Александр Горбачев в гостях у православной хип-хоп-группировки «Комба БАКХ»

В Костроме обнаружена лучшая молодая русская группа. Она называется «Комба БАКХ», записала 41 альбом, а 19 июля выступит на Пикнике «Афиши». «Афиша» отправилась к музыкантам, чтобы выяснить, откуда они взялись

В углу стоит бронзовый бюст Николая II, рядом — черно-бело-желтый имперский стяг. Если выйти во двор, обнаружится Музей Игоря Талькова и торговая лавка — в ней продают, например, DVD про «Православие и экуменизм», причем слово «экуменизм» окрашено в багровый цвет и с него стекают кровавые капли. В Центре славянской письменности и культуры сегодня концерт. Первой играет группа гусляров «Живая вода»; в финале будет петь романсы протодиакон Михаил Спельник. Между ними на сцену выходит костромская группа «Комба БАКХ» — шестеро молодых людей в широких штанах подключают бас-гитару, ставят барабан и заводят мощнейший акустический хип-хоп про дискредитацию традиционных ценностей в современной России, а затем — кроткую балладу на белорусском языке. Я знаю, что это их первый концерт в Москве, что они называют друг друга Аполлон, Квадрафилий, Потап и прочими именами в таком духе. Я видел, как они поют пасхальный тропарь в гримерке. Мне не по себе — как человеку, случайно обнаружившему на чердаке ценнейшую реликвию.

«Комба БАКХ» нашлась именно что случайно. Два месяца назад я наткнулся на ссылку, обещавшую православный рэп: открылся сайт с приветствием «Аллилуйя». В графе «Музыка» значился 41 альбом, песни с заголовками «Православiе въ Северной Корее» и «Першы савецкi радiоприемникъ». Я посмеялся. Ткнул в один трек — там молодой голос рассказывал, что «праведник — тот, кто знает, что он чмо», а припев семплировал странника, певшего о грешном человече под гусли. Ткнул в другой — там голос Арсения Тарковского читал стихи в сопровождении джазовой электроники. Потом попался кавер на «Следи за собой», разложенный на мужской хор; наверное, лучшее исполнение Цоя вообще. Я слушал «Комбу БАКХ» полночи — душеспасительный фолк, белорусскую любовную лирику, нескладный и в то же время абсолютно состоятельный рэп про Третий Рим, пороки современной архитектуры и то, как нам быть честными не на словах. В общем, в один прекрасный день я оказался в Костроме.

«Вот аккордеон — дед с Берлина привез. Тут у нас колонок много, но они все сломались. Синтезатор советский, ТОМ. По нему колотить приходится — стукнул, записал партию. — Светловолосый Аполлон проводит экскурсию по студии «Н.О.Г.А.», она же — подвал дома, где он живет вместе с отцом-священником. — Компьютер старый, он себя ведет, будто живой, как и все здесь. Тоже долбануть надо иногда. Перед ним иконки стоят — чтобы не ругаться, не забывать, что происходит. Установки вот нет — репетируем по ночам в музыкальной школе, у нас там подруга сторожем работает. Вот Боба Марли портрет, авторитет большой». А еще — старый виниловый проигрыватель, служащий в качестве вертушки; стопки пластинок: Свиридов, белорусские ВИА, типичная советская коллекция. Аполлона, хозяина «Н.О.Г.И», идеолога и мотора «Комбы БАКХ» (та же «Следи за собой» записана им в одиночку), единственного из группы, кто занимается только искусством (остальные устраиваются кто где: скажем, барабанщик Ваня фасует пакеты для попкорна на складе в Москве), можно было бы назвать лидером группы. Другое дело, что термины эти к «Комбе» не очень подходят. Куда точнее она описывается словом «братство».

«Мы все учились в одной школе, объединились году в 2000-м. Тогда была популярна вся эта тема с Децлом, Лигалайзом, — рассказывает Аполлон. — И мы, конечно, над этим всем смеялись. Ходили, спустив штаны. На голову вставали — это называлось мертвый татл, как бы брейк-данс. В шутку говорили «йо». Созванивались, клали трубки к колонкам и давали скретчи — у кого круче. Как-то все у нас с самого начала смешно было и глуповато, да и продолжается». Название взяли из словаря американского сленга; прозвища — оттуда же. «Слово «комба» означало «маленький музыкальный коллектив», — это уже Бинпол, архитектор по образованию. — Мы им тогда и не являлись толком, но очень хотели быть. Еще мы были фанатами Prodigy. Как Лайам Хаулетт с синтезаторами колдует, как Лирой Торнхилл танцует — очень это увлекало. Но главное, что мы оттуда извлекли, — что можно самим что-то делать. Долбить». «Долбить» на языке «Комбы» означает художественную деятельность любого рода — от фресок, нарисованных пастелью на городских стенах, до альбомов-«выпусков». «Мы поступили в институты, разъехались и сразу попали в какой-то Вавилон, — говорит Аполлон. — И начали записывать-записывать-записывать. Это была отдушина. Ведь как: если на жизнь смотреть просто по фактам — печальная будет картина. А если есть вера — уже все иначе совсем. Вот с музыкой похоже». «Мы всегда держались особняком, — это Потап, сейчас он работает в Москве, в Финансовой академии. — И делали все для себя — только недавно начали осознавать, что это кто-то еще будет слушать».

