Зал славы. Внутренний враг
В середине 60-х фанаты прозвали его Slowhand, «Медленная рука». Дело не в том, что пальцы у него недостаточно быстро бегали по грифу, – с техникой игры проблем и тогда не было. Просто стиль у него был такой: держать до последнего каждую ноту, сильно натягивая гитарные струны. Иногда струны рвались, и он не спеша менял их – прямо на сцене, под нескончаемые аплодисменты. Играть медленно – не значит играть плохо. Как говорится в известном анекдоте, умеючи – долго.
В жизни у Эрика Клэптона все происходило куда более стремительно. Повороты судьбы совершались быстрее, чем публика успевала хлопнуть в ладоши. Хлоп! – и Клэптон, не успев закончить школу искусств, занимает вакансию гитариста в группе Yardbirds. Хлоп! – он уходит из Yardbirds и оказывается в группе John Mayall’s Bluesbreakers (именно в этот момент на стене лондонского дома возникает хрестоматийное «Clapton is God»). Хлоп! – Клэптон начинает играть в блюзово-психоделической команде Cream, собирает первую в истории рока супергруппу Blind Faith, помогает фолк-дуэту Delany & Bonnie, начинает петь сам, выпускает сольный альбом, а затем скрывается под псевдонимом Dereck & The Dominos и записывает «Лейлу». На все перемещения и метаморфозы – восемь лет, с 1963 до 1971.
Как выяснилось позже, в этих метаморфозах и заключался весь смысл. Клэптона дважды включали в Зал славы рок-н-ролла – один раз за участие в Yardbirds, другой раз за Cream. Тридцать последующих лет, с успешной сольной карьерой, бестселлерами, радиохитами и премиями «Грэмми», с точки зрения истории оказались не так важны. Медленное и неспешное течение жизни Клэптона губило. И не только как музыканта: наладившаяся в начале 70-х карьера оборвалась трехгодичным героиновым ступором и сеансами электроакупунктуры, которые организовал для него друг-гитарист Пит Тауншенд из группы The Who; очередной стабильный успех в начале 80-х обернулся многомесячным запоем с последующей госпитализацией. Чтобы держать себя в форме, Клэптону всегда необходима была встряска. Ему нужно было видеть лицо врага (или как минимум конкурента). В великой группе Cream врагами были остальные участники, басист Джек Брюс и барабанщик Джинджер Бейкер. Чуть позже врагом оказался друг, Джордж Харрисон. В 1967 году Клэптон убрал его одной левой, сыграв гениальное соло в песне The Beatles «While My Guitar Gently Weeps», а затем влюбился в жену Харрисона Патти Бойд и сыграл другое гениальное соло в песне «Layla», посвященной Патти. Когда реальных конкурентов не оказывалось под рукой, он придумывал их сам – записывался с Би Би Кингом, устраивал гитарные дуэли с тем же Харрисоном (на диске последнего «Cloud Nine», уже после всех матримониальных перипетий), пробовал переиграть электронных музыкантов на их поле, скрывшись под псевдонимом X-Sample в составе анонимного проекта TDF. Практически за любой известной песней Клэптона стоит вызов судьбе. «Tears in Heaven» – реквием по 4-летнему сыну Конору, выпавшему из окна манхэттенской квартиры на 49-м этаже. «My Father’s Eyes» – посвящение отцу, которого Клэптон не видел ни разу в жизни: канадский солдат Эдвард Фрайер вернулся из Англии на родину еще до рождения сына. В последние же годы любой новый альбом 56-летнего Клэптона – сам по себе вызов. Старости, которая продолжается так долго. Собственным пальцам, которые уже не могут быстро бегать по грифу. Даже если этого ему бы вдруг захотелось.
Законы клэптоновой судьбы объясняют, почему два его концерта в Кремле просто не могут оказаться неудачными.
Далеко не все из числа купивших билет знают, что идут на концерт величайшего из гитаристов, изобретателя неповторимого собственного стиля. Для Москвы Клэптон – всего лишь автор нескольких хитов из голливудских звуковых дорожек. Клэптону предстоит настоящий поединок – сражение с двенадцатью тысячами людей, которые не могут взять в толк: что это он так медленно играет?