Эраст

Г.Чхартишвили – лысеющий переводчик в очках. Б.Акунин – таинственный сочинитель неопределенного возраста. Г.Чхартишвили – японист. Б.Акунин – беллетрист. Г.Чхартишвили – составитель мрачнейшей биографической справки о 350 писателях-самоубийцах, Б.Акунин – автор моднейшей серии детективов про эраста фандорина. Совершенно непонятно, как эти люди могут быть одним и тем же человеком. После выхода первого романа новой, «женской» серии детективов с профессором-беллетристом беседует Александр Тимофеевский.

Всех волнует обывательский вопрос: что случилось в вашей жизни, когда вы проснулись знаменитым?   

Да я, в общем, еще не просыпался. Ничего особенного не произошло, разве что стало меньше времени. Да еще знакомые стали Борей дразнить. Б.Акунин, который в начале был для меня просто развлечением, стал вести себя довольно бесцеремонно, занимая все больше пространства. Это довольно странно, когда всю жизнь занимаешься одним делом, считая его важным и главным, а потом понимаешь, что ты больше интересен окружающим в другой роли. Все равно что работал себе инженером, вдруг начал собирать марки и прославился именно в качестве филателиста.

Я это и имею в виду. Ведь вы жили в другой реальности: Григорий Чхартишвили – зам.редактора толстого журнала, известный филолог. Эта реальность если не враждебна, то параллельна той, центром которой стал Б.Акунин – очень модный писатель, кумир тусовки, извините за выражение. И все-таки, каково быть модным?

Меня это никак не затрагивает. Правда, у меня стали часто брать интервью, в которых я много говорю о причудливой судьбе русской беллетристики. Ведь это – продукт новый для нашей словесности. Мне иногда кажется, что нужно было взять псевдоним не Б.Акунин, а Л.Акунин – Лакунин. Я заполняю лакуну, которую можно назвать чтивом для интеллигенции. Раньше этого у нас не было – или почти не было. Но все потихоньку выправляется: люди читают или хотят читать то же, что читают везде в мире. Кто-то мучает Джойса и Кафку, кто-то (таких, конечно, больше – одноклеточные всегда в большинстве) глубокомысленно листает комиксы, а остальные потребляют мейнстрим. Повсюду есть традиция беллетристики, почтенная, непрерывная, а у нас, кроме Булгакова, Алданова и братьев Стругацких, кажется, никого и не было. Если Б.Акунин стал модным, то не потому, что я так уж хорошо пишу, а потому, что есть потребность в подобной продукции. Через год таких акуниных будет 5 или 10. И это, по-моему, неплохо. Я не испугаюсь конкуренции, а порадуюсь разрастанию цеха. Главное, не  путать жанры: Акунин пишет массовую литературу и не претендует на большее. А впрочем, что значит большее? Кто сильней: лев или кит? Один бегает, другой плавает. У китов тоже свои правила и фокусы, и в них интересно копаться. Во всяком случае, пока мне интересно. А как надоест, перестану писать детективы.

Любо-дорого слушать. Единственное, с чем мудрено согласиться, это с массовым появлением акуниных. Все-таки акунины – это не строевая рота. Во всяком случае, для нашей страны и нашего времени. Все семидесятые годы они, акунины, сидели в дворниках да в сторожах и копили прочитанное. А теперь выкладывают узоры из старых запасов. Качественная, культурная беллетристика – всегда результат застоя, будь то английская традиция или Брежнев Леонид Ильич, неважно. Застой – это возможность читать книжки. У нового поколения слишком много соблазнов, чтобы столь щедро тратить время.

Я не думаю, что у нового поколения культурный багаж меньше. Может быть, он даже получше нашего. Особенно у тех, кто учился в постсоветское время, – им не забивали голову всякой вредной ерундой. Сейчас можно встретить молодых людей с хорошим классическим образованием, которого мы были лишены. Но и мое поколение, поколение сорокалетних, вполне продуктивно, и я знаю многих, кто при желании мог бы писать виртуозную беллетристику. Более того, я кое-кого из знакомых вроде бы уже уговорил попробовать.

Да ну. И кто это?

Не скажу. Боюсь спугнуть.

Тогда скажу вам, как Станиславский: не верю. Русские литераторы или слишком хамские, или чересчур амбициозные. Ни то ни другое не годится для Акунина. Других писателей у нас не имеется.