Егор Летов в одном из ранних интервью описал, как начинают жить музыкой: человек — как стакан, в который льются чужие звуки; в какой-то момент стакан переполняется. «Комба БАКХ» моментально реагируют на название Ninja Tune и с большим почтением отзываются о The Roots. Однако стакан их наполнялся за счет куда менее благородных вещей — разговор об источниках то и дело сворачивает на Децла и Bad Balance, на Prodigy, на «Запрещенных барабанщиков». «Комба» — результат странного взаимовлияния патологической поп-культуры 90-х и корневого православия, приходских песнопений и школьных дискотек. «Когда у нас в головах появилось что-то осмысленное, эта форма просто была под рукой, — объясняет Бинпол. — И оказалось, что через нее можно и мысль толкнуть».

Мысли, которые толкает «Комба БАКХ», могут насторожить. Стоило столько времени ехидничать по поводу новой искренности, чтобы теперь спасовать перед людьми, которые произносят слово «Родина» с большой буквы и указывают на РПЦ как на единственный путь к спасению души. Да, у них масса самоиронии, их песни — особенно тот самый православный хип-хоп — зачастую звучат смешно, но трудно не расслышать, что люди говорят об очень серьезных вещах. О патриотизме; о религии; о принципах, которыми не стоит поступаться, и традициях, которые не стоит забывать; об объединении России и Белоруссии. Последнее — особенно скользкая тема: значительную часть репертуара «Комбы» составляют переработки белорусских народных песен; Аполлон по два месяца в году проводит в Минске и, когда я спрашиваю его о режиме Лукашенко, очень тщательно подбирает слова. «Конечно, в Белоруссии есть проблемы. Диктатура, прессинг, бизнесмены частные страдают. Но когда я приезжаю туда из Москвы — я радуюсь. Нет реклам этих на улицах, абсурда этого нет, когда тачка стоит шикарная, а рядом бабушка, которой на хлеб не хватает. Даже сноубординг там со своим колоритом». Ну хорошо, а касательно риторики профессиональных русских? «Ой, да мы тут видели: плакат «Гастарбайтер, уезжай» и имперский флаг. Никакого сочувствия не вызывает. Чуваки сливают национальные символы. Тут другая логика должна быть: не хочешь, чтобы они работали, — иди сам. Вот что для нас важно. Добро надо приумножать. Чего попусту м…ндеть-то?»

Привычно, когда молодая русская группа смотрит на Запад и жонглирует именами новейших групп; куда менее привычно, когда музыканты оглядываются на Андрея Рублева и оказываются славянофилами. Когда они говорят: «Ну да, мы слушали и «Аукцыон», и Wu-Tang Clan — но они не отвечают на самые главные вопросы; например — на хрена?» «Люди качают музыку, она скапливается у них — а дальше? — говорит Аполлон. — Ты взял оттуда что-то — так отдай. И с Белоруссией то же самое. Ты получаешь любовь, чувствуешь, как она заходит в тебя. Надо ведь отблагодарить».

«Комба БАКХ» — самородки, они крайне осмысленно сводят ямайский кач с русской духовностью, сельский фолк — с инструментальным хип-хопом и джанглом. На них вообще все сходится — порой самым неожиданным образом. Фраза «Кто из вас тут святой самый» немедленно вызывает в памяти летовское «Кто здесь самый удалой господь». Трек «Тигр» начинается ровно с того же семпла из Рахманинова, что альбом Леонида Федорова «Лиловый день». За чаем на кухне Аполлон ставит диск коптских пещерных гимнов — он же предварял последние московские концерты Current 93. Никаких ассоциаций «Комба» при этом в виду не имеет — про существование Current 93 они, кажется, и вовсе узнали от меня. В «Комбе БАКХ» обезоруживает именно это совмещение чистоты помыслов и ясности ума. Они делают все по наитию, задают вопросы, которые не принято произносить вслух, и говорят слова, которые редко видишь без кавычек. «Комба БАКХ» — это почвенничество в самом прямом смысле. Прорастающее от корней через Децла и Prodigy, через землю, которая казалась мертвой.

Мы весь день болтаемся по Костроме: забираем бас-гитару из мастерской по ремонту телевизоров, наблюдаем пейзаж на стрелке, где речка Кострома сливается с Волгой, обедаем дешевыми пельменями, опаздываем в музей, где висят картины местного народного гения Ефима Честнякова (и Аполлон с Бинполом полчаса наперебой рассказывают мне о его трудной судьбе и творческой манере). Перед тем как мне предстоит отбыть обратно в Москву, мы идем в кинотеатр смотреть второй эпизод «Хроник Нарнии». «Комба» — большие поклонники Льюиса и о фильме говорят, в общем, то же, что и все: эпический голливудский размах подавил все сокровенное, что было в книжке. «Хотя все-таки проскакивало моментами, — говорит Аполлон, прощаясь. — Помнишь, как там Аслан сказал? Это же практически лозунг «Комбы». «Сомневаешься — значит, готов».