Ответы. Вахтанг Кикабидзе, актер

После событий в Южной Осетии самый знаменитый актер и певец Грузии Вахтанг Кикабидзе отказался от российского ордена Дружбы, которым был награжден в июле этого года.

— Зачем вы это сделали?

— Честно говоря, уже надоело говорить одно и то же. Что это вообще за вопрос такой — зачем я это сделал? Идет интервенция моей страны, потому и отказался. Орден Дружбы по сравнению с тем, что происходит, вообще ничто.

— А что сейчас вообще в Грузии происходит, можете кратко описать?

— Огромное количество техники сейчас в Грузии — танки и броневики стоят на всех дорогах. Тбилиси перекрыт. Я сейчас в Батуми, и мои местные друзья хотели вчера отвезти детей в Тбилиси — а их туда не пустили. Вы про это даже и не знаете, наверное, — я тут смотрю русские каналы, все очень однобоко освещается. Вы знаете, что еще до того как начался конфликт в Осетии, осетинская сторона на протяжении месяца каждый вечер обстреливала и бомбила грузинские деревни? Вот каждый вечер бомбили и бомбили. Думаю, вам про это не говорят. Вчера еще по телевизору показывали грузовик, груженный пустыми российскими паспортами, — его подбили по дороге, куда он ехал — непонятно. Кому-то их везли, должны были раздавать. Сейчас в Грузии очень много мародеров — непонятных людей с белыми ленточками на рукавах, которые выносят из разрушенных домов все подряд. Даже унитазы уже выносят.

— У нас вот считают, что в Грузии и на Западе все освещается однобоко.

— Россияне думают, что Грузия хотела аннексировать Южную Осетию, а это вздор. Южная Осетия — это тридцать тысяч жителей, маленькая деревушка, которую, как и Абхазию, постоянно, на протяжении нескольких лет, вооружала и готовила к войне Россия. Потом Россия спровоцировала нападение на Осетию, заставила Абхазию открыть второй фронт… Нас очень мало, нас всего около четырех миллионов. Даже если Россия хотела освобождать Южную Осетию, то зачем тогда бросали бомбы на грузинские города? Наш патриарх послал письмо вашему патриарху Алексию — ни ответа ни привета.

— Почему же? Алексий выступил с осуждением боевых действий.

— Ну, может, и выступил, но нашему патриарху так и не ответил. Вообще, действия российской стороны жестокие какие-то — вот только вчера Россия пропустила первую машину с гуманитарной помощью.

— А то, что Саакашвили ввел войска в Осетию, — это правильно, по-вашему?

— Абсолютно правильно. Саакашвили жалко, у него не было выбора. Он пытался вести переговоры, но с русской стороны никто не собирался этого делать — что ему еще оставалось? Оттуда, из России, постоянно шло запугивание, а потом, видите, — и началась интервенция. Что будет дальше — вообще непонятно. Но все закончится как-нибудь, очевидно. Без финала ничего не бывает. Все, что происходит, может обернуться очень плохо для России — сейчас уже не те времена, когда Россия могла себе позволить ввести танки в Чехословакию. Я, кстати, ту весну помню прекрасно — я тогда был в Праге, и все чехи говорили: как же так, почему так происходит, почему нам никто не помогает? А сейчас все по-другому. Теперь нам поможет мировое сообщество, я уверен.

— Министр Лавров вчера сказал о том, что Грузия может позабыть о территориальной целостности. Вы как эти слова расцениваете?

— Министр Лавров и все остальные уже давно говорят, что Осетия и Абхазия будут русской территорией, хотя на самом деле и Абхазия и Осетия — это исконно грузинские земли. Наглые заявления какие-то.

— В России выступать после всего этого будете?

— Не знаю пока ничего. У меня должен был быть юбилейный концерт в Кремле, но я его отменил. Если все закончится хорошо, народы помирятся — то буду, конечно. Народ же российский ни в чем не виноват. Я никогда не пел о политике — ни про танки, ни про пушки, ни про бомбы. Я пел про маленького человека, а маленький человек что в Грузии, что в России одинаковый.

— А вы персональной травли в российских СМИ не боитесь?

— Не боюсь. Я знаю, что меня будут травить, но не боюсь. Меня больше заботят антигрузинские настроения в России. Уже было один раз так, что не пускали вино и боржом в Россию, а грузинских детей из школ в Москве выгоняли. А что сейчас будет — даже представить страшно.