Как составляются подобные списки? Очень просто: при Ассоциации есть специальная контора — Офис по делам интеллектуальной свободы, который собирает эти самые «нападки», исходящие от библиотекарей, учителей, обеспокоенных частных лиц и прессы. «Нападки» (challenge) — это непременно формальная, существующая в письменном виде жалоба, от библиотеки или школы, которые требуют, чтоб книгу или какой-то еще материал либо ограничили в использовании, или вообще запретили — из-за слишком не соответствующего общепринятым нормам содержания. Причины более чем естественны — «оскорбительный язык», «расизм», «слишком много секса», «несоответствие возрасту аудитории», «насилие», «разжигание религиозной ненависти»; ну да, так оно и есть, еще бы не пожаловаться.
А нам-то что — ну президент, ну, Съединенных Штатов. Вопрос в следующем: нужно ли ограничивать читателей? Человек сам должен выбирать, что ему читать, — или за этим выбором должен следить кто-то? Вопрос, понятное дело, глубоко риторический — все мы прекрасно знаем ответ на него; всем известно, что идея ограничивать круг чтения — одна из самых светлых в истории человечества; вопрос лишь в том, на какие книги следует обратить особое внимание? Что именно следует запрещать? Достаточно ли запрещать книги, в которых слишком много чего-то не того, — или, если уж мы дозрели наконец до радикальных решений, то не следует ли запретить и книги, оскорбляющие не то что даже чувства, а нечто большее — систему ценностей; все эти так называемые книги-которые-способны-изменить-мир?
«Что, собственно, дает эта хваленая «свобода читать»? Да ничего такого уж особенно хорошего»
А почему, собственно, нет? Ведь у нас тут не Америка; общество устроено довольно просто, не плюралистически; так с какой стати обеспечивать доступ к широкому спектру точек зрения на природу человека? Чтобы стимулировать критическое мышление и способность понимать других? Ну вот еще. Что, собственно, дает эта хваленая «свобода читать»? Да ничего такого уж особенно хорошего. Нет-нет: мы должны защитить одно из самых ценных из наших фундаментальных прав — право быть огражденными от потенциально опасных, вредных, подрывных книг. Книг, представляющих собой вызов для наших представлений о мире — и иногда, страшно сказать, и переворачивающих их. «Архипелаг ГУЛАГ», Стивен Хокинг, Ричард Докинз, «Лимонов против Путина», «Даниэль Штайн, переводчик»; да мало ли.
С какой стати существование Списка Запрещенных Книг обычно рассматривается как признак отсталого общества? Напротив: запрет, жесткая система регламентов, иерархии доступности — самые естественные признаки общества высокоразвитого. Книге присваивается статус не просто коммерческого продукта, а Текста-Который-Способен-Изменить-Мир; и разумеется, в таких случаях лучше действовать широко и упредительно.
Общество, у которого есть Список — по-настоящему длинный список, не жалкие десять названий — Запрещенных Книг, заявляет о себе как об обществе, где более всего ценятся не вещи, а идеи; так кто же не хочет поскорее попасть в такое общество?