Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou

Летом 1977 года бенинская группа T.P. Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou отправилась в Ливию на проходивший там панафриканский фестиваль искусств Festival des Arts Negres. Поездка закончилась, толком не начавшись: ливийские таможенники заподозрили музыкантов в перевозе контрабандного алкоголя — дело, в Джамахирии тех лет каравшееся серьезными последствиям вплоть до смертной казни. Весь багаж группы конфисковали, но, так и не сумев найти в нем ни нелегального виски, ни вообще чего-либо для себя интересного, представители органов правопорядка просто разгромили его и увезли остатки на свалку. В основном оркестр вез с собой дорогие, крайне редкие для Бенина инструменты и концертное оборудование — так что для музыкантов такая потеря оказалась страшным ударом. Казалось, и выступление в Триполи, и планировавшееся за ним беспрецедентное, по меркам группы, редко выступавшей за рубежом, турне по Буркина-Фасо, Анголе и Заиру придется отменить — но тут в ситуацию неожиданно вмешался человек, пожелавший возместить группе хотя бы часть убытков. Звали его Муаммар Каддафи: полковнику доложили, что T.P. Orchestre Poly-Rythmo — ни много ни мало Государственный оркестр Народной Республики Бенин. Ссориться с правительством одной из африканских стран соцлагеря Каддафи, пользовавшийся поддержкой СССР, совершенно не хотел — и заказал пострадавшим от некомпетентности своих таможенников музыкантам новую экипировку.

В Африке 60–70-х было много таких «государственных оркестров» — поп-групп, которые зарабатывали деньги сами, но существовали под некой протекцией правительства: то есть располагали доступом к радиоэфирам, имели возможность бесплатно выехать из страны, стояли в приоритете в отборах на международные фестивали и так далее; все это — в обмен на сочинение песен, прославлявших режим. Самым известным из таких ансамблей был Bembeya Jazz National — гвинейский октет, которому регулярно приходилось переписывать тексты своих роскошных медленных композиций в соответствии с изменениями политического курса (правительство Гвинеи дружило то с СССР, то с США). Сейчас, после падения большинства африканских диктатур, подобные группы почти никому не интересны ни в своих странах (где их принято ассоциировать с этими самыми диктатурами), ни за рубежом (где многие из них по понятным причинам вообще никогда не издавались) — но только не Orchestre Poly-Rythmo. В этом году, например, их можно было застать на фестивале Primavera Sound — да и в самом Бенине их авторитет как самых значительных музыкантов в истории страны непоколебим. Причин, по которым этот «Оркестр» пережил десятки себе подобных, несколько. Во-первых, Orchestre Poly-Rythmo не был искусственно сформирован местным минкультом — в Бенине они были популярны задолго до того, как начали работать на правительство. Во-вторых, они сочинили очень много фантастической музыки, способной положить на лопатки и оставить в легкой истоме любого, кто способен ценить ритм. В-третьих, во всей Африке никогда не существовало ни одной группы, даже отдаленно похожей на Orchestre Poly-Rythmo, — и это не преувеличение.

