Анкета Сергей Носов

— Что вы сейчас видите перед собой?

— Помимо вопроса и нескольких слов уже начатого ответа вижу на мониторе отражение люстры: в прошлом веке мой дед купил ее, разобранную, у старьевщика. Теперь вижу ответ целиком.

— Про что будет ваша следующая книга?

— Про странности жизни. Правда, еще не знаю, какая из «следующих» завершится быстрее: сборник рассказов или роман. В любом случае — про странности жизни.

— Как вы думаете, кто лучший писатель вашего поколения и почему? (Необязательно конкретную фамилию)

— Павла Крусанова, пожалуй, читаю с наибольшим интересом, и это несмотря на нашу с ним дружбу. Но все-таки мне кажется, значительных писателей больше не в нашем поколении, и не в младшем, увы, а в старшем. Во всяком случае, ныне здравствующие «старики» умудрились написать, пускай и в разное время, немало книжек, с которыми нынешние могут с трудом конкурировать.

— На какую историю можно поймать любого читателя?

— Даже гипнозу поддаются не все. Как же можно поймать «любого» с помощью литературных средств? Если на то пошло, завлекает не история, а интонация, способ говорения, образ рассказчика, выбор дистанции между автором и читателем — доверительного интервала. Лучший способ «поймать читателя» — это суметь выбить землю у него из-под ног. Впрочем — какие у кого задачи.

— В русской литературе правда есть что-то особенное — или все это отговорки людей, которые не интересны никому, кроме своих соотечественников?

— Любая литература особенна по-своему. Латиноамериканская, немецкая, английская, японская… Если особенности не от стремления отличаться, а от органичности отношений между высказыванием и его обстоятельствами, тогда все нормально, почему бы и нет. Боюсь, как бы особенностью русской литературы не стало самозабвенное изживание своих особенностей. Тогда русская литература сделается никакой.