«Можно сказать, что мы делаем неагрессивный нойз. Или очень злую поп-музыку»
В продолжение серии интервью с участниками грядущего Пикника «Афиши» — разговор с участниками британского электронного дуэта Fuck Buttons, которые выступят на второй сцене фестиваля в Коломенском: про нойз, фузз, уход внутрь себя, завтрак с водкой и слово fuck.
Фотография: fuckbuttons.co.uk
Эндрю Ханг и Бенджамин Пауэрс на английском пленэре: редкая возможность увидеть музыкантов вне коробочек и шнуров
— После выхода альбома «Tarot Sport» в 2010 году вы куда-то исчезли, где вы были все это время?
БЕНДЖАМИН ПАУЭРС: У нас были очень интенсивные гастроли. Тут как-то не до того, чтобы отвлекаться на что-то еще.
ЭНДРЮ ХАНГ: Сейчас мы пишем третий альбом. У него, правда, пока нет ни названия, ни продюсера, ни четких сроков. Мы просто нырнули в это дело и еще не знаем, когда закончим. Ну еще в Россию съездим — я вот очень хочу наконец-то позволить себе завтрак с водкой!
— А хоть что-то можете про альбом сказать?
ПАУЭРС: Это сложно. Общая картина еще не сложилась, но это будет совершенно иная пластинка, новые Fuck Buttons. Палитра точно будет шире — раньше мы делали довольно монолитные вещи, теперь же каждая композиция будет по-своему выделяться и ломать общий ряд, выстраивая нечто многомерное. И скорее всего, песни станут короче, чем прежде, — нам довольно сложно обрывать себя на полуслове, но так удобнее варьировать настроение пластинки. Что касается продюсера, то мы пока действительно не определились, стоит ли вообще звать кого-то со стороны. Нет, нам очень нравилось работать с Эндрю Уэзероллом, но думаю, что в этом случае мы обойдемся без громких имен. Кроме наших, разумеется (смеется). Мы же дилетанты, нам бывает непросто находиться рядом с профессионалами, мы просто не понимаем друг друга. К тому же когда в группе двое человек, то и договориться легче. При этом, когда мы пишем музыку, мы очень редко импровизируем и записываем что-то с первого раза — на самом деле это очень кропотливый и упорный труд. Я думаю, что, несмотря на разнообразие, результат все равно будет более интровертным, чем наши старые вещи. Раньше мы хотели попасть куда-то за пределы нашего мира, а теперь уходим внутрь себя. Открытий в этой области можно сделать не меньше, поверьте.
— Вам же наверняка доводилось сталкиваться с тем, что часть людей на концертах ведут себя как на рейвах, а остальные, напротив, вдумчиво слушают и стоят не шелохнувшись. А сами вы бы как поступили на их месте — у вас вообще есть какие-то представления о том, как стоит реагировать на вашу музыку?
ПАУЭРС: Люди вправе делать все, что им хочется, — смеяться, танцевать, плакать, стоять на месте. Мы не шоумены, нам довольно тяжело дается контакт с аудиторией. Обычно, когда мы выходим на сцену, мы просто смотрим друг на друга большую часть времени и соображаем, как бы не испортить выступление. Нас вообще слишком часто пытаются привязать к чему-то, объяснить, привить нам какие-то атрибуты. Например, тот факт, что мы познакомились с Эндрю еще в юности на почве общей любви к скейтбордингу, — из него многие делают вывод, что на нас как-то повлиял скейт-панк. Слушайте, но это ведь чепуха. Скейт — это же просто доска с колесами, вдохновляют совсем другие вещи.
Fuck Buttons преуспели в музыкальной алхимии — полученный результат невозможно расщепить на составляющие без потери смысла: вот, например, формально говоря, «психоделический эмбиент с блэк-металлическим хрипом», а на деле — один из главных хитов группы «Sweet Love for the Planet Earth»
— А что вдохновляет?
(Оба смеются.)
— Понятно, но вы в юности ведь чем-то еще помимо скейтбординга-то интересовались?
ПАУЭРС: Я не скрываю, что слушал панк-рок, будучи подростком, но…
ХАНГ: А я больше слушал электронику — IDM, техно, транс. Да я и до сих пор все это слушаю. То есть вы подводите опять к какому-то влиянию? Не стоит.
— Нет, просто со стороны кажется, что ваши корни уходят несколько глубже и шире — в шумовую среду, например, или…
ПАУЭРС: Знаете, мне не нравится, что нойз выделяют в отдельный жанр, это дутый термин, выдуманный журналистами. Шум — это момент субъективного восприятия звука. Нет, конечно, в учебниках у шума есть свое определение с точки зрения физики, но сама музыка, которую подводят под это слово, слишком разнообразна по своему происхождению и форме. Что до нас, то я не могу сказать, что Fuck Buttons похожи на Merzbow. В то же время шуму необязательно присуща агрессия и желание вгрызться в ваши уши. Можно сказать, что мы делаем неагрессивный нойз. Или очень злую поп-музыку. Как хотите!
— Еще в ту пору, когда музыканты активно использовали MySpace, вы написали, что чувствуете себя как дети, окруженные игрушками. Это до сих пор так?