Отрывок выступления Orchestre Poly-Rythmo на Primavera Sound в этом году

Режим Матье Керику, апологетами которого оркестр формально и являлся, установился в Бенине в 1972 году — и, собственно, дал стране ее нынешнее название. До этого расположенный на южном побережье Северо-Западной Африки продолговатый кусок плодородной земли назывался Дагомея. До обретения независимости от Франции в 1960-м Дагомея была известна лишь как главный поставщик рабов в Европу и Америку на континенте; экономически и политически страна находилась в тени соседних Нигерии и Ганы — да и сейчас, в общем, находится. В области искусств все тоже было не слава богу: в колониальный период Дагомея считалась кузницей больших литературных талантов, но серьезных культурных успехов так и не добилась. Более того — в шестидесятых, сразу после обретения независимости, молодая страна даже не пыталась провести политику культурного самоопределения: практически все искусство, имевшее в Дагомее ход, пришло из соседних стран. В том числе и поп-музыка. Одной из многочисленных групп, старательно копировавших зарубежные звуки, была Sunny Black’s Band — скромный студенческий ансамбль, исполнявший незамысловатый гитарный хайлайф (разновидность приджазованной поп-музыки, обогащенная фольклорными ритмами). Sunny Black’s Band не ставили перед собой серьезных задач — их заботил исключительно вопрос выживания, которое в те времена зависело от наличия у музыкантов дорогих по меркам 99% населения Дагомеи инструментов. Поэтому когда владелец лучшего в Котону магазина инструментов Poly-Disco предложил группе нехитрую, но значительно облегчавшую ей существование бизнес-схему — переназваться в Orchestre Poly-Disco в обмен на бесплатное право пользования гитарами, усилителями, микрофонами, барабанами и так далее, — лидер Sunny Black’s Band Меломе Клеме согласился не раздумывая.

«Holonon Die», песня, записанная Orchestre Poly-Disco еще в качестве Sunny Black’s Band

Шел 1968 год — и устаревший традиционный хайлайф Orchestre Poly-Disco постепенно уходил в прошлое. В Дагомее слушали уже совсем другие звуки: из Нигерии и Ганы на рынок вовсю поступали первые пластинки с ритмичной и заводной музыкой, которую впоследствии назовут «афробит»; на местном радио постоянно звучали свежие хиты американского фанка и соула — двух стилей, в этом регионе известных под общим названием «джерк»; заново обретало популярность нигерийское джуджу — гитарная музыка, основанная на медитативной ритмике народа йоруба; из Конго в страну постепенно доходила волна сукуса; не ослабевала потребность и в классическом французском шансоне, который местный «сальсейро» (как его величали в Дагомее) Гноннас Педро скрестил с похоронными ритмами вуду-церемоний и назвал «агбаджей». Выступавшие в ночных клубах Котону и столицы Дагомеи городе Порто-Ново группы брали от всех этих стилей понемногу и получали на выходе танцевальную, дикую, несущуюся одновременно в совсем разные стороны музыку, звучащую не совсем оригинально, но крайне естественно. Хорошее представление об этом бурном вареве ритмов, мелодий и криков можно получить по компиляциям «African Scream Contest» и «Legends of Benin»: на них совершенно американский по сути фанк «Se Na Min» группы El Rego et ses Commandos соседствует с приджазованным, еще до конца не отошедшим от хайлфайфа джуджу-хитом «Vinon So Minsou» певца Уинсу Корнеиля, песня артиста Роджера Дамавузана, скрестившего характерный крикливый вокальный стиль Джеймса Брауна с афробитом, вполне логично смотрится рядом с рваными гитарными соло в исполнении позабытой уже даже в Бенине группы Orchestre Super Jheevs des Paillotes — и так далее.

Сменившая в ходе того же 1968-го сразу несколько инвесторов и превратившаяся в Orchestre Poly-Rythmo группа Клеме стремительно, со сверхзвуковой скоростью менялась и музыкально. Выпущенный в конце года их первый заметный сингл «Angelina» звучал еще как классический хайлайф, внутрь которого зачем-то запечатали конголезское гитарное соло — но вот записанная еще через вещь «Gbeti Madjro» уже обладала драйвом, мощью и звуком классического бенинского фанка. Вокалист Orchestre Poly-Rythmo Лоенто Эксилл в течение всей «Gbeti Madjro» исходит утробными криками и секундными суггестивными вокализами — да и ритм, под который он воет, в сто раз сложней и куда быстрей, чем раньше. Неудивительно, что «Gbeti Madjro» стала первым большим хитом группы — настолько большим, что сингл с ней продался гигантским тиражом даже в Нигерии, где дагомейская музыка считалась второсортной копией того, что звучало по местному радио.

