Ответы. Алексей Паперный, музыкант

Новый альбом группы «Паперный ТАМ» «Удивительные приключения», который выходит в ноябре, оказался лучшей работой за всю историю группы и заставил вспомнить о том, что Алексей Паперный – в первую очередь музыкант. До этого лучшей работой Паперного традиционно считался открытый им клуб «Китайский летчик Джао Да».

– Новая пластинка твоей группы по энергетике гораздо сильнее всего, что вы записывали раньше. Что с вами случилось?

– Обычно в процессе записи люди сильно погружаются в детали: «О, эта партия сыграна, эта не сыграна» – и совершенно забывают про суть. А этот альбом записывался в очень приятном состоянии, с хорошими людьми, не было посторонних, звукорежиссеров всяких, ребенок у меня родился, в общем, много приятных обстоятельств, которые как-то на все это действуют. Не буду же я пытаться разъять это, как труп.

– Твоя пластинка выходит на лейбле «Ш2», который, по версии самого лейбла, издает «шансон с человеческим лицом». Ты правда веришь, что есть такой шансон?

– На каком-то уровне, конечно, верю. Но в этой идеологии есть опасность. Тебя начинают представлять людям как часть какой-то истории – и люди начинают на тебя смотреть только с этой стороны. Я тут пришел на фирму, и мне показали оформление диска: крупно «Ш2» внизу и такая крупная черта. И я вдруг осознал, что, как ни крути, я теперь часть серии «Ш2». А я даже не знаю, как мы с другими исполнителями «Ш2» друг к другу относимся.

– В «Летчике» выступает много разных музыкантов. Ты у них чему-то научился?

– Я сейчас вообще понимаю, что музыкант должен быть образованным человеком. Вот Микшер (барабанщик группы «Паперный ТАМ», бывший музыкант «Ленинграда». – Прим. ред.) на Кубе учился играть на барабанах, и у меня тоже появилось желание учиться. Интересно же, что есть традиции, которые существуют много сотен, если не тысяч лет, и во всем этом есть глубокий смысл: не просто играть на барабанах как придется, а повторять то, что люди делали за много лет до тебя.

– Кто из людей, игравших в «Летчике», произвел на тебя самое сильное впечатление?

– Таких много. Я сразу вспоминаю Федю Чистякова. Я когда его слушаю, как будто с природой соприкасаюсь, в горы прихожу. То же самое можно сказать про Пелагею. Есть вещи, которые кажутся мне недостижимыми – в том смысле, что их невозможно самому достичь, они от природы даются, вот это есть у Феди и Поли. И еще Хвост. Мы сейчас были в Париже в его мастерской, там полное безумие: какие-то странные люди, наркоманы… ужас, в общем. И среди всего этого бродит Хвост. Мы сыграли там пару концертов, а потом я попросил его спеть – когда еще он приедет-то. И он спел. И, знаешь, в нем тоже есть такое, чего не изобразишь, что-то помимо человека существующее.

– А что вы во Франции делали?

– Были на фестивале в городе Ди. Там каждый год проходит фестиваль, посвященный какому-нибудь городу, как правило, из Восточной Европы, а сейчас в основном из России. Странная история: маленький город в горах, две тысячи жителей, и вот придумали себе такой фестиваль. Там был Битов, Улицкая, Хуциев, Герман… ну… такой человек, который голый все время ходит…

– Виноградов?

– Да! Очень симпатичный молодой человек оказался. Мы с ним подружились. Был Полисский, который снежных баб в Воронеже понаставил, две тысячи штук. А там он сделал колонну, очень красивую, из виноградной лозы. Здорово там было. Просто санаторий.

– Кто придумал Китайского летчика?

– Как и во всякой мифологии, сейчас уже не очень понятно. Хотя сначала я всем говорил, что вот, он на самом деле существует, – была такая глупая игра. А сейчас ему оказалось посвящено такое количество дней, ночей, всяких историй, что мне начинает казаться, будто он и вправду существует.

– А какой клуб ты бы открыл сейчас? Чего не хватает в Москве?

– Я и тогда не думал, чего не хватает в Москве. Как только начинаешь думать, чего не хватает в Москве, сразу что-нибудь не то сделаешь. Я видел, столько людей, которые на волне своих успехов решают, что они делают великое дело и что они знают все – и про Москву, и про всех людей, что им надо, – и вдруг в какой-то момент – щелк! – и они у разбитого корыта. Надо просто делать, как в рассказе Трумэна Капоте. Там в баре на Диком Западе стоит бутылка, наполненная долларами. И объявляется конкурс: кто угадает, сколько в ней денег, получит всю бутылку. И все начинают суетиться, считать, придумывать какие-то системы. А есть мальчик один. Когда разбивают бутылку, в ней оказывается 150 долларов 48 центов, и у него на бумажке написано: «150 долларов 48 центов». Ему говорят: «Как ты догадался? Как тебе удалось?» А он: «Я просто их посчитал. Ну… и еще помолился немножко».