Навстречу «Оскарам» Николь Кидман в «Кроличьей норе» Джона Камерона Митчелла
На следующей неделе торжественным объявлением шорт-листа мошеннической премии «Золотой глобус» официально открывается оскаровский сезон, который мы постараемся отслеживать, насколько позволят нервы, дружественные прокатчики и нелегальные трекеры. Главный бой намечается между «Началом», «Железной хваткой», «Социальной сетью» и, может быть, «Городом воров» — с очевидным перевесом в пользу Нолана: с Коэнами пока темная история (да и статуэтки им уже некуда ставить), Аффлек слишком маленький, Финчер слишком умный. Если академики вслед за критикой вдруг не влюбятся в кино про то, как Джеффри Раш лечит Георга VI от заикания, исход более-менее понятен.
Обзор фаворитов в актерских номинациях (особенно женской) традиционно рискует превратиться в пятиминутки ненависти. Самым симпатичным кандидатом грозит стать как раз кино про мертвую белочку, которое мой петербургский коллега на днях разоблачил (справедливо, наверное, хотя там дьявольски приятная фактура, у главной героини выражение лица, как у Оксаны Акиньшиной в детстве, а такими вещами не разбрасываются все-таки). Я же сегодня с утра долго выбирал между санденсовским хитом про искусcтвенное осеменение (за который на «Оскара» двигают Джулианну Мур) и фильмом, где Николь Кидман и Аарон Экхарт переживают смерть ребенка — похоже на ситуацию из «Безумного Макса», когда надо или руку себе отпилить, или сгореть заживо. В общем, я решил сперва отпилить себе руку.
Итак, «Кроличья нора» Джона Камерона Митчелла — тоже любимца «Санденса», который за десять лет проделал большой путь от веселых перверсий («Хедвиг и злосчастный дюйм» с самим собой в главной роли) через перверсии с общечеловеческим ракурсом (нашумевший в свое время «Клуб Shortbus») к, собственно, самому неприятному — общечеловеческому кинематографу без перверсий. В «Кроличьей норе» есть всего один пограничный момент, когда Экхарт подумывает трахнуть Сандру О, но авторы вовремя дают по тормозам.
Остальные полтора часа двое белых («возмутительно белых», как написал бы киновед Армонд Уайт) пригородных буржуа, чей четырехлетний сын еще до начала фильма попал под машину, ходят в группу психологической поддержки (где все кроме них — самовлюбленные профессиональные страдальцы), не могут заняться сексом и спорят, что делать с разными материальными напоминаниями о случившемся — домом, собакой, детским сиденьем в машине. Вокруг толкутся соседи-доброхоты, мама с ненужными советами, беременная сестра-оторва. Кидман заводит слегка патологическую дружбу с противным подростком, под чью машину попал ее сын, Экхарт аккуратно безумствует (один из немногих живых моментов — когда они с упомянутой Сандрой О приходят на встречу осиротевших родителей страшно накурившись, пытаются не хихикать, но в итоге оба вскрываются на словах «умерла от лейкемии»).
На похожих сюжетах, прежде чем стать режиссером фильмов со взрывами, специализировался нелюбимый многими немец Марк Форстер (см. его «Все на своих местах» и «Бал монстров»); но тот честно работал на территории пресловутого «кинематографа жестокости», его наблюдения (дескать, какая занятная тварь человек — в самой кошмарной ситуации может утешиться мороженым) могли быть сколь угодно неприятны, но в конечном счете достаточно точны, чтоб просто так от них отмахнуться. Митчелл же сластит пилюлю до тех пор, пока от нее не начинается диабетический шок, что вдвойне противно, если учесть, что основная аудитория душещипательных фильмов о потере близких — это как раз те, чьи близкие живы, здоровы и звонят трижды в день.
Любопытная деталь — в финале «Норы» возникает (скорее всего, не по авторской задумке, а просто по причине присутствия Кидман в кадре) престранная рифма с «Широко закрытыми глазами», когда на вопрос «что будем делать?» один из героев явно должен ответить «fuck» (других вариантов просто нет), но вместо этого тактично молчит. Что, в общем, подчеркивает абсурд ситуации — через пару месяцев прекрасную девушку, героиню «Догвиля» и «Широко закрытых глаз», вполне возможно, осыплют наградами за самый стыдный фильм в ее карьере. Еще один повод начать болеть за дохлую белочку.