Наложенные на студийную версию «Gbeti Madjro» кадры исполнения песни, зафиксированные бенинским телевидением в начале семидесятых

«Gbeti Madjiro» была важна для Orchestre Poly-Rythmo еще и потому, что стала первым плодом их сотрудничества с Адиссу Сейду, новым инвестором группы и по совместительству шефом лейбла Albarika Store, образовавшегося на почве одноименного музыкального магазина. Безграмотный, не проучившийся ни дня в школе Сейду был крайне успешным бизнесменом, пусть и заработавшим первоначальное состояние на контрабанде сигарет из Ганы в Того и Дагомею. У него, в отличие от предыдущих продюсеров группы, не было острой нужды в деньгах — наоборот, он имел прямую возможность основательно потратиться на своих музыкантов. Сейду приобрел Orchestre Poly-Rythmo невероятно дорогие по меркам среднестатистического жителя Дагомеи инструменты, снял им нормальное репетиционное пространство и арендовал лучшие студии в Лагосе и Аккре для записи песен. При этом он практически не вмешивался собственно в музыкальную философию группы, оставив определять ее Мелеме Клеме, — то есть фактически обеспечил ансамблю полную независимость.

Денег стало больше — а потому стало больше и музыкантов. Поскольку сама суть существования группы в Дагомее начала семидесятых была в том, чтобы уметь играть очень по-разному, расширение состава было крайне важным моментом: Клеме теперь был в состоянии находить и оплачивать труд специалистов в различных жанрах и успешно применять их талант на благо всего коллектива. Вокалист Лоенто Эскилл — тот самый, что давал на «Gbeti Madjiro» Джеймса Брауна лучше самого Джеймса Брауна — исполнял практически весь «джерк» в репертуаре Orchestre Poly-Rythmo; второй вокалист Винсан Ахехехинну слушал весь появлявшийся в Котону афробит и потихоньку начал сочинять собственные песни в том же стиле; сочетавший функции третьего вокалиста и второго барабанщика Аменудзи Жозеф по прозвищу «Вики» вырос в семье носителей языка ген, на котором говорила половина Дагомеи и соседнего Того, что открывало для сочинявшей до этого исключительно на языке фон группы новые горизонты в плане аудитории; гитарист Бернар Зундегнон по прозвищу «Паппилон» — «бабочка» — был страшно увлечен сукусом и прочими конголезскими производными; перкуссионист Поль Агмебадон отвечал за традиционные ритмы йоруба; саксофонист Локо Пьер извлекал из своего инструмента самые заморские, непривычно лиричные для региона тембры; а основная ритм-секция в лице барабанщика Леопольда Йехуэсси и басиста Бенто Густава обладала редким даже для Африки взаимопониманием. Роли, таким образом, были распределены вполне естественно — и Клеме, главному композитору Orchestre Poly-Rythmo, оставалось только осмыслить их в контексте музыки ансамбля.

С чем он справился крайне успешно. Из ранних, до 1972 года, выходивших почти исключительно на семидюймовках записях Orchestre Poly-Rythmo (теперь обретшего новое название — T.P. Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou, где «T.P.» — сокращение от «Tout pussaint», «всесильный», и одновременно отсылка к самой популярной на тот момент группе континента — заирской Le Tout Pussiant OK Jazz) можно с легкостью составить несколько отличных компиляций — и притом очень разнообразных. Так, например, основанный на погребальном вуду-ритме «сато» фанк «Se Ba Ho», немного психоделическая, чуть сенегальская по духу песня «Azoo De Ma Gnin Kpevi», монолитное десятиминутное посвящение бывшему президенту Нигерии Якубу Говону «General Gowon» и безалаберный, ведомый монструозным басом джерк «It’s a Vanity» звучат примерно похоже, но даже невнимательное прослушивание выявит в этих четырех песнях различия в структуре, темпе и основополагающих вокальных мелодиях. Этот нарочитый полистилизм сделал Orchestre Poly-Rythmo крайне востребованной группой: «оркестр» часто играл со звездами дагомейской эстрады, самым одиозным из которых был Антуан Дугбе, сын почитаемого в регионе вуду-жреца. Дугбе фактически шантажировал особенно суеверных членов ансамбля угрозами провести ритуалы, якобы способные призвать духов смерти, и заставлял Orchestre Poly-Rythmo играть с ним практически бесплатно. Впрочем, как раз с ним группа и записала свою лучшую пластинку в роли аккомпаниаторов; послушайте оттуда, скажем, неожиданное регги «Nou Akue Non Hwlin Me Sin Koussio».

