Короткие встречи

13 песен на альбоме Земфиры «Четырнадцать недель тишины» пока не имеют русских названий – альбом записывался в Лондоне, песни называются по-английски. Однако эти тринадцать композиций станут лучшими песнями, спетыми в этом году по-русски. Юрий Сапрыкин попал к Земфире на репетицию и услышал несколько из них. Фотографии Сергея Дандуряна.

Обычный жилой дом в районе Новослободской. В подъезде – металлическая дверь, за ней темный извилистый коридор, валяются мешки с цементом, банки с краской, доски и прочие атрибуты строительных работ. Дальше по коридору – чуть более ярко освещенная комната. В комнате стоит Земфира и поет.

Земфира на днях приехала из Лондона и через пару дней уезжает в Лондон вновь. «Мы туда ездим как подорванные», – говорит она. Все этапы работы над альбомом «Четырнадцать лет тишины» – запись, сведение, мастеринг – проходили там. В промежутке между поездками тоже не отдохнешь: в группе новые музыканты (из первого, уфимского, состава остался только клавишник Сергей Миролюбов), а потому идут репетиции. Параллельно происходит строительство собственной студии – отсюда доски и банки. И как со всем этим справляется обычная девушка двадцати пяти лет, я не очень представляю.

Земфира наблюдает, как играет ее ритм-секция – бас-гитарист Родриго и барабанщик Джавад. Оба – музыканты с хорошей джазовой школой, оба играли у Преснякова, Орбакайте и бог знает у кого еще, оба, пожалуй, лучшие люди страны в своей профессии. «Представляешь, какой чудесный получается тыл! – это Земфира о собственной ритм-секции. – Чем крепче тыл, тем больше у средней линии возможностей расслабиться. И, соответственно, начинается какая-то жизнь… в первой мониторной линии».

Я мало понимаю в мониторных линиях, но представители крепкого тыла не успевают этого заметить – Земфира объявляет перерыв. Минуя доски и банки, мы пробираемся в комнатку, приспособленную для кофе, садимся на диван, Земфира закуривает.

Я же вспоминаю первую встречу с Земфирой – большинство пишущих, снимающих и говорящих по радио впервые увидели ее именно в этот день.

Встреча 1
Земфиру показали журналистам за несколько дней до выхода ее первого альбома. «Вывели, как обезьянку», – смеется она. Это была странная пресс-конференция: Земфира сидела рядом со своим тогдашним продюсером Леонидом Бурлаковым и молчала. Потом спела песню на башкирском и ушла. «Меня все готовили: главное – не волнуйся, главное – не нервничай, – вспоминает она. – А мне и в голову не приходило нервничать. Это просто обычная беседа, такая же беседа может возникнуть на остановке, правильно?»

Между тем, как она тогда выглядела, и тем, что о ней говорили (тогда и после), был резкий контраст. За столом сидела трогательная девушка, а в зале обсуждали, действительно ли песня «СПИД» основана на реальных событиях ее порочного прошлого. Мне кажется, именно тогда, когда пошли разговоры и статьи о СПИДе, ориентации, темпераменте и прочем (разговоры, во многом инициированные, судя по всему, менеджментом Земфиры), именно тогда ее стали воспринимать как Музыканта, Который Всегда Может Выкинуть Что-то Из Ряда Вон. Заметьте: все истории, в которые действительно попадала Земфира, все драки с милицией и перебранки с журналистами, все это случилось сильно потом – но уже накануне выхода первого альбома от нее только этого и ждали. Земфира, впрочем, об этом не подозревала: «У меня тогда был единственный план – записать вторую пластинку. А у Лени Бурлакова была следующая фишка: если в первую неделю альбом продастся таким-то тиражом, значит, все нормально, если тиражом меньше, значит, лажа. А Леня всегда завышает намеренно цифры. И когда за первую неделю продажи превысили самую высокую его цифру раз в десять, он выдохнул и сказал: «Ну, в общем, это история лет на двадцать пять».

На пресс-конференции по случаю выхода второго альбома, которая случится через год, Земфира будет выглядеть совсем иначе. Она стремительно войдет в зал и гаркнет на журналистов: «Хорош болтать! Что, побакланить сюда пришли?»

