Ань Хунг Чан «Я это не специально, правда»

— Как вы снимали фильм в Японии, с местными актерами? Вы же не говорите по-японски.

— На самом деле это не сложно. Вы же, когда смотрите фильм на чужом языке, всегда чувствуете фальшь, хорошо актеры играют или нет. У меня то же самое — сразу видно, если плохо. Когда кажется, что все в порядке, тут уже сложнее — приходится разбираться.

— И как вы разбирались?

— Приходилось звать продюсера — у него отличное чувство эстетики и всех этих артистических штук, я очень его мнению доверяю. Он приходил и прямо при актерах говорил, что не так.

— Вы вроде бы французский режиссер, но при этом ни одного фильма не сняли во Франции и с французами.

— Забавно, но я это не специально, правда. Это же все само из головы идет. Я раньше снимал про Вьетнам, — наверно, это была попытка исследовать что-то максимально близкое мне: все эти вьетнамские лица, вьетнамские судьбы. Но если будет достойный французский проект, я с удовольствием сниму про французов, нет проблем.

— К тому же сейчас такой культурный обмен у азиатского и французского кино происходит — Цай Мин Лян, Хоу Сяосень, Хон Сан Су, все недавно сняли по фильму во Франции.

— Да, я в курсе, конечно. Ну вы же знаете, как это на практике происходит: французская кинокомпания хочет с ними поработать, но ставит условие, что в фильме обязательно должны быть французские лица. Не все зависит от желания, понимаете. В наши дни так сложно снять кино, так сложно на него деньги найти, если вам что-то предлагают, вы, скорее всего, принимаете все условия. Если ко мне придет французский продюсер, я тоже не буду упираться. Интересно же попробовать.

— В «Норвежском лесе» вы, кажется, как раз пытаетесь балансировать между азиатской и европейской традицией. Вот эта сцена в поле, где герои обсуждают свою интимную жизнь — это же в чистом виде европейская драма, у японцев так не бывает, в кино по крайней мере.

— Да нет, диалог-то на самом деле из книги, а книга японская. А этот длинный план я вообще у Тарковского подсмотрел. И мне не кажется, что у кино вообще может быть национальность. Смотрите, я живу во Франции, люблю Тарковского и итальянскую кухню — все это как-то во мне уживается. Мир сегодня вообще очень сужается, скоро будет бессмысленно говорить о национальных особенностях — и не только в кинематографе.

— «Норвежский лес» — не только ваш любимый роман Мураками, он и у японцев самый любимый. Вам это не мешало?

—Ох, когда делаешь фильм, все и так сложно, приходится о совершенно других вещах думать, в первую очередь — как бы не снять ерунду. С каким-то материалом приходится деликатно обходиться, да: ищешь нюансы, подходящую форму, музыку. И ты так всем этим занят, а что уж там люди подумают — честно говоря, не до этого.

— Про музыку, кстати. Вы же фанат Radiohead, да?

— О да. У Тома Йорка невероятный голос, такие серьезные тексты, и звук — очень изысканный. Меня то, что он делает, очень берет за душу. Вы знаете, Джонни Гринвуд написал для «Норвежского леса» саундтрек, хотя это, конечно, не Radiohead, это другое. Я с ним очень хотел поработать, особенно после того как услышал, что он сделал для «Нефти». Он и мне сочинил очень проникновенную музыку, мрачную и сентиментальную одновременно, я ею очень доволен.

— Вы Мураками 4 года уговаривали дать вам права на экранизацию. Что вы ему такого сказали в итоге, что он согласился?

— Ничего особенного на самом деле. Он очень серьезный человек, очень осторожный в том, что касается своих книг, оберегает их, как детей. Первое что он попросил — готовый сценарий, чтоб понять, как я вижу экранизацию. Второе, что его интересовало, — бюджет, позволит ли он все сделать нормально. Эти два момента его в итоге устроили.

— Он вообще ваш предыдущий фильм видел?

— «Я прихожу с дождем»? Он вышел позже, чем должен был, — и уже после того, как Мураками все подписал. Но вообще да, я ему все свои фильмы приносил.

— А если бы он его раньше посмотрел?

— Я, честно, не думаю что его бы это смутило. Его правда интересовал только сценарий и хватит ли нам денег, по-моему. Да, эти два фильма очень разные. Общее, наверно, в том, что я в каждом случае пытаюсь довести все до предела. «Я прихожу с дождем» нужно было делать жестоким — и я сделал его максимально жестоким. «Норвежский лес» очень мрачная, очень грустная история, про страдания, которой нужно было придать всему какую-то мягкость, поэтичность, нежность, что ли — так что пришлось эти области тоже исследовать.

— У вас был 8-летний пробел перед «Я прихожу с дождем». Что вы все это время делали?

— Пытался запуститься с одним проектом, но не получилось.

— Вы про проект с музыкой Джими Хендрикса (Чан собирался снять американский фильм из 12 эпизодов на 12 любимых песен Хендрикса. — Прим. ред)?

— Да, с ним не сложилось, к сожалению. Мы на него столько сил потратили, столько времени, и в итоге пришлось сдаться. Там должны были играть Эдриен Броди, Харви Кейтель, Холли Хантер и Элиас Котеас. Жалко. С другой стороны, я этот фильм уже столько раз в голове снял, так что лучше об этом забыть, правда.