Феликс Бондарев о Red Samara Automobile Club, смерти лоу-фая и поколении «Вконтакте»

Тут, кажется, нужна небольшая преамбула. В последние пять лет нахальный петербургский молодой человек Феликс Бондарев развел впечатляющую творческую активность — кажется, именно про такое говорят «лезет изо всех щелей». Он основал полдюжины собственных проектов с названиями одно невиданнее другого (Red Samara Automobile Club, «Двигайтесь, суки», Amazing Electronic Talking Cave, LSNLSN и так далее); играл гитарный лоу-фай про разбитое сердце, шумный шугейз, порнографический витч-хаус и антифолк про тяжелое состояние молодой русской музыки; успел посотрудничать с героями небольшого, но впечатляющего мирового психоделического культа The Brian Jonestown Massacre, «Мумий Троллем» и «Горностаем» (суперхит «Девочка с другого города» изначально написал именно он); ремикшировал Chikiss и Padla Bear Outfit; стал соавтором очередной смены вех в группе «Сансара» — ну и так далее. По части продуктивности этот человек оставляет позади даже вышеупомянутого Арсения — за истекшую пятилетку он записал более тридцати долгоиграющих альбомов, не считая сопутствующих выступлений, и останавливаться явно не собирается. Тем не менее, если за все это время Бондарев на этих страницах и упоминался, то скорее впроброс — по двум причинам. Первая — психологическая: Бондарев так настырно требовал внимания, что уделять его ему хотелось не очень (но это, конечно, неправильный подход, и мы приносим за него извинения). Вторая — чисто творческая: при всем многообразии музыки, производимой Бондаревым, она как-то никогда не производила необходимого и достаточного впечатления, чтобы за нее по-настоящему зацепиться; за ней чувствовались харизма и характер, но в ней было уж слишком мало крючков. Новейший опус Red Samara Automobile Club «Детство Отрочество Старость» в этом смысле многое меняет: это цельная запись о наркотиках, алкоголе, ушедшей любви, смерти и свадьбах друзей — в общем, обо всем, что нередко происходит с человеком, когда ему за 20; и при всей его традиционной расхлябанности и принципиальной незавершенности в этом альбоме хватает песен, мелодий и мемоемких фраз, которые всерьез западают в голову и к которым хочется возвращаться. По этой причине мы и публикуем разговор с Бондаревым — обо всем, что описано выше.

— Журналист Анатолий Гуницкий, помнится, начинал любое интервью с вопроса «Сколько альбомов вы уже записали». Думаю, в твоем случае он более чем уместен.

— «Детство Отрочество Старость» — 36-й.

— И что, ты их все любишь одинаково?

— Я их даже не переслушиваю. Момент жизни пройдет, запечатлен — и все. Это как фотоальбомы в детстве: когда они заполняются, ты их смотришь, но когда они закончены, хер ты их достанешь опять с полки. Это еще сейчас я уже делаю почище. Раньше мне было абсолютно все равно — это были такие зарисовки на будущее отчасти: всегда же можно будет вернуться к какому-нибудь треку, когда будет стимул, клип там сделать или на радио отдать. Но я делился, кто-то это слушал, кому-то нравилось.

— Я тут читал интервью полугодичной давности, в котором ты сказал, что проект Red Samara Automobile Club закрыт.

— Да я же обманываю, б…дь, всех постоянно. И себя в том числе.

— Ну хорошо, как ты вообще свои бесконечные проекты диверсифицируешь?

— А у меня их три всего осталось. K1llRGVP — это витч-хаус, LSNLSN — это с девочкой, трэп всякий и прочее говно, ну и Red Samara Automobile Club. Это уже именно как «Живой журнал». Я могу не помнить, что я делал и с кем спал, но если я взгляну на треклист, точно пойму, где я эти песни записывал и что со мной происходило. «Детство Отрочество Старость» — это еще и катализатор перехода из одной возрастной группы в другую. Я ведь начинал-то в 18, пять лет назад. Странно это осознавать. Этот альбом и звучит уже более по-взрослому. Прошли те моменты в жизни, когда лишь бы кого-нибудь на х... послать. (Смеется.) Начали устаканиваться какие-то позиции, ориентиры.

— Какие еще позиции?

— Я на данный момент понимаю, что делаю это все не зря. По всему судя, по сторонним работам в том числе — с «Сансарой», с The Brian Jonestown Massacre. Пора уже и уважать того слушателя, который у меня появился.

— А раньше ты его не уважал.

— Да я сначала вообще не думал, что у меня слушатели есть. Это была чистая игра с самим собой.

