Посмотри в глаза чудовищ Алексей Балабанов рассказывает Роману Волобуеву о фильме «Жмурки»

– Скажите, а правда, что сначала «Жмурки» были совсем серьезным гангстерским фильмом, а комедия получилась в общем-то случайно?

– Нет, фильм никогда не был серьезным. Был сценарий, Стас Мохначев написал сценарий – такой псевдотарантиновский, но в целом довольно серьезный. А я когда прочитал его, увидел там много смешного. И переписал его под себя – диалоги ну и так далее. Сюжет оставил, ну и кое-какие разговоры – что я буду совсем уж так со сценаристом…

– А Михалков с зубами и в малиновом пиджаке – как вы его на такое уговорили?

– Кино изначально должно было быть смешным, и все артисты, которые снимались там, включая и Никиту Сергеевича, это прекрасно увидели. Пока снимали, все очень радовались: каждый дубль смотрят и радуются, смеются как дети. Потому что никто такого не играл. Дебилов играть – это всегда очень забавно, это в радость любому артисту, а большому артисту – так тем более. А там же все дебилы – это жанр такой.

– А все-таки Михалков, снимающийся у Балабанова, – это из какого-то дурацкого сна. Вы же с ним совсем из разных мест, и вообще он довольно жестко про ваши фильмы говорил раньше.

– Никита Сергеевич – человек талантливый. Он великий русский актер. И режиссер, между прочим. Он прекрасно понимал, что будет делать, и никаких столкновений между нами быть не могло. Он, кстати, несколько вещей придумал довольно смешных. Вот когда он там читает газету «Культура» – это его мысль.

– Я почему-то так сразу и подумал.

– Это очень нормально, когда люди сами делают придумки. Я всегда всех слушаю, потому что люди-то творческие, хорошие. Я вообще всегда только с хорошими людьми работаю. И Михалков также что-то придумывал, предлагал – он совершенно правильный, он никого не душит. Нормально участвовал, как всякий нормальный актер. Играл в нашу игру.

– Но все равно это какая-то дико самоуничижительная роль получилась.

– Ну не знаю. Он фильм сам пока не видел, но я ему позвонил и сказал: «Никита Сергеевич, вам стыдно не будет». А некоторые люди говорят, что это и вовсе лучшая роль, которую он сыграл. Я-то сам, конечно, так не думаю. Все-таки был «Жестокий романс» – вот там гениальная роль. Но вообще он очень подвижный и все прекрасно понимает. Приятно работать с умным человеком. Хороший артист, который притом еще и умный, – это так редко бывает.

– Знаете, вы какой-то очень непатриотичный фильм сняли – особенно если учесть, что главная претензия к вам всегда была, что вы какой-то слишком уж патриот. А тут «дебилы», «место такое глупое», и вообще интонация общая – отвращение ко всему. У вас какая-то переоценка ценностей произошла?

– Балабанов – патриот. Он таким и является, и будет являться. Но иногда… Иногда хочется снять что-нибудь вот такое. К тому же ведь на самом деле те, кто сидит сейчас там, наверху, они все вышли из этого вот всего.

– А зачем вам все-таки эти 90-е? Для ностальгии рано еще как-то.

– Я же вам говорю еще раз. Я прочитал сценарий. Он был очень современный, и в этом была неправда. И сделал из него ретро, потому что про сегодня так снимать уже глупо, и так достали все этими сериалами про бандитов. А такого фильма еще не было – это комикс, у нас неосвоенный совсем жанр. То есть, может, кому-то и не смешно. Я специально пойду куплю билет на простой сеанс и тихонько посмотрю, как люди будут реагировать. Я уверен – те, кто жил в 90-е годы, будут смеяться. Молодежь не поймет, наверно, – им это все, так сказать, не близко.

– А вот эта вся тарантиновщина откуда? Вот никогда бы не подумал, что вы Тарантино любите.

– Тарантино снял два удивительных совершенно фильма. «Бешеные псы», которых я посмотрел в первый раз, еще когда его никто в упор не видел, на Роттердамском кинофестивале. Я уже не помню, что я там делал, с каким фильмом был, но это неважно. Я еще тогда познакомился со Стивом Бушеми, он приехал вместо Тарантино на фестиваль. Я потом очень хотел его в фильме «Американец» (предыдущий проект Балабанова, съемки которого были сорваны по причине беспробудного пьянства приглашенной американской звезды Майкла Бина. – Прим. ред.) снять, но он не согласился, жалко. Так вот, когда я посмотрел «Бешеных псов», я был потрясен его подходом, как, в общем, и все люди, которые в кино что-то понимают. А когда я увидел «Криминальное чтиво», что сказать… Это фильм. Это же очень странно, когда ты любишь урода. Все же любят этого, как его, главного, Винсента Вегу. Его зрители любят. А он ведь бандит, он людей убивает. Парадокс. Заставить полюбить урода всем сердцем – этого до Тарантино никто не делал. А другие его фильмы я не люблю. Ни «Четыре комнаты», ни все остальное.

