d'Eon о Канаде, архангеле Гаврииле и классической музыке

— Вы приедете в Москву в рамках небольшого тура по Европе. Вам же, наверное, пока непривычно так далеко ездить?

— Дайте-ка подумать: за последнее время я был в Китае, Австралии, в нескольких европейских странах, еще мы с Grimes ездили в Мексику. Кроме того, я жил несколько месяцев в горах в Индии. Я люблю попадать в другие страны. Путешествовать не люблю, а оказываться в других местах люблю — в смысле, мне нравится само место назначения, а не путь туда.

— Но Канада при этом для вас — важное место, так ведь? Ваша последняя работа из серии «Music for Keyboards» (бесплатные полуспонтанные записи d'Eon, которые он выкладывает в сеть; вышло уже три. — Прим. ред.) вообще посвящена вопросам канадского национализма и патриотизма.

— Это правда. Сейчас странные времена для Канады, особенно для Квебека, где на подъеме национализм. Здесь избрали новое правительство, которое даже хочет отделиться от Канады. Этого, конечно, не будет, но вот такие у них взгляды. Все это очень неоднозначно: конечно, патриотизм — это хорошо, но в Квебеке многие сделались ксенофобами. Например, они боятся распространения английского, так что пытаются запретить английские названия и вывески на улицах города. Все это напоминает времена, когда англичане и французы еще воевали за эту территорию.

— Давайте поговорим про ваш альбом — все-таки одна из самых необычных пластинок прошлого года. Как вам вообще вся эта история с архангелом Гавриилом пришла в голову?

— Я начал с того, что написал музыку — пока она не была закончена, я даже не принимался за тексты. Вообще, в тот момент меня очень  огорчал переизбыток информации вокруг. Ну, знаете, у всех нас есть привычка, проснувшись, сразу лезть проверять твиттер и фейсбук, просматривать все эти потоки; это очень ожесточает, ты перестаешь толком чувствовать. Меня начало тошнить от интернета — и как раз пришло время писать тексты. Я много думал о том, что, несмотря на переизбыток информации, где-то внутри у тебя все равно растет пустота, нехватка чего-то еще. Еще я подумал о том, что в христианской и мусульманской традиции архангел Гавриил отвечает за распространение информации, передачу посланий от Бога людям. Почему же тогда в эти времена переизбытка информации Господь не обращается к нам? Почему нет пророков? Так и родилась история.

— «LP» — очень требовательная пластинка, и дело тут не только в хронометраже. Вы специально ее такой задумывали?

— Я понимаю, о чем вы, и ответ — да. Когда я рос, я слушал много длинных, сложных альбомов. Genesis, Yes, все эти прог-роковые группы, которые записывали огромные концептуальные пластинки. Классическую музыку я тоже любил и люблю. Фильмы же идут по два часа, а «LP» всего семьдесят три минуты — почему нет? Меня всегда тянуло к музыке, которая требует того, чтобы ты сел и внимательно ее слушал. Например, ранний Джеймс Ферраро — среди его ранних альбомов есть такие, которые длятся четыре, а то и шесть часов. Сейчас мало музыки, которая требует внимания и сил, да еще и доставляет при этом удовольствие. Мне хотелось такую написать.

— Вам вообще нравится классическая музыка? Вся серия «Music for Keyboards» кажется вполне академической.

— Я учился играть на фортепиано с четырех до семнадцати лет. Вроде ничего особенного, но получается, что у меня тринадцать лет музыкального образования. Я долгое время слушал только классическую музыку, потому что меня ей учили: играл Рахманинова, Шопена, Дебюсси. Вообще, я думаю, что по мере того, как буду взрослеть, я буду все больше возвращаться к академистам. Электроника быстро устаревает: многие вещи в ней можно делать год или два, а потом они начинают казаться пошлыми и безвкусными. Классика не такая сиюминутная. Она не зависит от того, как меняется мой вкус.

— У вас в музыке постоянно встречаются всякие неочевидные последовательности аккордов, как будто вы намеренно пытаетесь избежать стандартных решений.

— Я правда не люблю, когда аккорды как будто сами по себе выстраиваются в привычный ряд. Вообще, раньше ведь я играл акустическую музыку, со всякими струнными, а потом переехал в Монреаль и решил, что хочу делать что-то более фанковое и синтетическое. Выпустил на Hippos in Tanks альбом под названием «Palinopsia», там были такие поп-песни с синтезатором Yamaha DX7m, которые очень любили в 80-е. После этого вышел совместный альбом с Grimes, и мне захотелось исследовать какие-то новые территории, чуть менее мейнстримовые. За «LP» я брался с самыми серьезными намерениями — но в итоге там все равно полно поп-элементов, потому что я привык определенным образом играть на синтезаторе. Да, многое на «LP» звучит как R’n’B, синтипоп — но я этого не планировал. Такие вещи часто происходят нечаянно, помимо твоей воли.