ХАНГ: Вот видите — нас опять не совсем правильно поняли. Это чувство вторично, ведь первоначально мы действительно были окружены кучей игрушек, когда только начинали сочинять свою музыку. Это из-за их дешевизны — заказываешь подержанную игрушку на eBay — и вперед, извлекай самые сумасшедшие звуки и твори. Мы использовали их не потому, что дурачились, мы вообще-то довольно серьезно настроены. Просто со стороны это могло выглядеть именно так.
— Серьезно настроены — это вы о чем?
ПАУЭРС: Мы хотели избавиться от какой-то коммерческой привязки — знаете, как в фильмах, когда герой въезжает в кадр на автомобиле — и сразу видно, чьего он производства. Так же и в музыке: зачастую ты используешь какое-то оборудование — и сразу делаешь ему рекламу, просто потому что у него слишком узнаваемый звук. Мы не хотели никого рекламировать и просто брали подручные средства, которые никто до нас не использовал по такому назначению. В этом нет ничего милого, мы сами-то, в общем, не слишком милые — даже слово «игрушки» тут не совсем корректно, зачастую это просто непонятные устройства, издающие страшные и очень громкие звуки. Я думаю, дети бы от них просто рыдали.
Ко второму альбому музыканты потеряли в изощренности, зато танцевать под их композиции стало намного проще. Композиция «The Lisbon Maru», возможно, названа в честь кота
— И как часто вы берете их с собой на гастроли?
ХАНГ: Когда как, это зависит от условий — на концертах мы все чаще используем семплы, поскольку везти все барахло в тур становится все сложнее. Представьте, как я потащу барабан от стиральной машины с собой в самолет. Нас к вам просто не пустят!
— На первом альбоме вы использовали вокал, если это можно так назвать, конечно, — такой сильно искаженный хрип. Тем не менее какие-то слова там можно угадать. Вы вокал используете только как инструмент или же определенный смысл там имеется в виду?
ПАУЭРС: Никакого смысла нет, нам просто понравилось это звучание. Конечно, какие-то слова были, но мы их вам не скажем! В основном всякая чепуха, просто мы накладывали жестокий дисторшн на голос — на «Tarot Sport» этого уже нет, потому что мы не хотели повторяться. Вообще, когда мы пишем музыку, мы не слишком ее обсуждаем, полагаясь на эмоции. Я не могу представить, чтобы мы вернулись к пройденному этапу, хотя, может быть, когда-нибудь в будущем так и будет — но это уже не дисторшн на вокале будет, а что-то еще.
ХАНГ: Фузз!
— Вас тоже, судя по всему, затронул вирус ретромании — только если основная масса современных музыкантов болеет 80-ми, то у вас прослеживается больше влияний из первой половины 90-х. Например, обложка «Street Horrrsing» схожа с оформлением альбома Disco Inferno 1994 года выпуска, сайт у вас сделан как будто на первом Pentium, транс, опять же.
ХАНГ: Мне нравится музыка 80-х тоже, вообще-то. Я не думаю, что ретромания имеет с нами что-то общее. Ностальгии до такой степени, чтобы ей вдохновляться, не испытываем.
ПАУЭРС: Мне кажется, что повальное стремление в прошлое всем скоро надоест, очень уж плоско и штампованно все это выглядит последнее время — видно, что музыку заело на одном месте и ей уже некуда деться от себя. Нам нравится смотреть вперед. Мы футуристы!
Кажется, Fuck Buttons изо всех сил пытаются уловить сигнал из космоса — и периодически это получается. Например, в номере «Bright Tomorrow»
— Меня всегда интересовал вопрос, а существуют ли вообще в природе плохие, ну прям никудышные коллективы со словом Fuck в названии. Я не припоминаю, а вы?
ПАУЭРС: А их много?
— Ну как же – Fuck, Holy Fuck, Chainsaw Gutsfuck, Crucifucks, Fuck… I’m Dead, Fucked Up…
ХАНГ: Что, правда, есть такая группа Fuck… I’m Dead? Черт побери, нам надо было брать это название!
ПАУЭРС: Мы сами думали об этом. Думаю, что все эти группы похожи в своем желании заранее ответить на все вопросы — таким людям плевать на то, как их воспримут, будут ли их ставить на обложки журналов и на афиши «серьезных» фестивалей. К тому же очень часто это просто смешно. Fuck… I’m Dead, ха-ха-ха!
— Я слышал, что хобби Бенджамина — смотреть видео на YouTube. Так можно, конечно, сказать про каждого из нас, но, может быть, вы назовете свой любимый ролик из всего увиденного?
ПАУЭРС: Да, я фанат YouTube, это грандиозный сайт, там можно увидеть мир куда лучше, чем из окна автобуса в туре. Я смотрю там новости, мультфильмы, слушаю музыку, посещаю концерты, состоявшиеся до моего рождения, — в общем, это и впрямь много значит для меня. Вкусы мои часто меняются, но первое, что мне приходит в голову, — это запись концерта, когда Майкл Джексон, Джеймс Браун и Принц выступают на одной сцене. Это одно из лучших видео на свете, ради него одного стоило бы изобрести видеозапись.
То самое видео
Fuck Buttons выступят на второй сцене Пикника «Афиши». Начало концерта в 19.20
Пикник «Афиши» cостоится в эту субботу, 21 июля, в Коломенском. Все подробности программы — здесь. Билет на фестиваль все еще стоит 2000 рублей, купить его можно здесь (в том числе в электронном виде), а также здесь, здесь, здесь или здесь