– И «Джеки Браун» не нравится?

– Нет, знаете. И «Килл Билл» не нравится. Я от него еще чего-то ждал, но, в принципе, человек в своей жизни снимает по-настоящему один фильм. Это нормально. Почти все знаменитые режиссеры, по-хорошему, один настоящий фильм сделали. Кроме разве что Данелии – он нет, не один. Данелия для меня самый лучший, я его очень люблю.

– А вот вы про «Американца» сказали, с ним что-то сейчас происходит?

– Будет суд. Мы 14 июля летим в Лос-Анджелес. Будет разборка. Суд, я думаю, мы выиграем, другой вопрос – заплатят нам деньги или нет. Но мы подготовились, летим большой командой, с собственными показаниями и так далее.

– А сам фильм?

– А фильм уже устарел, в одну лужу два раза наступить трудно. Буду что-нибудь другое делать. У меня есть сейчас две идеи.

– Расскажете?

– Что рассказывать? Один дорогой, другой дешевый. Я пока думаю. Вот вчера еще раз перечитал дешевый, думаю, за него сейчас возьмусь. Потому что сидеть два года, ждать, пока бабки придут, – тяжело это. Сегодня с Ренатой поговорю, может, она согласится – там на нее как раз главная роль написана.

– А малобюджетки вообще приятней делать?

– Ну есть фильмы типа «Андрей Рублев», а есть типа «Бешеные псы». Вторые приятны еще и тем, что они в прокате отбиваются легче. Я вот очень сомневаюсь, что у Паши Чухрая «Водитель для Веры» отбился, – мне лично он очень нравится, хороший фильм, но у нас пока не Америка, чтоб такой бюджет легко возвращался. Но скоро, я думаю, наше кино поднимется. Но не такими фильмами, как «Ночной дозор» и «Турецкий гамбит».

– Вы, стало быть, не верите, что надо чем угодно поднять индустрию, а прекрасные фильм потом прорастут откуда-нибудь сами?

– Ты знаешь… Вот когда не было денег совсем, просто голое все было, – я тогда снял фильм «Брат». Он вообще был, считай, бесплатный. Все вместе, считая пленку, – что-то около ста тысяч долларов. Снимали на квартирах друзей – все люди за так работали, просто потому, что мы были друзья. И Сережка Бодров – я к нему подошел на «Кинотавре» и сказал: «Давай сделаем кино вместе». Поговорили, посидели, потом я ему сценарий подогнал…

– А вот вы сказали только что, что один режиссер – один фильм. А вам не кажется, что у вас этот один фильм уже был, что ничего круче «Брата» уже не будет?

– Да нет, почему «Брат»? Я тогда был молодой совсем. «Брат» для меня, в общем, кино проходное, говно.

– Ерунду какую-то вы говорите, простите меня, пожалуйста.

– Нет, правда. «Брат» откуда взялся? Я тогда хотел снять «Про уродов и людей» – был давний сценарий, на который никто денег не давал, не было денег тогда в кино вообще, и Госкино не давало. И я Сельянову предложил сделать другой фильм для разгонки. Никто ведь от меня «Брата» не ожидал. И после него сразу нашлись деньги на «Уродов». «Брат» – это изначально был коммерческий, в общем, такой продукт. Я тогда сразу сказал Сельянову: «Давай сделаем трилогию. Первый «Брат» в Петербурге, второй – в Москве, а третий – в Чикаго». А потом два пришлось соединить: оказалось скучно – целый фильм в Москве.

– Это ведь действительно проблема. Москва сейчас в кино какая-то чудовищно скучная и некрасивая.

– Это на самом деле все ерунда и неправда. Просто в Москве, я так считаю, должны снимать не москвичи, а люди, которые откуда-то приехали, – они видят сразу, что красиво, а что некрасиво. Москвичи – они сами не могут выбрать правильно. Я вот сам не питерец, поэтому очень люблю этот город и абсолютно знаю все его бронебойные точки. Я когда плавал на этих лодках, видел город снизу с каналов – это ведь очень красиво. А в принципе, в России огромное количество удивительных городов. А все снимают Москву и Питер, два города, – ленятся потому что. Вот «Жмурки» – это Нижний. В «Американце» должны были быть Норильск и Иркутск. То есть сначала Нью-Йорк, это специально, чтоб так начать – бронебойно, а потом Норильск – это город красоты просто неземной. Это, представь себе, такой один большой Ленинский проспект, сталинские высотки, холодина страшная – и трубы. А Череповец какой город! Череповец – это для Лопушанского, конец света чтоб снимать: трубы дымят, все железное, ничего живого вообще – красота! А Великий Устюг, а Вологда! А Тотьма! Вы и не представляете, до чего у нас страна удивительная.