Новые рецензии «Афиши» Ян-Эрик Петтерссон «Стиг Ларссон. Человек, который ушел слишком рано», Мэри Роуч «Обратная сторона космонавтики», Алексей Варламов «Андрей Платонов»

Архив 16 марта 2011

Мэри Роуч «Обратная сторона космонавтики»

А вот что делать, если тебя стошнит в гермошлем? Куда девать труп на орбитальной станции? А почему в космосе лучше есть тушеных мышей, чем жареную говядину? А сексом там все-таки можно заниматься — или все же нет; то есть это «Нужная вещь», но не Тома Вулфа, а Мэри Роуч: все то же самое, только вместо патетики — сатира… М.Роуч узнаваема — темы, голос, шутки, примечания; здесь даже опять возникает ее несчастный муж Эд — который в «Бонк» наткнулся на рулетку, которой Мэри измеряла себе клитор, а теперь обнаруживает в холодильнике мочу для питья.  Та же охотница за абсурдом, коллекционирующая смешные фактоиды, — и та же бескомпромиссная журналистка, умеющая добиваться встреч с людьми — и вытягивать из них то, о чем они раньше помалкивали.

Ян-Эрик Петтерссон «Стиг Ларссон. Человек, который ушел слишком рано»

Несмотря на скромный объем — триста с чем-то страничек, — это гораздо больше, чем просто биография: очерк, в котором внятно описан контекст «Миллениума» — житейский, идеологический, политический, литературный; та самая подводная часть айсберга, который представляет собой феномен «Стиг Ларссон». Здесь есть и о бурной молодости Ларссона, и о семейной распре за его наследство, и отстраненный ревизионистский взгляд на то, до какой степени реальна ларссоновская картина Швеции, кишащей расистами и криптофашистами, и краткий очерк истории шведского детектива, и откуда взялась во втором романе странная глава про Гренаду, и каковы на сегодняшний день перспективы идей, за которые боролся Ларссон в разные периоды своей жизни, и на что Ларссон планировал потратить деньги за «Миллениум», и про генезис образа Саландер, и насколько сам Ларссон похож на своего Блумквиста… петтерссоновский путеводитель по «Ларссонленду» близок к идеальному; и если вот это и есть школа «Экспо», то это правда выдающаяся журналистская школа; вот так и надо писать не то что даже биографии, а — в широком смысле — сиквелы; так что если уж вы правда ерзаете, чем бы снять абстинентный синдром, то прочтите лучше Петтерссона (неисчерпаемый кладезь достоинств), чем глотать по инерции всякую детективную ахинею, подписанную скандинавскими фамилиями.

Алексей Варламов «Андрей Платонов»

Заполучив Платонова, Варламов мог соорудить над ним пирамиду, проткнуть грудь колом, попытаться гальванизировать током; представьте себя в роли биографа Платонова — что, удержались бы? Варламов не пошел ни по одному из этих эффектных путей и совершил, по сути, нечто противоположное: он просто произнес над гробом точные и емкие слова; у него хватило такта сделать именно то, что и требовалось. При этом в «Платонове» перед нами тот Варламов, чьи писательские биографии — «Пришвин», «Алексей Толстой» — стали эталонами жанра; Варламов проснувшийся, отключивший автопилот, имеющий свою, нетривиальную историю отношений с клиентом, переживающий за него, иронизирующий по поводу Ермилова и Фадеева; высказывающий оценочные характеристики; ищущий для него неожиданные рифмы (ларс-фонтриеровский «Догвиль» и «Ямская слобода»).

Теги

Текст

Лев Данилкин