очередь о Кьяре. А когда надо было решать, кто сыграет ее мать, поначалу очень стеснялся предложить роль Катрин. Им было хорошо на площадке. Между ними изначально есть что-то большее, чем можно прописать в сценарии. И на экране это видно. Мне кажется, когда Катрин смотрит на Кьяру, она думает: «Какой же замечательной актрисой стала моя дочь!» Это так трогательно. Может быть, я когда-нибудь решусь снять фильм только с матерью, без дочери. Хотя Кьяра, наверное, расстроится, будет плакать в трубку.

— Как в фильме появился Милош Форман, играющий отца Веры?

— Сначала я ездил в Прагу, смотрел каких-то актеров. Но появилась идея снять Формана, и она казалась мне очень удачной. Когда я с ним связался, он сказал: «Знаешь, Кристоф, возможность оказаться в одном кадре с Катрин предоставляется не так часто. Я согласен». Он приехал в Париж и с большим наслаждением начал ходить по ресторанам. Французская кухня и Катрин на две недели превратили его в совершенно счастливого человека.

— Это ведь тоже режиссер, что называется, с судьбой. В 1968-м он не смог вернуться в Чехословакию из-за советского вторжения.

— Конечно. Да, это фильм о любви. Но ведь это еще и фильм о кинематографе. О том, каким должно быть французское кино сегодня, в контексте своей великой истории. Каковое это — быть французским режиссером после Жака Деми? Форман и Денев дают возможность достигнуть глубины, которая без них была невозможна.

— Французское кино у многих ассоциируется с Парижем, у вас многие эпизоды происходят в Реймсе. Почему?

— Люди смотрят мои фильмы и думают, что я парижанин. Но это не так, я из провинции, из Бретани. Многие французские города сегодня превратились в ад, это последствия урбанизации, джентрификации. Я снимал в Реймсе, потому что не хотел, чтобы в мой фильм вторгались уродливые здания.

— В ваших фильмах всегда поражает интенсивность эмоций. От человека, снимающего кино о таких водопадах чувств, требуется определенная смелость.

— Я наивный кинозритель: смотрю картины, наполненные чувствами, и верю в то, что все происходит на самом деле. Когда начал снимать сам, запрещал себе любовные истории. Как сказать актеру: «Посмотри на нее вот так»? Я очень стеснительный человек, меня смущала сама возможность выражать свои чувства в кино. «Возлюбленные» — фильм об отложенных чувствах, о задержках в пути. Вы испытываете грусть, не всегда отдавая себе отчет, почему именно это происходит.