Памяти Уитни Хьюстон

«Мадонна изменила ландшафт поп-музыки; все современные певицы ей обязаны» — эти утверждения давно уже перешли в разряд аксиом. Никто и не собирается оспаривать — но давайте вспомним больших современных звезд, непосредственно наследующих образу Мэдж, ее манерам, ее вокалу. Ну, Леди Гага, тут без вопросов. Гвен Стефани. Пожалуй, Пинк и Кэти Перри — и вот на этом точно все. Бейонсе, Бритни, Кристина, Рианна, Селин, Мэрайя, даже и Адель? Бесконечные истории о невинных инженю, исполняющих песни с рейтингом «от 3 лет» ангельским голосом, но впоследствии обнаруживающих в себе взрослую сексуальность и пускающихся во все тяжкие — с последующим альбомом-камбэком? Это все Уитни Хьюстон.

Нельзя сказать, что она прошла этот путь первой, — схожим образом можно описать, например, карьеру Дайаны Росс. Но именно Хьюстон сделала эту историю классической, превратила ее в стандарт. В сегодняшних некрологах периодически мелькает словосочетание «Королева Поп-Музыки» — но используется оно осторожно, исподтишка; такое ощущение, что употребляют его в первую очередь для того, чтобы упростить параллели с еще одной сверхзвездой восьмидесятых и девяностых, не так давно замученной собственными демонами. Сравнение, конечно, напрашивающееся — но если непреходящая ценность песенного корпуса Майкла Джексона к моменту его гибели уже не оспаривалась вообще никем, то случай Хьюстон — куда более сложный.

Разнообразные шуточки по ее поводу начались еще двадцать с лишним лет назад: тут и известный случай с отвратительно пьяным Генсбуром, и запоминающийся выход Эдди Мерфи в фильме «Поездка в Америку» — ну а уж сосчитать все гэги по поводу песни «I Will Always Love You» не представляется возможным. В карьере Уитни было намного меньше бронебойных синглов, чем у Майкла. Нет консенсуса и по поводу ее главного альбома: кто-то считает таковым «Whitney» 1987 года, на несколько лет задавший магистральную линию развития женского R’n’B, кто-то — «My Love Is Your Love», тот самый камбэк и удачную попытку осовремениться, кто-то — разошедшийся невообразимым тиражом саундтрек к «Телохранителю». В случае с Джексоном часть скандалов только работала на образ «инопланетянина» (который, чего уж там, оказывался довольно притягательным). Не то с Хьюстон: бесконечные публичные разборки с Бобби Брауном, маловменяемые хриплые интервью, сомнительные вещества и купания в реке Иордан в белых одеждах постепенно разрушили оба ее главных достоинства: чистый взгляд девочки из церковного хора — и голос. Ох уж этот голос.

Бесконечные конкурсантки «American Idol», вставляющие в свои трели мелизмы и пытающиеся вслед за кумиром вытянуть си третьей октавы, забывают о простой вещи: Хьюстон брала не только техникой — но своим умением повернуть под себя материал, побороть голосом среднюю песню и превратить ее в выдающуюся. Когда она начинала, расовое разделение в американской поп-музыке все еще было заметным — и гибкий подход, позволявший ей исполнять одну и ту же песню как классический соул на церемонии наград «Soul Train» и как балладу в духе Кэрол Кинг на каком-нибудь утреннем шоу, позволил окончательно разрушить расовый барьер. Очень показательно, что два полюса большой американской поп-музыки — Долли Партон и Арета Франклин — отреагировали на смерть Уитни одинаково эмоционально.

Самым же трогательным выглядит твит Тони Беннетта, последнего из монстров большой эстрады сороковых: он запросто называет Уитни величайшей певицей из всех, кого он знал, — и кто мы такие, чтобы спорить с ним? Стесняться тут нечего: пусть и, к сожалению, посмертно, пусть и с оговорками — но Королева, никуда не деться.