— Романтическая и поп-составляющая «LP» вызывает ассоциации с новым R’n’B, Фрэнком Оушеном и The Weeknd. Для вас это важно?

— Мне очень нравится, все, что сейчас происходит с R’n’B. В том же самом 2009-м, когда я писал «Palinopsia», я слушал очень много R’n’B, особенно из 80-х и 90-х. Честно говоря, даже слишком много — надоело, устал. Забавно, конечно, что еще несколько лет назад в канадской хипстерской тусовке такую музыку не слушал вообще никто — а теперь все, кто раньше слушал Джоанну Ньюсом или нойз, говорят про R’n’B и про то, как они обожают Алию и Destiny’s Child. Это здорово, но задалбывает. Музыка крутая, но я сейчас предпочитаю держаться от нее в стороне — переел.

— А что вы скажете о религии? Пластинка же почти целиком на религиозные темы.

— Пожалуй, я действительно религиозен. Меня растили в либеральной обстановке, я не ходил в церковь, меня не заставляли верить, хоть мне и объяснили, что к чему; моя бабушка — христианка, например. Соответственно, я вырос без отвращения к религии. Теперь она меня восхищает. Я люблю ходить в церковь и очень люблю читать богословские тексты, меня интересует теология. Но я не фанатик, я не верю, что люди могут вступать в контакт с Богом, разговаривать с ним или слышать его. И альбом я писал скорее с богословской точки зрения, чем имея в виду реальный духовный опыт. Сейчас развелось много всякого нью-эйджа, замешанного на интернете, — мол, мы стоим на пороге новой эпохи, когда все люди сплотятся и будут сопереживать друг другу… По-моему, это полная чушь. В основе «LP» лежит фрустрация и отчаяние от того, что ты не можешь добраться до Бога. Герой альбома говорит: «Я верю в Бога, но где он? Я верю в божественное, но не чувствую его».

— Вообще, такие темы ведь редко в современной поп-музыке поднимаются. Вы не боялись, что вас не поймут?

— Я очень удивился реакции на альбом, когда он вышел. Я был уверен, что «LP» воспримут как что-то претенциозное, слишком серьезное и религиозное. Я рисковал, а в итоге все хорошо сложилось. Потому что, понимаете, это вещи, о которых я правда много думал и хотел спеть. Я не из тех людей, которые станут петь о деньгах, любви, сексе или о том, как я еду на машине в клуб. Мне повезло, что меня поняли правильно.

— После работы над альбомом вы изменили свое отношение к интернету и цифровым коммуникациям, нашли какой-то ответ для себя?

— Скорее, сейчас я в еще большем замешательстве, чем когда-либо. Мой отец — программист, он работает с базами данных. Когда я был маленький, он приносил домой компьютеры с работы, чтобы я с ними играл, и всегда повторял, что интернету нельзя доверять. Сам он очень редко им пользуется. Отец всегда учил меня, что в мире очень много вредных вещей, которые пытаются притвориться полезной информацией. Соответственно, к интернету я относился с опаской. И знаете, моя точка зрения не сильно поменялась с тех пор. Я все еще не доверяю интернету и считаю, что та демократизация информации и искусства, которой он способствует, — это необязательно хорошо. Может быть, информация и искусство не должны быть такими свободными? Может, краудсорсинг не так уж и хорош? Может, мы не должны быть все время на связи друг с другом? Потом, правда, я вспоминаю, что без интернета я бы никогда не выпустил свой альбом. Из крайности в крайность, в общем.

— А как вы это все играете живьем?

— Я в первую очередь ориентирован на запись. На самом деле я даже часто забываю о том, что мне все это в итоге еще придется играть вживую. «LP» или «Music for Keyboards vol. 3» я вообще никогда не сумел бы исполнить на концерте в том виде, в котором они существуют, — пришлось бы нанять 30 человек, чтобы они все играли на разных синтезаторах. Концертные версии для меня — это почти что новые песни. Понятно, что электронным музыкантам, которые столько времени тратят на аранжировки и программирование, сложно потом все это изобразить вживую. Иногда не остается выбора, кроме как нажать «плей» и притворяться, что ты что-то делаешь. Но я пытаюсь этого избежать.

d'Eon выступит в баре «Стрелка» в следующую пятницу, 8 февраля.