Екатерина Мцитуридзе о русском Variety «Нужно расширять кругозор, чтобы не превратиться в Болливуд»

— Сейчас практически одновременно выходят российские версии Variety и Hollywood Reporter. Почему так вышло? Внезапно появилась потребность в журналах о кино?

— Почему так совпало по времени, я не знаю. Мы несколько лет вели переговоры, ведь Variety очень ответственно относятся к своему облику. Это хорошо отлаженный механизм, который за почти целый век работы не потерял свой особый дух. Когда мы год назад познакомились с главным редактором Variety Тимом М.Греем, он сказал, что им бы хотелось доверить издание единомышленникам, людям одной с ними крови. Поэтому мы очень долго, что называется, притирались друг к другу. Только когда нам удалось подружиться, они решили, что журнал здесь можно делать. Ни для них, ни для нас это не является крупным бизнес-проектом. Хотя и убыточным он не будет — мы уже продали все рекламное место. Дмитрий Литвинов, издатель «Метрополитэн Э.Р.А.», всегда хорошо просчитывает подобные вещи.

— Вы говорите про особый дух Variety — это же как раз главная причина, почему он не издавался нигде, кроме Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Они изобрели свой язык, который, как ни крути, проиграет в переводе.

— Я надеюсь, что за первый номер нам не будет стыдно — мы вышли на тот уровень, на который нужно. Еще месяц назад я очень волновалась; думала, что собрать команду сложно, опыта работы главным редактором у меня нет. Но у меня есть много друзей главных редакторов, и я совершенно не стеснялась использовать все свои дружеские связи — всем звонила, все спрашивала. Я хороший организатор, и ничего из того, что я начинала, не получалось плохо. Идея о том, что у нас проваливаются журналы о кино, — стереотип. Качественных журналов о кино в последнее время у нас и не выходило, только Premiere, но он опередил свое время. Его начали издавать, когда в России не то что не было проката, вообще ничего не было. Когда он закрылся, все вздохнули с облегчением — наконец-то провалился, радоваться чужому успеху у нас не принято, принято радоваться неудачам. В отличие от Premiere мы выходим на более подготовленную публику. Даже несмотря на весь хаос внутри нашего так называемого кинобизнеса, все равно уже есть дистрибуция какая-никакая. Есть пул режиссеров, которых мы можем, не стыдясь, называть режиссерами международного уровня, есть пул режиссеров, которые зарабатывают деньги во внутреннем прокате. Прелесть нашего журнала, что 50 процентов— переводной контент. Я думаю, что нужно, чтобы ребята не зацикливались на той 1/6 суши, которую наша страна занимает, и понимали, что есть страны, где тоже есть развитие. Что есть Израиль со своим мегауспешным кино, есть Франция, есть Индия, Китай, Корея и есть Америка.

— То есть вы будете, как и настоящий Variety, больше рассказывать про бизнес?

— Да. У нас нет историй про звезд: кто с кем развелся, мы рассказывать не будем. Зато будем писать про киноиндустрию со всех точек зрения. Я сама раньше никогда не любила читать про бизнес. Сейчас понимаю: то, что происходит с фильмом с точки зрения бизнеса, куда интереснее. Один из лучших наших авторов — Ксения Балецкая — написала статью про деятельность Фонда кино. Один из менеджеров рассказал, что когда фонду выдали большие деньги, они запустили сразу три проекта. До этого сценарии лежали у них по пять-шесть лет и было непонятно, окупится он, не окупится, а теперь они над этим не думают. Я надеюсь, что мы подобный материал интересно подаем.

— А рецензии?

— Рецензии тоже будут, но в не в первом номере — там их пока мало, вместо них — короткие ревю почти всех фильмов, выходящих в марте. У нас есть большое эксклюзивное интервью с продюсером «Голодных игр», я считаю, что этот фильм — очень хороший стартап формата «Сумерек». Еще есть несколько авторских материалов, в следующих номерах мы хотим их расширить. Сейчас же у нас получилось больше того, что, как выражается Андрей Васильев, «актуальненько».

— Одна из самых больших проблем ежемесячного издания про кино у нас — прокатчики. Мы, например, выходим раз в две недели, и то не всегда успеваем посмотреть все, что выходит.

— Именно так. Поэтому, я решила, что мы сами каким-то образом будем добывать фильмы из Голливуда — наши прокатчики не очень заинтересованы в том, чтобы критики эти фильмы видели. Система пока не налажена, но что-то сделать нужно. Мы не можем писать про то, что было месяц назад — это никому не интересно. Потом «Оскар» — большая тема. Мы решили, что возьмем переводную статью, потому что никто никогда не читал, как там его обозревают. Перевели статью Тимоти М.Грея про то, почему сняли Бретта Ратнера. Он пишет, что Академия вроде бы хочет привлечь большую аудиторию, а в итоге себе же обрезает крылья. Эту статью мы давали пяти переводчиками и каждый из них все ключевые моменты перевел по-разному. Был смешной эпизод: несколько вариантов — «филейная часть», «бедро» и «золотая пятка» оказались простой «задницей». Ну и потом обращение к президенту Академии: «Том, ты, конечно, клевый чувак, но...».

— А вы так собираетесь к Никите Сергеевичу Михалкову обращаться?