Встреча 2
Земфира не так уж часто выступала в Москве. В течение года после выхода первого альбома концертов было всего три: в клубе «Манхэттен-экспресс», на уличном празднике у кинотеатра «Пушкинский» и на фестивале «Нашествие» в ДК Горбунова. Я встретил ее за кулисами Горбушки: Земфира была хедлайнером второго дня фестиваля, вокруг ее гримерки вилось множество людей, атмосфера предвещала пресловутое «из ряда вон». За полчаса до выхода на сцену Земфира вылетела из гримерки и скрылась в неизвестном направлении. «Говорит, за подушкой поехала», – заметил кто-то из приближенных.

Спустя полчаса ни Земфиры, ни подушки (что бы это ни значило) в ДК не появляется. На сцену выходят организаторы: надо заполнять паузу. Произносятся дежурные приветствия (Земфиры нет), потом еще какие-то слова (Земфиры нет), потом еще какие-то – уже довольно нелепые и явно лишние слова (Земфиры нет); потом слов не остается, но Земфиры нет. Через несколько минут, когда организаторы, кажется, готовы махнуть на все рукой и опустить занавес, у служебного входа появляется Земфира с подушкой в руках. Через несколько минут, исполняя песню «Снег», Земфира разорвет подушку, над сценой полетят пух и перья, она будет танцевать под белым дождем, и этот момент из всего концерта окажется самым впечатляющим. Как выяснилось, Земфира заранее требовала у организаторов подушку; те предоставили – поролоновую.

С точки зрения человека, вовлеченного в шоу-бизнес, это действительно из ряда вон: как так, уехать за подушкой за полчаса до концерта? Отказываться выступать, если мощности аппаратуры не хватает, чтобы озвучить зал? По нескольку раз мотаться в Лондон ради записи нескольких песен? Что это за капризы такие?!

Но Земфире действительно больше всех надо. То, что эта девушка, в свои двадцать с небольшим, неделю как из Уфы – и уже столько всего требует, раздражает. Кроме того, довольно сложно привыкнуть к настолько рациональной организации работы: Земфира производит впечатление человека, четко представляющего, каких результатов он желает добиться и какие для этого потребуются технологии. Если добиться желаемых результатов невозможно, лучше и не начинать. Это касается всего – звукозаписи, концертов, стихосложения, клипов (с последними добиться желаемого оказалось труднее всего, но, судя по клипу «Трафик» работы Ирины Мироновой, здесь тоже дело идет в правильную сторону). Подушка – это один из элементов технологического цикла. Без подушки концерт, конечно, невозможен.

«Мы были недавно в Лондоне, – это Земфира рассказывает о записи своего последнего альбома. – Закончили микс, пошли на праздничный ужин, и я произнесла речь. Я попыталась объяснить английским коллегам, что они не просто делают микс. Сейчас в их руках – повернуть в ту или иную сторону культуру звукозаписи в этой стране. Я для себя выбрала какой-то путь, лично мне он кажется наиболее логичным для нашей страны и для нашей музыки. Я попыталась им это объяснить, и они прониклись ужасно. Они говорят: бог с вами, будем приезжать к вам, будем учить ваших звукорежиссеров, как ставить эти микрофоны на этот барабан. Я не запариваюсь, будут ли меня вспоминать; я точно знаю, что уже сейчас приношу пользу. Хотя бы тем, что мы ездим в Лондон, и ездим как подорванные».

Встреча 3
Декабрь 2000 года. После выхода второго альбома Земфира едет в тур; он продолжается уже почти девять месяцев. Один из последних концертов – в Якутске, на футбольном стадионе. Температура – около нуля, вокруг стадиона вовсю торгуют водкой, концерт задерживается. На трибунах – аншлаг, на поле не пускают никого. Через несколько минут после начала концерта толпа рванет на пустое поле, поближе к сцене, в давке пострадает пара десятков человек, двое – серьезно. Якутская милиция возложит вину на Земфиру.