«Дугбе фактически шантажировал особенно суеверных членов ансамбля угрозами провести ритуалы, якобы способные призвать духов смерти»

Однако лучшие свои записи этого периода Orchestre Poly-Rythmo делали не в больших студиях, которые для них арендовал Адиссу Сейду, а кустарным способом. Хотя формально у группы был контракт с «Albarika Store», они довольно часто, в обход Сейду, записывались для крохотных бенинских лейблов, которыми владели их многочисленные друзья. Запись производилась на катушечный швейцарский магнитофон «Nagra», в один микрофон и одним дублем — а семидюймовка с положенными на пленку таким образом песнями выпускалась тиражом 500–600 экземпляров и распространялась исключительно в Котону. Все тот же Сами Бен Реджаб с лейбла Analog Africa в середине нулевых собрал из подобных пластинок компиляцию «The Vodoun Effect»; она демонстрирует куда более первобытную, темную, психоделическую сторону Orchestre Poly-Rythmo. Это странная, благодаря своей спонтанности гораздо менее проработанная, чем основные пластинки оркестра, музыка, похожая на какой-то примитивный, облепленный со всех сторон вуду-ритмами краутрок, — взять хотя бы гипнотизирующий своей немногословностью и чуть коматозной барабанной партией трек «Iya Me Dji Kibi Ni». Сейду, конечно, был страшно недоволен подобными случаями вопиющего самоуправства своих протеже, но поделать ничего не мог — Orchestre Poly-Rythmo превратились для него в слишком ценный источник дохода.

Еще одна съемка бенинского телевидения: исполняется песня «Houzou Houzou Wa»

Кинеффо Мишель, звукорежиссер Национального радио Дагомеи, друг и соратник «оркестра», производивший почти все записи группы на «Нагру», стал одним из первых жертв марксистско-ленинской революции Матье Керику 1972 года: его, проходившего многократные стажировки во Франции и Заире, обвинили в связях с колониалистами и империалистами и бросили на полгода в тюрьму, где морили голодом. Подобные страшные вещи случались и с другими приближенными к Orchestre Poly-Rythmo людьми — но сам ансамбль, благодаря связям и авторитету Сейду, смог избежать этой участи. Даже больше — Клеме с его группой позволялось то, что не позволялось вообще никому из бенинских музыкантов: так, через год после установления режима Керику, они отправились в капиталистический Лагос записывать свой первый полнометражный альбом. Моду на долгоиграющие пластинки ввел в Северо-Западной Африке Фела Кути — и он же стал основным ориентиром для коллектива в музыкальном плане. Полностью сочиненный вокалистом Винсаном Ахехехинну альбом (на своих долгоиграющих записях группа и дальше будет придерживаться правила «одна пластинка — один композитор») представлял из себя типичный афробит, мимикрировавший под Фелу до такой степени, что песню «La La La La» с ее характерным темпом и головокружительным саксофонным соло можно перепутать с каким-нибудь творением Кути. Впрочем, Orchestre Poly-Rythmo чуть попозже вполне справились с задачей переложения эпического афробита на бенинскую почву: изумительная «Ne Te Faches Pa», пожалуй, лучшая песня группы этого периода и одновременно блестящий бенефис гитарного мастерства Паппилона, уже не могла быть сочинена великим нигерийцем — для него она слишком игривая, слишком интеллигентная и слишком опирающаяся не на фольклорные ритмы, а на западный фанк.

