The xx, Austra, Django Django и опыты создания национального музыкального бренда

В Люксембурге тяжело жить семнадцатилетним

На входе в концертный зал заботливо прикреплена карта — маленький кусочек территории, зажатый между Голландией, Бельгией и Францией, — с подробной таблицей, поясняющей, с какого возраста можно употреблять разнообразные увлекательные субстанции в четырех соседствующих странах: из нее следует, что семнадцатилетний люксембуржец с бутылкой вина, проехавший лишние пару остановок на электричке, стремительно превращается из законопослушного гражданина в нарушителя. Впрочем, то, что в Люксембурге нельзя и шагу ступить, чтоб не перейти государственную границу, — это, конечно, иллюзия: страдающий географическим кретинизмом человек по прибытии в местный аэропорт быстро обнаруживает, что это хоть и маленькое, но все-таки государство. И город тут не один, а несколько (хотя и титульный, собственно Люксембург, похожий с его холмами, мостами и акведуками на учебник по стереометрии, можно не спеша обойти за три часа, заглянув в музеи, сувенирные лавки и вообще всюду, куда полагается заглядывать туристу). И фестиваль Sonic Visions, например, проводится не в столице (одноименной стране), а в образцово джентрифицированном пригороде соседнего населенного пункта: центром его служит исполинское здание остановленного сталелитейного завода, превратившееся из индустриального гиганта в огромную бокастую скульптуру под открытым небом; вокруг, как кубики конструктора, расставлены гостиницы, рестораны, торговые центры и большой концертный зал. Все это похоже на нечто среднее между Бельгией и Францией (чем Люксембург и является территориально) и предельно непохоже на Россию; меж тем главная проблема многочисленных местных музыкантов, судя по их же собственным словам, ровно та же, что у отечественных провинциальных групп, — негде играть. Сама страна настолько мала, что концертные площадки наперечет, а культурные границы куда прочнее политических: через несколько десятков километров начинается уже другой контекст. Отчасти для того, чтобы преодолеть эту проблему, Sonic Visions — наполовину фестиваль, наполовину шоукейс, наполовину конференция, где опытные европейские менеджеры и промоутеры учат маленьких соседей уму-разуму, — и затеян. Масштаб в общем соответствует государственному: всего-то два вечера, каких-то два десятка групп в одном поливалентном пространстве из трех залов; при желании можно вообще посмотреть и послушать всех и каждого.

Концерт The xx в закрытом помещении еще лучше, чем в открытом

Впрочем, даже у такого фестиваля должен быть хедлайнер — и в случае Sonic Visions ими были The xx; причем безоговорочно: во второй день, когда из заезжих приметных людей выступали Clock Opera, Rolo Tomassi и Django Django, народу на фестиваль съехалось раза в три меньше. И надо сказать, в каком-то смысле они были правы — концерт The xx и правда возвышался тут над всем остальным на три головы. В принципе, все те слова, что уже были сказаны по отношению к этим людям, когда речь шла о фестивале Primavera Sound, применимы и здесь, но с одной важной поправкой: в формате массового опен-эйра не было настолько хорошо видно, как умно и красиво The xx обустраивают свой концерт с визуальной точки зрения. Эти трое молчаливых людей в черном, видимо, и сами понимают, какая ответственность выпала на их долю, — и умеют подать свой чувственный минимализм на сцене не менее точно, чем в записях. В сущности, концерт The xx — это такой театр новой интимности. Вступительную «Angels» Роми поет, стоя за полупрозрачной парчой, закрывающей сцену; на нее проецируются те же абстрактные водянистые пятна, что в клипе; на последнем аккорде парча мягко падает вниз. На замедленной и еще более разреженной, чем в оригинале, «Crystallized» зал прорезает тонкая сетка лазерных лучей, словно бы вторя блоковской строчке «и голос был сладок, и луч был тонок». Битмейкер Джейми кошачьей походкой передвигается от тарелок к большому барабану, от одного семплера к другому. Каждое движение двух вокалистов кажется просчитанным, но не отрепетированным; в каждый конкретный момент можно делать стоп-кадр — и получить идеально выстроенную мизансцену. В самом конце поднимается еще и задний занавес сцены, обнажая горящий белым светом крест, — в пересказе это вряд ли покажется особенно грандиозным событием, по факту в этот момент хочется чуть ли не плакать. И это все даже не говоря о музыке — о которой уже тут было сказано слишком много, чтобы дополнительно повторять аргументы. The xx сейчас, безусловно, одна из самых важных групп на планете, они явно и сами это чувствуют — и флегматично, медленно и веско соответствуют статусу.