— Давай вернемся к этому самому началу. По моим ощущениям, сначала тебя вообще не было — а потом вдруг стало очень много. Откуда ты взялся вообще?

— Я с 15 до 18 лет копил силы. Я играл в футбол профессионально за «Зенит», но в 14 сломал ногу в двух местах и ушел на три месяца на лечение. А у меня отец — джазовый музыкант. До того у нас отношения как-то не складывались, а тут он мне подогнал стопку дисков. Лу Рид, Игги Поп, Bright Eyes, The White Stripes — мол, на, изучай. Тогда у меня появился и первый микрофон, который я до сих пор использую, и я начал пытаться даже не учиться играть, а сразу чего-то записывать. Не знаю зачем. Первые опыты были, естественно, на английском языке — я существовал между Петербургом и Эстонией и совсем не думал, что буду жить в России. Потом — череда впечатлений, нежный возраст семнадцати лет, я возвращаюсь в Россию, на пару месяцев опускаюсь на дно в психиатрической больнице в Гатчине, выхожу оттуда красиво, окончательно переезжаю в Петербург, лето 2008-го — и мы не попадаем на концерт Black Rebel Motorcycle Club.

— Отчего же?

— Ну, мы поехали с другом из Петербурга на его «девятке» красной раздолбанной. И на полдороге сломались. И решили, что это Red Samara Automobile Club. Собственно, первая песня, которую я сделал на русском языке, и была «Красная девятка». Потом я как-то сдружился с «Барто», которые в тот момент были в фаворе, попал в какую-то обойму. Но я-то думал, что это так — один альбом запишу и не буду дальше этим страдать. Параллельно придумал группу Amazing Electronic Talking Cave, после которой мне Антон Ньюкомб из The Brian Jonestown Massacre написал и позвал в Берлин.

— Это как вышло?

— Я просто его в MSN-мессенджере добавил. И смотрю: онлайн загорается. А что ему напишешь? «Антон, ты?» — «Да. На х… иди!» Херак — и присылает мне песню под названием «Amazing Electronic Talking Cave». Я смотрю — песня новая, в интернете про нее ничего нет. Ну и решил сыграть в игру, что было раньше — яйцо или курица. У меня альбом с таким же названием вышел раньше, чем его песня. Естественно, это привлекло внимание. Ну и, видимо, ему понравилось, и он меня позвал записывать альбом в 2009-м. А это моя любимая группа была. Да и остается. И мы до сих пор контакт поддерживаем. У него просто ребенок родился еще один, поэтому он ушел во временный офлайн. Но ты последний альбом слышал, прошлогодний? Он, б...дь, насквозь пропитан Борисом Гребенщиковым, потому что я Ньюкомба прокачал «Аквариумом» ранним. Ну то есть я слушаю альбом, а там появляются вот эти свирели все. Думаю — ну ни х... себе! Во дает.

— А с «Мумий Троллем» ты как связался?

— Я как раз в «Афише» увидел список любимых песен Лагутенко, в котором была «Detka! Detka! Detka!». Ну и я просто написал: «Привет, Илья, это я». Пришел на концерт «Мумий Тролля», пообщались, ну и лето я с ними отыграл. Причем там смешно было. Играем мы на «Нашествии», и после концерта Цалер мне говорит: «Слушай, круто было! А ты кто вообще такой? Откуда у нас?» Им вообще никто ничего не сказал. Но потом мы разошлись, потому что меня отношения тогда на дно тянули. Ну и в «Горностая» альбоме есть моя песня, «Девочка с другого города». Илья просто в нее сразу влюбился — отдай, заберу, куплю... Там тоже была пара неприятных моментов из-за моего алкоголизма и невнимательности, но в итоге мы полюбовно разошлись.

— Еще, насколько я знаю, была какая-то история с Джоном Маусом.

— Я был в поездке очередной в Швеции, меня там поводили по студиям, и в одной из них сидел Джон Маус. Ну, на самом деле мы потыкались, попридумывали что-то, попересылали инструменталы друг другу, но это ни во что не вылилось. Это такой маленький пиар-ход. Хотя, может, всплывет еще. Факт взаимодействия был.

— Ты постоянно записываешь что-то, тебе не кажется, что ты распыляешься? Не лучше ли бы было притормозить, собраться с силами и е…нуть по-настоящему?

— Так вот мы с Сашей (Гагариным, лидером «Сансары». — Прим. ред.) это сделали. А сам по себе я пока чувствую, что еще не дорос. Мне еще надо набраться мужества Ника Кейва, б…дь, для серьезной записи. Альбом «Сансары» «Игла» — в этом плане для меня переломный опыт. 