В 1975-м, вскоре после создания Народной Республики Бенин и окончательного выбора в пользу ориентации на Советский Союз, Керику встретился с Адиссу Сейду и Меломе Клеме и оповестил их о том, что отныне Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou — формация государственной важности, призванная демонстрировать музыкальные успехи Бенина на международных фестивалях. Отказаться от такой внезапной чести было невозможно: часть владений Сейду уже оказалась национализирована, а несогласие с политикой Керику и Народно-революционной партией Бенина грозило ему личной катастрофой. «Непристойный» афробит был вполне однозначно запрещен — и «оркестру» фактически навязали смену стиля в пользу нежно любимого Керику «империалистического» заирского сукуса. Состав коллектива расширился аж до шестнадцати человек — в том числе был выписан заирский вокалист Тео Блейз Кунку, сладкий, похожий на женский голос которого идеально подходил к конголезской румбе, — а Меломе Клеме, не переносивший сукус, уступил фактическое лидерство гитаристу Паппилону, который как раз был по нему специалистом. Казалось бы: непредвиденные трудности в самоопределении, помноженные на огромные ожидания правительства страны, должны были сломать Orchestre Poly-Rythmo и сделать его, как максимум, жалким плакатно-социалистическим подобием лучших заирских групп. Но все вышло совсем по-другому.

«Керику встретился с Адиссу Сейду и Меломе Клеме и оповестил их о том, что отныне Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou — формация государственной важности»

Сукус, исторически относительно медленный, элегантный латино-стиль, в середине семидесятых претерпел значительные изменения, проповедником которых стала молодая заирская группа Zaïko Langa-Langa. Они значительно упростили и ускорили важный для жанра гитарный контрапункт, сменили ритм на синкопированный, конвульсивный перестук барабанов и увеличили пространство для так называемой себене — мелодических импровизаций гитариста. Именно этот вариант сукуса, называемый еще «кавачей», и переосмыслили Orchestre Poly-Rythmo, добавив к нему фирменные афробитовые духовые, неожиданные барабанные сбивки и сменив конголезские вокальные мелодии на куда более простую, попсовую (в понимании Западной Африки) подачу. Результат оказался триумфальным: вышедший в 1976 году первый сукус-альбом группы «Poly-Rythmo ’76 Vol. 1» — шедевр от начала до конца. Но лучшая сукус-пластинка «оркестра» — совсем другая, с победоносно вознесшим над собой правую руку гитаристом Паппилоном на обложке; она так и называется: «Zoundegnon Bernard ‘Pappilon’ guitariste principal». На ней всего две шестнадцатиминутных песни, но каждая — чистое золото: трехчастная, изменчивая и безумно красивая «Cherie Coco» и крайне монотонная, но совершенно не надоедающая «Mille Fois Merci», настоящий тур-де-форс Паппилона, в своей первой части обнаруживающая самую привязчивую мелодию на свете.

«Oh Bea», шедевр с «Poly-Rythmo '76 Vol. 1»

Предсказуемым образом период аффилированности Orchestre Poly-Rythmo с правительством Бенина по общему качеству материала проигрывает первым годам их карьеры. Группа порой выпускала совершенно невыдающиеся пластинки абсолютно пропагандистского толка (например, «Special FESTAC ’77 in Nigeria», посвященную крупному фестивалю искусств в Нигерии) — но в целом продолжала делать замечательную, пусть и не вполне свою музыку. Помимо прочего, ансамбль продолжал выступать в качестве аккомпанирующих музыкантов на альбомах различных вокалистов — только теперь они не ограничивались бенинскими талантами. Работали Orchestre Poly-Rythmo и с камерунцем Ману Дибанго, придумавшим сверхпопулярный в Африке того времени танец макосса, и с начинающими, но располагающими деньгами музыкантами — и именно с ними у них, что интересно, получались самые интересные альбомы: существует, скажем, две совершенно сумасшедшие пластинки праздничного и легкого сукуса, на которых «Оркестр» подыгрывает абсолютно неизвестному конголезскому музыканту Килоле Салайке.