Austra как балаган толерантности

В нынешний тур The xx поехали с канадцами Austra, детищем талантливой и импульсивной девушки прибалтийских корней Кэти Стелманис, — и, видно, тоже все просчитали: даром что сочиняют Austra тоже музыку тонкую и звонкую, их представление — полная противоположность тому, что делают приятели-хедлайнеры. Стелманис в диковинном платье скачет по сцене, как ребенок, которому дали волю, и чуть ли не целуется с каждым из соучастников. Среди этих самых соучастников — подвижный гомоэротичный клавишник с вечной скабрезной улыбкой на лице, колоритная барабанщица в очках, посаженная в самый центр, и две девушки в нелепых полумистических головных уборах и одеяниях, которые иногда подпевают, а в основном просто вольготно танцуют как бог на душу положит. Отточенная и четкая музыка Austra при таком раскладе выдает всю свою кокетливую любительскую натуру: это такой меамурный попс, праздник синтетики, платьев и шляп, любительский балаган, весь шарм которого и заключается в его оголтелом и заразительном дилетантизме. За два дня Sonic Visions выступят еще несколько людей, которые более-менее на слуху: квартет тернтаблистов C2C, в режиме Birdy Nam Nam выдающих подвижную квакающую танцевальную колбасу, апологеты истошного маткора Rolo Tomassi, порывистые британские романтики Clock Opera и рок-фавориты последних месяцев Django Django с их обаятельными, но несколько утомительными на длинной дистанции пружинистыми гитарными побасенками, нередко отсылающими к американским традициям, — но спайка Austra и The xx все равно смотрелась убедительнее прочих. Как последовательные бенефисы экстравертов и интравертов, позволяющие понять что-то новое про обоих.

Все люксембургские группы как будто живут в 2005 году

…и играют так же. Ну то есть — не все, конечно; даже учитывая размер государства, вряд ли музыкальный ассортимент Люксембурга ограничивается неполным десятком представленных на Sonic Visions имен; есть ведь, в конце концов, и вполне известные в собственных нишах Sun Glitters и Rome (забавно, что и те, и другие совсем недавно выступали в России). Тем не менее от условной люксембургской сцены после Sonic Visions остается очень цельное впечатление. Это люди, которые выглядят как посетители и артисты условного клуба «Авант» середины нулевых (небритые юноши с лицами вечных подростков и всегдашним бокалом пива у подножия микрофонной стойки), называют свои группы похожими именами — Natas Loves You, Say Yes Dog, — и звучат соответственно. Кто-то играет тихую фолктронику с тоненьким женским вокалом; кто-то осваивает мягкотелый диско-поп; кто-то сочиняет нечто электронно-механическое в режиме пост-Kraftwerk; ни с одной группы не хочется немедленно уйти — и ни одна не остается в памяти. Возможно, что и главная творческая проблема люксембургских групп — ровно та же, что была (и отчасти есть) у нас: в них не слышно никакой собственной идентичности, все это неплохо, мило, занятно, но уже было, причем давно и зачастую лучше. Впрочем, у Люксембурга в этом смысле проблема абсолютно обоснована: им и правда сложнее эту самую идентичность нащупать. В России в этом смысле безбрежное поле возможностей.

Даже у Люксембурга есть свой шоукейс

Люксембуржцам сложнее нащупать свою идентичность — но они по крайней мере пытаются, заводят знакомства, искренне и страстно хотят понять, как бы им создать собственный культурный бренд. Конференционная часть Sonic Visions никак не менее существенна, чем фестивальная, а для самих организаторов она, может, даже и важнее: два дня с утра до вечера местные музыканты, промоутеры и менеджеры слушают людей из Германии, Британии, Бельгии, Швеции и прочих стран, которые объясняют им правила жизни в большой европейской индустрии. Правила в общем нехитрые. Новая эпоха предоставляет невероятные возможности прямой коммуникации со слушателями. Нужно наращивать собственную репутацию и постоянно культивировать взаимоотношения со слушателями. Интернет — не только зло, но и добро (или в обратном порядке). Маленькие размеры Люксембурга в своем роде даже конкурентное преимущество — им легче объединить индустрию в едином порыве. А вообще, все зависит от качества музыки. Когда наблюдаешь за всем этим со стороны, оно элементарно может показаться смешным: ну надо же, нескольким десяткам человек на голубом глазу объясняют, что дважды два — четыре. Но потом вспоминаешь одну простую вещь — у нас нет и этого. Хоть в этом году мы и говорили обо всем том же самом уже не раз, не грех повторить. Никто не пытается показывать здешние группы зарубежным специалистам — которые вполне могли бы на них пойматься. Никто не пытается обучать местную индустрию международным конвенциям. Никто даже не думает о современной российской музыке с точки зрения культурного экспорта и создания национального бренда. Никто — это в первую очередь государство, конечно, но не только оно; частных энтузиастов тоже не видно. Да, в Люксембурге не бог весть какая музыка; да, Sonic Visions пока совсем не похож на какой-нибудь by:Larm; да, у них все только начинается, и не факт, что закончится чем-то существенным, — но, во всяком случае, даже люксембуржцы пытаются как-то интегрировать свою музыку в мир, показать ее другим и представить свою страну не как место, где много банков и мало людей, а как пространство, где творится какая-то современная культура.

А мы нет, слышишь, мы нет.