Юный натуралист

Девендра Банхарт в клубе «Апельсин»

В Москву приезжает Девендра Банхарт — невольный основатель движения неофолк, проложивший путь множеству близких по духу музыкантов; автор четырех пластинок совершенно аквариумовской акустической лирики, хиппи по виду и поэт-абсурдист в душе, герой одной из прошлогодних обложек «Афиши». Звонок из редакции на калифорнийский мобильный застал Девендру в пути.

— Привет! Как вы там? Я много слышал о ваших невероятных алкогольных напитках!

— Они с нетерпением ждут вас. Вообще, приезжая в другие города, куда вы идете первым делом?

— Как правило, приходится отдыхать в тех же клубах, где мы выступаем. Ой, подождите секунду! (Пауза.) Простите, мне встретилась здоровенная ящерица, пришлось с ней пообщаться.

— Где это вы сейчас?

— В каньоне Топанга. Отличное место — тут живут Нил Янг, и Джони Митчелл, и Дэвид Кросби, и Грэм Нэш, масса удивительных людей. И масса удивительных зверей — здесь обитают рысь, пума, росомаха. И очень много красивых бабочек.

— Что вы видите вокруг себя?

— Гора, на ней растет огромная сосна. Цветочная оранжерея. Красивая девушка, по всей видимости, индианка, плетет коврик. Маленькая бухта. И пара стогов сена. В общем, здесь неплохо.

— А что вы там делаете?

— Подыскиваю себе дом. Я же, в сущности, без определенного места жительства. Все гитары и пластинки разбросаны по разным местам. Но если есть место, где я чувствую себя как дома, — то это Калифорния.

— А в Москве вы что хотите увидеть? Что вообще вам приходит в голову при слове «Россия»?

— Ну, к примеру, мой басист Лаки — жуткий фанат Гоголя. Вот он реально собирается пройтись по гоголевским местам. Один из моих любимых писателей — Булгаков. Я читал две его книги, одна про собаку, другая — «Мастер и Маргарита». Потом, у Серхио Диаса из группы Os Mutantes я видел чудесную военную форму, такие смешные шапки — вот они меня очень интересуют. И еще есть план насчет рыбных пирогов. У меня в Москве есть друг, тонкий ценитель рыбных пирогов, он обещал провести меня по самым лучшим местам. Его зовут Петрушка.

— Вы знакомитесь с музыкантами, приезжая в другие страны? Со стороны ведь кажется, что весь так называемый неофолк делается довольно узким кругом людей: вы, CocoRosie, Джоанна Ньюсом, Джозефин Фостер, Vetiver, Currituck Co., Espers и еще пара-тройка людей. И все это старые друзья, и больше вам никто не нужен.

— Да, мы друзья, это правда. Но круг становится все шире и шире, находятся новые люди, которые делают хорошую музыку и с которыми приятно проводить время. А что касается термина «неофолк» — не мы его придумали, никому из нас он не нравится. Я предпочитаю называть эту музыку «натурализм». Я абсолютно убежден: все, что ни есть на свете, — порождение природы, все в мире натурально, все формы сущего, как бы они ни были разнообразны, — природны по происхождению. В этом смысл натурализма. Если вдуматься, это совершенно всеобъемлющее слово.

— В интервью, которое появилось в «Афише» прошлой осенью, вы много говорили о любимых музыкантах. А что касается других родов искусства — какие у вас там источники вдохновения?

— Источники вдохновения — это место, где я нахожусь, океан, солнце, любовь. Что касается людей — мне нравится то, что делает Маттеа Бейм из группы The Metallic Falcons, Дэниел Хиггз (проект Lungfish). В изобразительном искусстве — работы Кигана МакХаргью, Маргарет Киллгейлен, Марка Белла. Все, что сделал Уильям Блейк. Освальд и Марио де Андраде — их поэзия и проза. Стихи, музыка и фильмы Каэтано Велозу. Философия Вселенной Педро Гомеса. И многое другое.

— Возвращаясь к неофолку — ваша компания в отличие от фолк-героев 60-х совершенно безразлична к политике. Вас действительно не волнует эта мирская суета?

— Да вы что? Я на последнем альбоме как минимум четыре раза пою про войну. Джозефин Фостер через пару недель выпускает антивоенный сборник. Группа Entrance, с которой я ездил в тур, чуть ли не после каждой песни костерит нашего президента. То, что мы различные, еще не значит, что мы безразличные.