— Да, например. Сейчас мы хотим взять оскаровскую статью, даже перенесли сдачу номера, чтобы успеть ее перевести. Я видела пять-шесть статей, где «Оскар» просто уничтожают, особенно из-за снятия Эдди Мерфи. Писали, что теперь с Билли Кристалом будет скукотень. У нас будет возможность сходить на «Золотой Орел» и оценить его в таком же формате.

— Но в Америке-то все просто — индустрия под боком. А у нас ее как таковой нет.

— Какая есть, чтобы она развивалась, не замыкалась внутри себя, особенно теперь, с морально-нравственной хартией, нам нужно расширять кругозор, чтобы не превратиться в Болливуд. Говоря «нам», я и себя имею в виду. Делая этот журнал, мы столкнулись с тем, что у нас никто не знает, как устроена система в других странах. Это прекрасно, когда государство щедро финансирует кино, но это не способствует развитию конкуренции и нормального бизнеса. Мы не хотим никаких нравоучений, просто хотим, чтобы было понятно, как это строится. Конечно, в Америке все проще — там ежедневно совершается около десяти-пятнадцати крупных десятимиллионных сделок, у них каждый день премьеры. Но и у нас что-то есть, этого меньше, но не трагически. Есть какие-то люди, о которых вообще никто не пишет, мне бы хотелось, чтобы о них знали. Есть режиссеры, которые не имеют возможности интегрироваться. В меру своей интеллигентности они не умеют толкаться локтями. Я бы хотела про них рассказывать, делать профайлы. Особенно когда сайт будет.

— То есть у вас немножко миссионерские задачи?

— Да, я хочу помогать тем, кто не имеет такой помощи. Каждый год на фестивале «Святая Анна» я вижу довольно много талантливых ребят, но запускаются не все. Я от души занимаюсь всем, что касается «Роскино», но там такие противоречия на государственном уровне, что если бы я их рассказала, Алексей Навальный бы отдыхал. Я не собираюсь делать политическую карьеру и быть диссидентом. Пока это в моих физических силах, я продержусь и постараюсь что-то изменить. Все, что касается режиссеров, касается и актеров — снимаются одни и те же, а возьмите студию Женовача! Он, конечно, не будет рад, если у него будут ребят забирать на съемки, но на хорошие проекты с убедительным сценарием он отпустит. Я не понимаю, почему их не снимают, каждый из его актеров — звезда.

— Есть хорошие актеры, которые просто не хотят сниматься во всем подряд.

— Нет, не во всем подряд. Они должны идти к тем хорошим режиссерам, которые есть. А они есть, и мы с Variety постараемся их поддержать. Чтобы наши критики, которые считают себя вправе затравить режиссера, понимали, что за этим в первую очередь стоит судьба человека. На кассу это никак не влияет, а человек ломается.

— Проблема же еще в том, что есть десять авторов, которые пишут о кино, и они курсируют из одного журнала в другой.

— Пока ориентируемся на тех, кого считаем лучшими, но это не тот пул, который кочует из журнала в журнал. Мы готовы работать с теми, кто только начинает входить в профессию, но ставить это в первый номер не хотели. Запустим сайт и попробуем по принципу краудсорсинга. Думали запустить фейсбук, но не хочется, чтобы это было некачественно — то, как некоторые журналы фигурируют там, — это чудовищно. Язык — это очень важно, но нам нужно еще сохранять стиль Variety, а там много сленга. Авторы у нас получили установку свободно употреблять разговорную речь, но только когда она необходима, например, не стесняться слова «облажался». Академичности речи, в плохом смысле этого слова, нужно избежать. Мы, кстати, начали «Variety Slanguage Dictionary» переводить, помогают нам очень многие люди, Александр Акопов в том числе. Какие-то вещи из него переводить сложно, потому что у нас даже понятий таких нет. Самые хорошие авторы не кочуют из журнала в журнал, они могут работать в рамках одного издательского дома.

— Но тех, кто хорошо пишет про кинобизнес, нет, потому что нет такой культуры.

— Именно с этим мы сейчас столкнулись. Есть люди, которые понимают, как устроены бизнес-схемы в телеформатах, они еще сложнее, чем в кино, телеиндустрия у нас более развита. Есть бизнес-план, когда запускают сериал, понятно, сколько стоит каждая серия и куда идут деньги. Мы вычленили несколько авторов, хорошо разбирающихся в материале, их тексты мы стилистически правим. Стиля в них нет вообще, зато есть информация.

— То есть на телевидении что-то интересное происходит?

— Мы его рассматриваем не с точки зрения новостей и развлекательных шоу, мы пишем про кино на телевидении, про иностранные форматы, которые адаптируются в России, например, сериалы. И те наши, которые продаются в Восточной Европе, на Украине и дальше. В «Планета Информ» и «Метрополитэн Э.Р.А» есть несколько хороших аналитиков, их хотели переманить конкурирующие издания за большие деньги, но они остались — сказали, что с нами интересней. Но были и такие, кто ушли. Мы не принадлежим Алишеру Усманову, мы хотим, чтобы гонорары были обоснованными.

— Большие деньги портят качество?

— Как нечто неоправданное. Когда журнал уже вышел на другие высоты и продается огромным тиражом — это одно, но если просто так заваливать людей деньгами, ничего хорошего не выйдет.