«Wayfaring Stranger»

«Моисею понравилось жить у сего человека; и он выдал за Моисея дочь свою Сепфору. Она родила сына, и Моисей нарек ему имя: Гирсам, потому что, говорил он, стал я пришельцем в чужой земле». Есть версия, что именно из этих библейских стихов из книги Исход вышла песня «Wayfaring Stranger» — но наверняка не скажешь, потому что с этой песней вообще ничего не скажешь наверняка. Понятно, что у фольклорных сочинений принципиально не бывает автора — в случае «Wayfaring Stranger», впрочем, до конца непонятно даже про местность, в которой она произошла. Музыковеды не первый год дискутируют на эту тему: кто-то считает, что первой ее стали петь белые народы Аппалачских гор, кто-то — что чернокожие рабы, которых привезли в Америку, существует и версия, что в США ее вообще завезли из Англии или Ирландии. Впрочем, какая разница. Нам важно другое — в тридцатых ее начал петь Берл Айвз, упитанный мужчина с банджо в руках и вечной трубкой во рту, друг Пита Сигера (с которым они потом поссорились, когда Айвз открестился от коммунистических убеждений), фолк-певец и актер; начал петь — и навсегда присвоил песню себе (его даже называли так — «Wayfaring Stranger», странствующий незнакомец); начал петь — и дал песне новую жизнь, превратил ее почти что в стандарт, запустил ее в большой мир поп-музыки.

Берл Айвз

О чем вообще эта песня? Ну, как и многие большие спиричуэлы (а «Wayfaring Stranger» иногда называют белым спиричуэлом), — о тяготах земного бытия и об избавлении, которое сулит бытие неземное. Простая метафора: жизнь как путь, исполненный лишений, путь, в котором все мы — бедные странники, путь, который в конечном счете должен привести к конечной цели, настоящей родине, небесному Иерусалиму. Собственно, Берл Айвз спел ее очень точно — негромко, но в то же время торжественно; печально, но в то же время с ясной надеждой на то, что эта цель в конце пути есть и она стоит того, чтобы преодолеть этот путь. А дальше — дальше песня, как и многие аналогичные, обзавелась очень богатой биографией; только я послушал двадцать с лишним ее версий — и не исключаю, что на самом деле их в несколько раз больше. Кто только ее ни пел и ни играл — от Евы Кэссиди до Джарбо, от Джонни Кэша до Джека Уайта.

История «Wayfaring Stranger» слишком многообразна, чтобы рассказывать ее полностью — тем не менее, прежде чем перейти к главному, все-таки стоит вспомнить несколько этапов. Как и во многих случаях с фольклорными сочинениями, «Wayfaring Stranger» может служить своего рода матрицей, которая очень по-разному приспосабливается к разным жанрам; наверное, полную историю музыки последних 50 лет по ней не проследишь — но факт, что обличия она могла принимать самые разные. Например, оперное — вот так «Wayfaring Stranger» спел немецкий контртенор, специалист по барочной музыке Андреас Шолль (в это трудно поверить, но поет тут и вправду мужчина).

Андреас Шолль и Orpheus Chamber Orchestra

Например, психоделическое: вот как играли эту песню H.P.Lovecraft, чикагская группа, названная в честь понятно кого и функционировавшая в конце 60-х; собственно, H.P.Lovecraft и считались специалистами по сведению фолк-традиции с новым психоделическим звуком, а их лидер и вокалист поначалу был бардом. Есть даже две версии — альбомная, на две с половиной минуты, и концертная, на десять с лишним; концертная, конечно, более показательна.

H.P.Lovecraft (альбомная версия — с диска «H.P.Lovecraft»; самый первый сингл группы)

H.P.Lovecraft (концертная версия; записано 11 мая 1968 года)

А вот что-то вроде современного минималистического R'n'B — никаких инструментов, только битбокс и зацикленные вокальные партии. Поет Эд Ширен, рыжий двадцатилетний мужчина, дебютный альбом которого на прошлой неделе взгромоздился на вершину британского хит-парада; сама песня тут уже, кажется, воспринимается в первую очередь именно как стандарт, на котором удобно показать собственные технические возможности.