Другие писатели имеются. Хотя вы правы, я тоже устал от художественной литературы, написанной с претензией. Когда я читаю толстые литературные журналы, то слышу скрип железных гусениц: автор каждую минуту помнит, что он – русский писатель, и это накладывает на него массу обязательств. Я сразу решил, что Акунин – не русский pisatel, Акунин – беллетрист, существо безответственное и легкомысленное, он пишет belles lettres – красивые письма читателям.

Красивые письма у вас всегда стилизованы, иначе они не были бы красивыми. Вы избегаете современности. Почему? Может быть, нынешняя Россия беднее на человеческие типы, чем та, которую мы потеряли?

По-моему, нет. Мне вообще кажется, что мы живем в один из самых интересных периодов русской истории. Меня раздражает, когда начинается нытье по поводу современности. Сейчас отличное время, несмотря на всю кровь и грязь, потому что как только начинаешь копаться в прошлом, видишь, что было хуже, и намного хуже. Сравнивать надо не с тем, что происходит у соседей, а с тем, что происходило у нас вчера.

И все же современность дискомфортна для беллетриста, в ней есть естественная эстетическая незавершенность. Красивые письма получаются менее красивыми.

Она просто труднее для описания. Но я хотел бы написать детектив из современной жизни. Правда, здесь лишаешься многих козырей. Самый мощный – русская литература, на которой я бесстыжим образом паразитирую. Она наполняет повествование светом, в ней столько харизмы, такой заряд позитивной энергии! И этот материал почти не использован в коммерческом смысле, что уже чистой воды расточительство. Американцы создали целый эпос из пастухов, которые стреляли друг в друга, потому что не могли поделить корову, а у нас золотые россыпи лежат необработанными.

Что делает ваши романы читабельными?

Это прецизионная дисциплина, о которой рассказывать долго и ни к чему. А еще я сознательно стараюсь писать так, чтобы читать было приятно. В нашей жизни не хватает положительных эмоций, а читая за обедом Акунина, вы можете быть уверены, что вас не стошнит.

То есть, вы – уютный буржуазный писатель.

Да, но не очень расслабляйтесь, потому что когда вы совсем размякнете, я воткну вам какую-нибудь шпильку.

Ждем шпилек. Вы пишете новую серию?

Да, только что вышел первый роман  серии. Главная героиня – монашка. Детектив в юбке, а точнее, в рясе.

Говорят, вы написали продолжение «Чайки»?

Да, с теми же персонажами. Меня всегда возмущало слово «комедия» применительно к этой трагической истории, и я решил помочь Антону Павловичу исправить положение дел. А когда я прочитал пьесу глазами детективщика, у меня возникла масса вопросов. Как вы понимаете, Треплев вовсе не накладывал на себя руки, его убили и замаскировали это злодеяние под самоубийство. И в моей пьесе показано, как симпатичные обитатели чеховской усадьбы дошли до такого зверства. Главный комедийный момент я вижу в том, что это сочинение будет напечатано в журнале «Новый мир», хотя я честно предупреждал редакцию, что пьеса хулиганская. Может быть, толстые журналы становятся несколько тоньше?

А как вообще к вам относится «толстый» литературный мир?

По-моему, смотрят на меня с веселым недоумением. Хотя журнал «Знамя» напечатал чудовищную статью про Акунина, где его, бедного, обвиняли в антисемитизме, ксенофобии и т.д. Парадокс в том, что незадолго до этого в том же журнале я под своей собственной фамилией получил премию «За укрепление дружбы между народами», или что-то в этом роде.

Теперь блиц-вопросы, и начнем с неприличного. Сколько вы зарабатываете – спрашивать нельзя. Но очень хочется. Спросим иначе, можно ли жить на беллетристику?

Это дает заработок, и чем дальше, тем больше. Не бог весть какой, потому что книги в стране стоят дешево, но, во всяком случае, с иными видами литературного труда не сравнить.

Писали ли вы что-нибудь беллетристическое до Б.Акунина?

Нет. Пытался однажды написать детектив, лет десять назад, но отвлекся на что-то более серьезное. Я компенсировал потребность в игре другими, нелитературными делами. Например, играл в карты.

Любите выпивать?

Да, но, к сожалению, никогда не бываю пьян – лишен этого чудесного дара.

Любите ли ездить за границу?

Меньше, чем раньше. Меня все время тянет в одну и ту же страну, Италию, а это верный признак того, что молодость ушла. Хотя, в принципе, следовало бы съездить в какую-нибудь малоприятную страну, которая была бы во всех отношениях хуже России, – чтобы ощутить себя патриотом.