Адель

Я родилась в Тоттенхеме. Мать воспитывала меня в одиночку. Потом мы переехали на юг Лондона, я пошла в среднюю школу и начала слушать всякое R’n’B — Destiny’s Child, Мэри Джей Блайдж и так далее. Ну и оттуда логичным образом дошла до классического соула. Как-то раз я зашла в джазовую секцию магазина HMV на Оксфорд-стрит — это такая огромная комната, похожая на бабушкину спальню, куда нельзя заходить детям. Там я купила себе сборник Этты Джеймс, услышала песню «Fool That I Am» — и тут-то моя жизнь и изменилась. Как-то раз приятель моей мамы услышал, как я пою во дворе, и сказал, что у меня хорошо получается и что мне следует заняться этим всерьез. Все как-то встало на места в моей голове, я поступила в BRIT (лондонская школа с творческим уклоном, которую заканчивали Джесси Джей, Кейт Нэш, Эми Вайнхаус и другие известные британские артисты. — Прим. ред.) — ну и так далее.

Я думаю, меня слушают так много людей, потому что я сама пишу песни. Моя музыка — это и есть моя жизнь, и в ней есть драматизм, которым сложно не проникнуться. Когда я пою «Someone Like You», я абсолютно точно знаю, что каждый, реально каждый человек в зале понимает, о чем речь. Я сочувствую себе, они сочувствуют мне — так и возникает эмоциональная связь. Это своего рода общественный договор. В конце концов, я всегда пишу о любви, а все люди в мире знают, каково это — когда тебе, сука, разбивают сердце.

Альбом «21» целиком вырос из неудавшихся отношений с моим бойфрендом. Он был прекрасным парнем. Но — ничего не вышло. Я очень долго думала, что этот козел не заслуживает никакой благодарности, но теперь я немножко успокоилась и готова признать: да, это самый важный человек из тех, кого я когда-либо встречала, из-за него я записала альбом, который полностью изменил мою жизнь, и я за это ему признательна. Слушал ли он альбом? Я не знаю — но думаю, что он в курсе: все-таки пластинка очень долго торчала на вершине хит-парада.

Бесит, когда журналисты пытаются выяснить, как звали моего бойфренда. Кому какая разница? Они все никакие не знаменитости, обычные парни. Я не завожу романы со звездами. Я же не какая-нибудь сраная Тейлор Свифт.

Я, конечно, сложная девушка. Я люблю подпустить драматизма — и ничего хорошего в этом нет. У меня очень быстро меняется настроение. Я не шизофреник, но от «Господи боже мой, я так тебя люблю» до «Убирайся на х… из моего дома» в моем случае может реально пройти несколько минут. И еще я не разговариваю с мужчинами. Они такие: «Скажи мне, что я сделал тебе, я хочу извиниться» — а я просто не отвечаю. Что еще плохого? Ну одно время я любила приложиться к бутылке — но сейчас уже не пью. Но у меня есть и свои преимущества! Я внимательная. Я готова пойти на что угодно ради своего мужчины. Я хорошо готовлю. Я веселая. Я всегда готова заняться сексом — чего не скажешь о большинстве девушек. Короче, я буду прекрасной женой!

Не нужно быть особенно смелым, чтобы завести со мной роман. Не думайте, что это так работает: мол, если ты меня нае…ешь, я запишу про это пластинку — и тебя будет ненавидеть весь мир. Я, кстати, вообще больше не собираюсь записывать альбомов про расставания — сколько можно ныть? Что будет по-настоящему ужасно, так это если я выпущу пластинку про домашнее счастье, а критики и публика мне на это скажут: «Блин, ну что за говно? Давай-ка ты опять будешь несчастной и жалостливой».

Если честно, я боюсь публики. Если вы приглядитесь, вы всегда сможете увидеть страх в моих глазах. Однажды в Амстердаме я так нервничала, что убежала через пожарный выход. Пару раз меня тошнило на сцене. В Брюсселе, помню, я даже блеванула на кого-то из слушателей. Когда я в туре, у меня постоянно случаются панические атаки.

Многие мои друзья-музыканты обожают давать концерты. Они гордо говорят: «Я был рожден, чтобы стоять на сцене!» А я им отвечаю: «Идите на х… — никто не рожден для этого». Это все равно что сказать, что ты родился для того, чтобы стоять голышом на Тауэрском мосту.

Я пела помногу каждый день с тех пор, как мне было 15, — и у меня в жизни не было проблем с голосом. Бывало, что я хрипела, подхватывала простуду или что-нибудь такое — но в тот момент у меня было ощущение, что мне просто перекрыли воздух. (В конце 2011-го у Адели начались проблемы со связками, ей пришлось сделать операцию, и она несколько месяцев не выступала. — Прим. ред.). Но в каком-то смысле этот вынужденный отпуск даже пошел мне на пользу. К тому времени моя жизнь превратилась в бесконечную суету — я не могла вспомнить вечером, что делала утром. Мне нужна была пауза, нужна была тишина. Три недели, когда мне нельзя было даже разговаривать, я как будто дрейфовала в море — и это было прекрасно.

Когда я болела и мне запрещали говорить, я поставила себе на телефон приложение: ты печатаешь слова, а оно их произносит. Долго искала его, надо сказать. То есть приложений-то таких много, но штука в том, что я люблю матюгнуться, — а обычно они делать этого не позволяют. Когда я наконец нашла то, в котором можно материться, тогда и отвела душу.

В какой-то момент я собиралась наладить отношения с отцом (Марк Эванс бросил семью, когда Адели было два года. — Прим. ред.). Но он все прое…ал, когда дал интервью газете The Sun. Я больше в жизни слова ему не скажу. Столько лет его не было видно и слышно, а потом он выходит и говорит: «Ну, может быть, у нее такие проблемы с мужчинами из-за меня». Да пошел он на х…! Если мы когда-нибудь встретимся, я плюну ему в лицо.

Я как-то раз сыграла себя в одной из серий «Дурнушки» (американский аналог сериала «Не родись красивой». — Прим. ред.). Не могу на это смотреть. Я чувствовала себя ужасно нелепо. Я худшая актриса всех времен. Ей-богу, даже картонная коробка и то сыграет лучше. И нет — у меня нет никакого желания сниматься в кино и запускать свою линию духов. Я певица, я буду делать то, что у меня получается хорошо.

Я здесь надолго. Я не хочу быть одноразовой. Ты настолько хороша, насколько хорош твой последний альбом, и я не выпущу никакой новой музыки, пока она не будет лучше, чем «21». Я не думаю, что когда-нибудь еще продам столько пластинок, но я не хочу выпускать говна.

У меня в жизни и так полно событий, чтобы волноваться о такой незначительной вещи, как мой внешний вид. Я отлично себя чувствую в своих размерах. Я не люблю ходить в спортзал. Мне нравится вкусная еда и хорошее вино. Да и даже если бы у меня была хорошая фигура, я не думаю, что я начала бы трясти сиськами и жопой налево и направо. Не поймите неправильно — я люблю смотреть на Леди Гагу или Кэти Перри. Я обожаю их сиськи и жопы! Но я не хочу быть голенькой худышкой в мини-юбке. Моя музыка просто не про это. Она не для глаз — она для ушей.