«Гитарист умер прямо во время записи альбома с горько-ироничным названием «Reconciliation» — «Примирение»

Но хотя буйная студийная и концертная деятельность Orchestre Poly-Rythmo в конце семидесятых и создавала видимость, что коллективу удалось без потерь пережить драматическую смену стиля, внутри «Оркестра» начались серьезные проблемы. В 1978-м из ансамбля ушел Винсан Ахехехинну, так и не смирившись с тем, что его талант композитора и исполнителя афробита перестал быть востребован. Адиссу Сейду начал игнорировать в вопросах менеджмента Меломе Клеме. Запланированное в 79-м неизвестным ивуарийским продюсером бегство группы в Европу из Бенина сорвалось на этапе первоначального планирования. Лоенто Эскилл выражал серьезное недовольство текстами новых песен, в которых, к примеру, открыто прославлялся диктатор Габона Омар Бонго. Наконец, ухудшилось здоровье у Паппилона — гитарист, чей инструмент всегда был плотью звука Orchestre Poly-Rythmo, часто не был способен появляться на сцене. Коллектив принял решение порвать связи с Сейду — и, как оказалось, с руководящей партией страны. Матье Керику неожиданно отнесся к такому повороту событий с уважением и даже оставил звание Государственного оркестра вакантным, а вот начальник Albarika Store нашел себе новую подопечную группу — African All-Stars — и пытался при помощи ее записей искусственно выдавить Orchestre Poly-Rythmo с рынка. Впрочем, когда состояние Паппилона стало совсем плохим, Сейду предложил коллективу собраться и сделать финальную пластинку для Albarika Store. Но было поздно: гитарист умер прямо во время записи альбома с горько-ироничным названием «Reconciliation» — «Примирение». Orchestre Poly-Rythmo закончились, оставив после себя 500 песен, почти сотню разноформатных пластинок и легенду о единственной на континенте группе, способной безукоризненно сыграть — и игравшей — самую разную популярную африканскую музыку.

«Siyen Banogbetome», вещь с альбома «Reconciliation»

«Популярная африканская музыка», «Popular African Music» — это название лейбла немца Гюнтера Гретца, человека, совершенно случайно воскресившего интерес к Orchestre Poly-Rythmo. Сам Гретц, знаток и коллекционер этнической музыки, собирающий пластинки с начала семидесятых, рассказал об этом в письме «Афише»: «В конце 90-х мне попался в руки странный, с виду пиратский, французский сборник песен Poly-Rythmo. Мне он не очень понравился, но в его буклете я нашел имейл, призывающий обращаться с вопросами о музыке группы. Не надеясь ни на что, я написал письмо — и был шокирован, когда мне ответил Аджанохун Максимус, гитарист позднего состава Poly-Rythmo, занимавшийся, по всей видимости, делами ансамбля. Я договорился с ним о лицензировании некоторых треков из своей собственной коллекции и с пластинки, которую нашел у датского коллекционера Флеминга Харрева. Мне никогда не нравился афробит, поэтому я решил сделать компиляцию из сукуса, который исполняли Poly-Rythmo, — и выпустил ее в итоге под названием «Reminiscin’ in Tempo: African Dancefloor Classis».