— А ты же еще и умудряешься музыкой на жизнь зарабатывать, я правильно понимаю?

— Ну да. Научился работать со звуком — я заметил недавно, что для других всегда делаю куда качественнее, чем для себя. Ну, там всякие заказы: сделать инструментал для рэперов из Китая или для рекламы джинглы. У меня же есть менеджмент в Канаде, который выпускает мой витч-хаус этот, как-то через них меня находят.

— Откуда у тебя менеджмент в Канаде?

— А там сидит такой же фанат The Brian Jonestown Massacre. Вообще, после записи альбома «Who Killed Sgt Pepper» был период, когда мне двери везде были открыты. Я летом ездил по Европе, писал на фейсбуке в соответствующие группы — мол, ребята, такой чувак у вас будет, мне тут же организовывали концерты.

— У тебя есть какие-то фильтры по части новой музыки? Что тебя интересует?

— Да ее воспринять нереально, б…дь. Я не могу слушать новую музыку. Есть уже накопленный багаж тех людей, которым я доверяю, проверенных, взрослых, типа Ника Кейва того же. Последний альбом — ну это взрослые слезы, в лучшем смысле слова. Когда я захожу во внутренний тупик, я смотрю именно на таких людей. Потому что для меня главное... Ну, чисто творчество уже никого не интересует. Сначала личность, потом творчество. А слушать каких-то молодых ребят, которые якобы ох…енно скрестили рок-н-ролл с дабстепом, — да зачем?! При этом я в этих трендах-х...ендах разбираюсь, я же диджей. Но 90 процентов того, что ты ставишь, — это необязательно то, что тебе нравится. Я ставлю то, что нужно этой шняге е...аной на танцполе. Ну и иногда разбавляю, конечно, Pussy Riot.

— Мне подруга рассказывала, что она была в Екатеринбурге, и там танцуют под Pussy Riot.

— Так это я и ставил. А актуальное... Ну вот я съездил год назад на витч-хаус-фестиваль в Литву, меня там познакомили с сипанком. От сипанка я уже пошел дальше ко всем этим колдвейвам, потом вся эта херня типа драмстепа. Это надо знать, б...дь, раз ты живешь в это время. Тем более — ну какие у меня слушатели? У...бки. 

— То есть?

— Ну молодежь. Я становлюсь старше, а растет-то поколение другое, к которым ты заходишь в «Вконтакте» и теряешься между Тимати и Скриллексом. Я вот абсолютно не ощутил того переломного момента, когда Red Samara Automobile Club превратились из наглой группы, посылающей всех на х… в одном лице, в сопли для баб. Мне самому уже непонятно: я вроде всегда это делал для веселья, а сейчас уже хочется наоборот — надавить на тонкую психологию молодежи, поделиться опытом расставаний. (Смеется.) Они мне пишут круглосуточно: мол, спасибо за эту вещь, когда я расставался, меня она укрепила... Я думаю: е...тыть! С этим последним альбомом вообще получилось так: я дал список песен одной из фанаток, говорю — сделай треклист, какой захочешь. Ну и ох...ел, конечно, потому что я-то думал совсем по-другому. Но она очень логично все сложила, круто вышло. Все ведь и правда было в жизни — и похороны друзей, и свадьбы знакомых. Знаешь, я удивительно честный человек, оказывается. Притом что я в жизни наглый лгун и пидорас.

— Да я вот говорю сейчас с тобой, и ты не очень-то похож на себя из песен. Вот этой всей позы — рок-н-ролл, шлюхи, наркотики — как-то не видно.

— Почему? Одно же другого не отрицает. Надо просто к своему опыту с головой и нормальной литературной подготовкой подходить. У меня никогда не было какой-то позы. Нет, ну была, когда мне было от 18 до 20. Но она была неоправданна, потому что — ну кто я был такой? А сейчас... Я выгляжу, как сатанист-хасид. Если угодно, вот это поза.

— Ты сказал, что тебя новая музыка не интересует. А как же витч-хаус тогда?

— Ну, это очередная игра в жанры. Я понял, что хочу записывать эту музыку, потому что она напоминает мне шугейз, только шугейз уже скучно записывать с гитарами. Я нашел вокалистку-эстонку, как-то это все пошло, наша музыка даже в каких-то зарубежных рекламах велосипедных появляется. Все думают, что витч-хаус умер, а он остался, это уже отдельная ниша. Я, когда ездил в Литву на витч-хаус-фестиваль, ох...ел от того, сколько людей пришло. А здесь это не надо никому. Тут главное — слова. Арсений из Padla Bear Outfit хорошо сказал — уж не знаю, откуда это цитата: в Америке танцуют под мелодию, в Европе — под ритм, а в России — под слова.