Эд Ширен

Ну и, разумеется, урбанистическая электроника — куда же без нее. Наш любимый артист Джейми Вун исполнил «Wayfaring Stranger» как раз в пору своего сотрудничества с Burial — и слушать имеет смысл именно этот ремикс. Burial использует здесь почти все свои фирменные и уже порядком приевшиеся приемчики — и песня начинает звучать так, будто сочинена про нынешний Лондон: это новый фолк мегаполиса, блюз ночного автобуса, который вроде бы тебя куда-то везет — но, по всей вероятности, никуда не вывезет.

Джейми Вун (ремикс Burial)

Впрочем, жанровый подход, — разумеется, не единственный подход, который возможен. К песне о базовых принципах экзистенции можно обращаться и с точки зрения жизненной — примеряя ее на себя или на другого. Разумеется, первым делом тут приходит в голову Джонни Кэш — который спел «Wayfaring Stranger» на одном из своих последних, записанных вместе с Риком Рубином альбомов и у которого она (как и многие другие чужие вещи) звучит как исповедь в собственных грехах — и как смирение с неизбежностью исхода.

Джонни Кэш

Кэш, впрочем, не единственный пример такого рода. Вот версия Дэвида Юджина Эдвардса, бесноватого американского христианина с банджо, сыгранная вместе с его группой 16 Horsepower. Эдвардс как бы обнуляет «Wayfaring Stranger» — по большей части песня из его уст звучит так, как, вероятно, она и звучала в горных хижинах Аппалачей; Эдвардс поет и играет почти безразлично, будто бормоча себе под нос ежедневную скороговорку после трудового дня, за которым последует еще один, и еще один, и еще, и так до самого конца — и только вот этот странный грозный гул, шепот звука, который появляется в начале второй минуты и не исчезает до самого конца, придает песне еле заметное сакральное измерение.

16 Horsepower

А вот совсем другая история. Чарли Хейдена почти никто не знает как вокалиста — хотя он профессионально пел вместе со своими родителями с двух лет и до 15, когда заболел легкой формой полиомиелита и навсегда повредил связки. Тогда он начал играть — и стал одним из самых важных джазовых контрабасистов последних нескольких десятилетий: его инструмент звучит на лучших записях Орнетта Коулмена и Карлы Блей, он собрал и возглавил очень хорошую группу Liberation Music Orchestra, ну и так далее, и так далее. На этой записи 63-летний Хейден выходит к микрофону и не столько поет, сколько рассказывает «Wayfaring Stranger», молится за упокой своих родителей; собственно, чтобы понять, что эта вещь для него значит, достаточно послушать те несколько слов, которые Хейден произносит, прежде чем начинает играть оркестр.

Чарли Хейден и Schleswig-Holstein Chamber Orchestra

Ну и наконец, главное — то исполнение «Wayfaring Stranger», из-за которого и появился этот материал; не только лучшая, на мой взгляд, версия этой песни — но и одна из лучших песен на земле вообще. Принадлежит она Тиму Бакли, великому американскому певцу, умершему в 28 от передозировки, отцу своего сына, автору альбома «Starsailor»; и она даже не издавалась при его жизни. Существует несколько версий «Wayfaring Stranger» в исполнении Бакли; одна — более драматичная — была записана на лондонском концерте, выходившем на диске «Dream Letter», другая — более сдержанная и гораздо более мощная — в рамках сессий при подготовке к записи диска «Happy Sad»: большая часть зафиксированного тогда материала не была использована и вышла только в 99-м на сборнике «Works in Progress». Что сделал с «Wayfaring Stranger» Бакли? Он оставил главное, но кардинально изменил смысл песни — и ее слова. В первом куплете это изменение мелкое, но принципиальное: если в оригинале лирический герой говорит, что в стране, куда лежит его путь, не будет ни каторжного труда, ни болезней, ни опасностей, — то Бакли поет о том, что на той земле, где он существует, только они и есть, повсеместно. Второй же куплет и вовсе сочинен заново — и он проецирует «Wayfaring Stranger» с судьбы человека на судьбу человечества. Речь у Бакли идет о том, что когда-нибудь совсем скоро все люди встанут рядом друг с другом, и будут бороться за свою свободу, и победят — но при этом Бакли поет об этом так трагически, что становится понятно: ничего этого не произойдет, мы все обречены на поражение. Когда Бакли записывал «Wayfaring Stranger», стояло лето 68 года — но в его устах эта песня уже звучит величественным и трагическим гимном несостоявшейся революции, одой памяти тех времен, когда казалось, что утопия может воплотиться в реальность.

Тим Бакли