«Reminiscin’ in Tempo», возможно, не нашел большого отклика у массовой публики — в том числе, наверное, и потому, что на момент его выхода в 2003 году переизданиями африканской музыки интересовалось гораздо меньше людей, чем сейчас, — но привлек внимание двух коллег-коллекционеров Гретца, начальника лейбла Soundway Майлса Клемента и уже упоминавшегося выше Сами Бен Реджаба из Analog Africa. Клемент выпустил компиляцию «The Kings of Benin Urban Groove», посвященную лучшим афробит-трекам группы — а Бен Реджаб, опубликовавший в этом году уже третий по счету сборник музыки Orchestre Poly-Rythmo, и вовсе отправился в 2005 году в Бенин на поиски музыкантов. Ему удалось отыскать Меломе Клеме и Лоенто Эскилла и узнать, что, во-первых, «Оркестр» практически не выступал уже двадцать лет и что, во-вторых, воссоединение его фактически невозможно из-за того, что Адиссу Сейду и барабанщик Леопольд Йехуэсси умерли. Заново собраться вместе стариков поехала убеждать французская журналистка Элоди Майло, прибывшая в Котону после знакомства со сборниками Analog Africa и заручившаяся поддержкой французских промоутеров. Шел уже 2007-й — и Меломе Клеме, только что переживший еще одну смерть, своего лучшего друга и сооснователя коллектива Эскилла, наконец-то согласился. Возродившись почти в классическом составе — Клеме, Густав, Максимус, Ахехехинну, Пьер плюс молодые бенинские музыканты, «Оркестр» записал первый за 24 года альбом — довольно проходной, составленный преимущественно из переделок старых хитов «Nouvelle Formule...», — и отправился в Европу.

Клеме потом признается, что не думал, что Orchestre Poly-Rythmo окажется кому-то нужен в двадцать первом веке, — но реальность многократно превзошла его скромные ожидания: в Париже группу встретили аншлагами, промоутеры устроили ансамблю полноценное европейское турне, а очень хороший лейбл Strut предложил деньги на запись нового альбома в Лондоне. Этот альбом, вышедший два года назад под названием «Cotonou Club», оказался куда лучше «Nouvelle Formule...»: он и записан куда качественней, и с песнями там полный порядок (особенно впечатляет новая версия «Ne Te Faches Pa»), и сама группа на нем звучит так, будто не было всех прошлых тридцати лет бенинского забвения, и даже удивительный, записанный — вот уж сюрприз — при участии Franz Ferdinand трек «Lion Is Burning» имеется. «Cotonou Club» был преимущественно расхвален критиками, переиздания на Soundway и Analog Africa пользовались большим спросом, группа много ездила по музыкальным фестивалям — но это, увы, продолжалось недолго. Меломе Клеме, бессменный лидер бывшего Государственного оркестра Народной Республики Бенин, Шеф, как его называли его коллеги по ансамблю, скончался в прошлом декабре в своем доме в Котону — и с ним, по всей видимости, закрылась последняя глава в истории Orchestre Poly-Rythmo.

Небольшой ролик о жизни оставшихся в живых участников Orchestre Poly-Rythmo, снятый в 2009 году

«Я так и не понял, почему вдруг Poly-Rythmo стали одной из самых востребованных африканских групп, — пишет Гюнтер Гретц. — Поверьте, я впервые услышал их еще в конце семидесятых — и представить не мог, что кому-то, кроме самых помешанных на африканской музыке людей, они могут понравиться». В словах Гретца, возможно, есть доля правды — возникший несколько лет назад ажиотаж по поводу оркестра все-таки в первую очередь является делом рук таких же, как и он, энтузиастов. Но, с другой стороны, разве не заложен в Orchestre Poly-Rythmo, группе, переигравшей во всех возможных для них стилях, сочинявшей песни как минимум на десяти языках и пришедшей из впитывавшей, как губка, чужие культурные традиции страны, уже на уровне самой природы феноменальный музыкальный космополитизм? Разве не их песни заставляли когда-то сердца бенинцев, ганцев, нигерийцев, конголезцев, ангольцев, камерунцев, а сейчас — многих британцев, немцев, французов, биться сильней? Orchestre Poly-Rythmo de Cotonou делали прекрасную музыку, для которой существование любых границ было фикцией — и в этом их главный триумф, в этом их абсолютное величие.