— Что касается слов — такое ощущение, что ты их пишешь вообще с одного захода. Ну, «б...дь» как связующее слово там, где слога не хватает, и так далее. Это специально?

— Я никогда не считал себя поэтом. Я слаб, возможно, на метафоры, но, как оказалось, силен тем, что со мной себя можно ассоциировать в определенный момент. Оказалось, что лучше сказать напрямую, и это будет интереснее. 

— Ты Арсения упомянул, вас с ним часто сравнивают почему-то.

— Да мы же с ним в 2007 году п...дец как общались. У нас дружба была такая, на грани добра и зла. Сложные отношения, как у Кортни Тейлора и Антона Ньюкомба. И херачили друг друга, и песни вместе записывали. Мы две стороны одной медали. Не знаю, зачем он сейчас куда-то ушел. Мне искренне жаль, что Padla Bear Outfit прекратились. Это большая потеря. Но просто он классический корневой питерский страдалец. Его не интересуют деньги, он не позволит себе изменить в каких-то вещах. А я музыкальная шлюха, когда это надо.

— А куда он ушел-то?

— Ну Sonic Death... Есть хорошие вещи, но, б...дь, лоу-фай умер. Сейчас опять интересно все записать хорошо и качественно. Послушай те же последние альбомы Wavves и Best Coast — все звучит кристалльно чисто. Шум, грязь, говно ушли. Надо как-то справляться с этим.

— Для тебя важны амбиции? Просто по внешним твоим проявлениям кажется, что ты очень хочешь, чтобы все знали, какой ты ох...енный.

— Естественно. Кому-то важны ретвиты, кому-то — чтобы о нем писали, а кому-то — все это вместе плюс еще и деньги. Мне 23 сейчас. Я понимаю, что слишком куда-то втопил, когда мне было 18. Но что-то из этого все равно получилось, что удивительно. Знаешь, 2 января, когда я очнулся после Нового года, я понял, что в этом году я вообще не знаю, что делать. А потом понял, что можно уже и не иметь никаких амбиций — все складывается из того, что ты сделал. Концерты, разъезды, заказы. Клипы. У меня нет клипов никаких, а они важнее сейчас, чем альбомы, вся публика состоит из визуалов. Поэтому мои ближайшие амбиции — это хорошее благосостояние, хорошие пьянки и хорошие клипы.

— А ты ведь теперь в Екатеринбурге живешь. Почему?

— Ну, у меня была серия концертов: Екатеринбург, Пермь, Красноярск — и последней точкой был Иркутск. И там я вообще в жопу ушел. Так зах...рился от наркотиков... Попал в самые жуткие компании города, отвисал там полторы недели, три дня просто не спал и в какой-то момент понял, что все, сейчас сдохну. Я говорю: ребята, с вами охеренно, но можно сдохнуть. Мне надо делать дела. Приезжаем в аэропорт — и я понимаю, что это п...дец. Что сейчас надо лететь четыре часа до Москвы, там ожидание шесть часов, и только потом самолет в Петербург. Я бы не вынес. Я бы умер. А до Екатеринбурга — три часа сорок минут. С «Сансарой» я уже был знаком, мы с Сашей в Таллине подружились. Спросил — можно у вас отдохнуть пару дней. Приехал. Остался. Чем он мне еще понравился — там все тусуются как конченые. Я привык в Москве и Петербурге, что без пятнадцати шесть тебе охрана уже сигнализирует: все, у...бывай. В Екатеринбурге до 11 утра большая половина клуба остается! Ну и да — выход в какое-то новое измерение. В смысле в «Сансару». 

— У тебя на новом альбоме среди прочего есть строчки «поколение барменов, звезд интернета, поколение диджеев и х...сосов». Это самоирония такая?

— Это анализ происходящего сейчас и здесь. Я захожу в свою ленту новостей «Вконтакте», смотрю, чем живут мои слушатели, и понимаю, что вам, ребята, п...дец. Когда я зашел в группу «МДК», я просто ох...ел. Что это? Ты просто в этом теряешься. Куда все идет?

— А тебе не стремно в 23 года себя так ощущать? Молодой еще, а уже все не нравится.

— Слушай, я аборт в Ростове пережил. Мне уже ничего не стремно.

Подробнее ознакомиться с творчеством Red Samara Automobile Club можно здесь; остальные проекты Бондарева также хорошо представлены в сети «Вконтакте»

Феликс Бондарев во главе Red Samara Automobile Club представит альбом «Детство Отрочество Юность» на концерте 23 февраля в московском клубе China-Town-Café