Я видел ее на следующий день. На Земфире не было лица: в этот момент решался вопрос, будет ли продолжаться ее карьера – или это конец всему. Истории поп-музыки, конечно, известны десятки гораздо более трагических инцидентов на концертах, и ни одного случая, когда вина за эти инциденты была бы возложена на артистов, история не помнит – однако якутской милиции это не объяснить. Земфира собирала пресс-конференцию, ездила в прямые эфиры на радио, пыталась объяснить, что и как. Даже человек, не знающий, что случилось в последние дни, мог понять: ей плохо.

«Меня окружают друзья, которые постоянно мне говорят, что меня все очень любят, а я им отвечаю: да нет, меня все ненавидят, – говорит Земфира, сидя на диване в недостроенной студии. – Вот на концертах я чувствую любовь. На концертах, мне кажется, даже первая шеренга милиции чувствует любовь. На концертах любовь прямо в зале витает».

Как бы жестоко это ни звучало – но состояние дискомфорта для Земфиры крайне продуктивно. Послушайте два ее альбома – лучшие песни явно возникают из неустроенности и неуюта. Я помню ощущение неловкости, которое возникло после первого ее альбома: как же так, с человеком такое происходит, а тебе от этого удовольствие? «Я для себя это иначе определяю, – говорит Земфира, – спокойствие и неспокойность. Я считаю, что человек в 25 лет, будучи музыкантом, не может быть спокойным. Наоборот, когда я в излишнем покое нахожусь, я начинаю нервничать: что это я растеклась тут, расселась? Мне очень симпатично это неуютное состояние. В этот момент нужно взять инструмент или компьютер. Мне постоянно нужно, чтобы оно было на концертах. Потому что – как играть в спокойном виде концерт?»

Отыграв несколько запланированных концертов после того, якутского, Земфира взяла отпуск. Она отдыхала и анализировала то, что случилось в последние два года. Ходила на чужие концерты. Путешествовала. Купила билет в Лондон и уехала писать альбом.

Встреча 4
Я сижу на диване напротив и боюсь упустить самое главное. Ее по-разному понимают: ее можно считать крепким профессионалом, и девушкой-скандалом, и талантливой сочинительницей, научившейся превращать собственные несчастья в песни – и все это будет правда. Но не главная правда. Я смотрю на нее и не понимаю, как передать словами эту органику: как она курит, как смеется, как подбирает слова, – на это так же увлекательно смотреть, как, скажем, на Ниагарский водопад. Видимо, эту органику и имеют в виду, когда говорят: «Земфира – настоящая!» (Как заметил в этой связи журналист Станислав Ростоцкий: «Ну и что, что настоящая? Евгений Ваганович Петросян – тоже настоящий».) Естественность проявлений, как заметил тот же Ростоцкий, не добавляет этим проявлениям ровным счетом ничего, но у Земфиры есть не только органичные проявления – у Земфиры есть особый язык, поэтический и музыкальный. Этот язык очень понятен (знаменитая строчка про трещинки – понятно же, что это не про мраморную статую спето) и очень точен. Мне тоже режут ухо слова «камбэки» и «компашки», но попробуйте их выкинуть – все развалится. В новом альбоме много неожиданных звуков и странных мелодических ходов, но музыка эта опять же понятна: новая волна, фанк, классический, в конце концов, рок. Будущий хит «Infinity», к примеру, напоминает песню The Rolling Stones «Angie», но не на уровне цитат и заимствований – просто «Infinity» и «Angie» написаны на одном музыкальном языке. Чтобы сегодня играть на этом поле, требуется смелость: попытка «Мумий Тролля» записать классический рок-альбом – «Точно Ртуть Алоэ» – увенчалась поражением, Земфира же сейчас записала именно классический рок-альбом, после которого есть все основания признать ее Очень Большим Артистом. Итак: я разговариваю с большим артистом, чей язык точен и конкретен, я требую точности. Спето же – «Маме доказано самое главное». Так что же здесь самое главное, то самое главное, что я боюсь упустить?

«Что доказано – то и самое главное, – отвечает Земфира. – Что касается мамы, я ей всегда об этом говорила. Еще до того, как все это со мной случилось. Мама, родила звезду – будь к этому готова».