Критика за неделю «Ба-бах» Грегга Араки, Горелов про «Громозеку», «Любовь и другие лекарства», макушка и пятки Джейсона Стэтема, The New York Times про Попогребского
«Фильм «Громозека» — о нелегкой доле трех бывших солистов одноименного школьного ВИА. Один вырос в хирурга и зарезал первоклассника с аппендицитом. Второй вырос в таксиста и из лучших побуждений заказал добрым людям изуродовать собственную дочь, которая снимается в порнофильмах. Третий вырос в мента. А больше нам знать и не надо. Все трое выросли в мудаков, что почему-то особенно греет режиссера Котта» — Денис Горелов в «Сеансе» об участнике Роттердамского фестиваля, «Громозеке» Владимира Котта
«Лица немногих актеров способны источать скорбь в столь полной мере, как у Бардема. Он может быть красивым, уродливым, жестким, нежным и даже чудовищным. Здесь он добрый и страдающий человек — страдающий отчасти потому, что не может творить добро. Это не особенно замысловатая идея, но я каждый день вижу такое кино, как «Механик», развлекающее миллионы людей холодным аморальным насилием, и порой просто приятно, когда тебе показывают человека, озабоченного последствиями своих действий» — Роджер Эберт о «Бьютифул» Иньярриту
«Играть в таких сосредоточенных сценах для актера действия непросто, но у Стэтема очень выразительная, скульптурная и волевая макушка. О, сколько в этом блестящем затылке психологизма!» — Олег Зинцов в «Ведомостях» о «Механике»
«Особенно жаль, что [режиссер «Механика»] Уэст не понимает простой вещи — когда в твоем распоряжении такой величественной образчик физической мощи, как мистер Стэтем, его следует показывать во всей красе, от макушки до пят, а не расчленять монтажом и крупными планами. Фред Астер всегда настаивал, чтобы, когда он танцует, его полностью держали в кадре» — Манола Даргис в The New York Times о нем же
«Любовь и другие лекарства» похожа на попытку нести сразу три чемодана, у каждого их которых отсутствует ручка. Любовь наползает на гоголевский мир фармацевтических толкачей, эпическая история виагры — на удивительную болезнь Паркинсона (ею, в отличие от более романтических болезней, герои мелодрам еще не болели), «Мальчишник в Вегасе» (оргия медработников заставит каждого пожалеть, что не стал доктором) — на «Сладкий ноябрь» — Антон Костылев на «Газете.ру» про «Любовь и другие лекарства» Эдварда Цвика
«Сергей Гулыбин (мистер Пускепалис), немногословный, медведеподобный мужчина за пятьдесят, с годами трудового стажа, и Павел Данилов (мистер Добрыгин), недавний выпускник, нанятый его временным ассистентом, метафорически представляют старую Россию и новую. <...> Старую Россию символизирует технологический реликт: заброшенный радиоактивный электрический генератор. Для новой России это диковина и потенциальное орудие убийства» — Стивен Холден в The New York Times о «Как я провел этим летом»
«Действие перемещается из кровати в кровать — секс от монотонности спасают летающие звездочки и диковатая работа с мизансценами. (Один оргазм происходит в позе распятия). <...> «Ба-бах» эффектно заканчивается, хотя и длинноват, даже для своих 85 минут — в основном из-за того, что Араки все время зависает камерой на артистах. Но его трудно винить — артисты у него красавцы, и то, в каком беспомощном восхищении от них он пребывает, — главная прелесть фильма» — Дж. Хоберман в Village Voice о новом Грегге Араки
«В равной степени черпая вдохновение в поп-артовой простоте раннего Годара и андрогинности британских групп 1980-х, вроде The Smiths и New Order, Араки — адепт поп-культуры — беззастенчиво воспевает право юности на сексуальную вседозволенность» — Армонд Уайт в New York Press о нем же