King Krule как голос нового поколения

Когда он еще ходил в детский сад, родители любили приглашать гостей в свой огромный дом, чтобы вместе закинуться легкими наркотиками и потанцевать под даб. Потом они развелись, и мама начала встречаться с мужчиной, сочиняющим авангардный электронный джаз. Примерно в это время по радио начали крутить The Strokes, The White Stripes и прочих. Затем — старшие классы двух привилегированных школ, где все одноклассники слушали только дабстеп и производные. Теперь, когда ему восемнадцать, у него выходит первый альбом — на котором предсказуемо слышится и даб, и джаз, и простецкие гитарные переборы, и хитрые электронные биты. Не нужно думать, что это просто юношеская страсть к эклектике или попытка одним ударом прибить сразу несколько зайцев — наоборот, это крайне осмысленное и мощное заявление: Арчи Маршалл, он же King Krule, пришел изменить всю британскую музыку.

Как раз в эти дни, когда в чартах Соединенного Королевства на первом месте прочно засел альбом группы Rudimental, словившей на ходу все главные тренды поп-музыки и британского баса одновременно, так и подмывает назвать «6 Feet Beneath the Moon» его более человечной версией: почти все песни Маршалла сложены из некрепких красивых гитарных аккордов, помноженных на неспешные призрачные биты и обрамленных пронзительной лирикой об ошибках подросткового самовоспитания, спетой печальным и прокуренным голосом, словно лет на десять старше самого певца.

Но само это сравнение не очень верно. Если те же Rudimental ровно укладываются в идущую по наклону линию Massive Attack — The Chemical Brothers — Magnetic Man, то есть популярных групп, умеющих объяснять массам, что происходит вдали от их ушей, то King Krule не объясняет ничего. Его главное оружие — не умный синтез проходящих параллельными линиями музыкальных традиций гитарной песни и тихой электроники, а всепроникающая интимность и естественность музыки. Постоянно перескакивающий по ходу своей пластинки с чистой пацанской исповедальной агрессии («Baby Blue», «A Lizard State», «Out Getting Ribs» — три песни, после которых Arctic Monkeys спокойно можно отправлять на пенсию) на пространные, снабженные лишь контурами ритмов, гимны из спальни («Foreign 2», «Cementality», «Neptune Estate»), Маршалл в одиночку рисует портрет нового, лишь только формирующегося путем проб и ошибок, поколения. Неопределившихся по жизни, разрывающихся между стадионами и клубными подвалами, гонящихся за всем модным и неуспевающими в результате ни за чем; пока еще не умеющих любить по-настоящему, но стремящихся научиться любви; живущих жизнью, в которой перемешаны старые порядки и новые технологии — словом, всех, кому еще всего лишь восемнадцать. В этом смысле цитата из Стиви Уандера «Girl, don't you worry 'bout a thing», которой Маршалл закрывает «Out Getting Ribs», звучит не как заверение, а как прогноз: а знаешь, все еще будет.