А теперь не смотри

Фотографии: Лена Насибуллина

Анна из клуба Seven Rooms откровенным нарядам предпочитает элегантные вечерние платья

Дементьева:
Только по краткой характеристике — блондинка, большой бюст, ничего не боится — Костылеву удалось по телефону сосватать на просмотр в два солидных заведения. Арт-директор клуба «Максимус» Ольга пообещала сообразить для нее интересный костюм, только попросила взять с собой темное белье. Управляющая Seven Rooms Анна выразилась конкретнее: «Четвертый размер груди, средний рост? Значит, будет откровенный корсет и длинная юбка». Заместитель генерального директора клуба Golden Dolls, учтивый мужчина по фамилии Мальвинов, был настроен не так практично и, ничего не обещая, трижды попросил перезвонить.

Костылева:
В «Максимусе» влажно, тепло и пахнет кальянами. На диванах сидит целый взвод турков — жители Петербурга в этот вечер смотрят матч «Зенит» — «Кубань». Длинная сцена огорожена цепочками, как боксерский ринг. Танцовщицы — девушки с хорошими бедрами, моделей среди них нет. Арт-директор Ольга объясняет, что спрос на высоких худых стриптизерш есть только в Москве, а Петербурга это не касается. Я ей не верю:

— И с целлюлитом берете? И старше тридцати?

— До тридцати пяти — легко. Лишь бы нравились мужчинам.

В «Максимусе» примерно те же правила, что и на контроле багажа в аэропорту: косметику следует хранить в прозрачных упаковках

Дементьева:
Одни танцовщицы, как ленивцы, свисают с потолка, другие проворно скачут по коленям гостей, третьи безразлично валяются в креслах. Девушка в маленьких трусах делает мостик и задевает роскошной гривой горящую свечу, турки с испугом тушат ее волосы руками. Ольга объясняет, что в стриптиз-клубе, как в фотостудии, главное — грамотно поставленный свет. От него кожа танцовщиц сияет, а тела выглядят безупречными.

Костылева:
У Оли в подчинении около сотни девушек, ­ко­торые даже не успевают запомнить друг друга по именам. Она дает команду, звучат фанфары и начинается парад-алле — под заглавную тему «Звездных войн» на сцену выходят стриптизер­ши в белых платьях. Темы парадов меняются — ­недавно были садомазо-наряды, до этого ­изобра­жали школьниц. Я спрашиваю, где мой костюм, и Оля ведет меня в гримерку.

Выпивать на работе дозволено не только Елене Костылевой, но и вообще любой танцовщице «Максимуса» — при условии, что она умеет держать себя в руках

Дементьева:
В гримерке размером с кухню в хрущевке на четырех табуретах по очереди отдыхают все танцовщицы в смене, на перекладинах этих же табуретов гроздьями висят туфли. Девушки вбегают, протягивают Оле тысячные купюры и возвращаются в зал — деньги поступают в общий котел. Под табличкой «Наши будни» пришпилены любительские фотографии работниц. Рядом с ними — циркуляры и распоряжения, из которых становится понятно, что стриптиз — крайне формализованная технология. «Верхнюю одежду следует сдавать в гардероб», «Косметички должны быть прозрачными» — это меры борьбы с укрыванием чаевых. Местные стриптизерши, кстати, накрашены на удивление скромно: они давно усвоили правило, что чем меньше макияжа, тем моложе они выглядят. Перед началом работы они обязаны сделать маникюр, педикюр, ­депиляцию и укладку. За небрежный внешний вид и дешевую одежду — штраф. Костюмы нужно придумывать и покупать самим, притом за смену их потребуется не меньше четырех. Арт-директор сообщает, что индивидуальный пошив надежнее ­всего и в клубе есть две-три проверенные портнихи. Кроме того, девушкам нельзя ­вяло двигаться — правила предписывают «танцевать, хлопать и ра­доваться изо всех своих танцевальных сил». Еще в гри­мерке есть автомат по продаже мятных конфет, гладильная доска и объявление о продаже джипа «Тайота Раф 4 2006 года», на котором какая-то зануда исправила ­орфогра­фические ошибки. Красивая русоволосая девушка, похожая на актрису Ирину Пегову, переодевается в купальник. Мы с Костылевой пялимся на ее спину — там вытатуирована розовая бабочка. Фотограф просит разрешения снять татуировку, на что Пегова цедит: «Каждый, кто знает меня сзади, по этой фотографии легко меня узнает». Костылева делает глоток виски и сбрасывает блузку.

Костылева:
В списке штрафов меня заинтересовал пункт «Конфликт с гостем в привате — 5000 р.». Оля ­говорит, что если гость недоволен, то с ним ­раз­бирается менеджер. Если девушка отказалась от секса, гостю объяснят, что здесь он может рассчитывать только на танец. А если она бесстраст­но отсиживалась в углу или хамила, то рискует ­лишиться всей зарплаты. Я выглядываю из гри­мерки в зал (это тоже запрещено): вместе с турками уже сидит новая стриптизерша, а на столе у них появилась еще одна бутылка шампанского. Спрашиваю Олю, как у них обстоят дела с консумацией. Выясняется, что если я произнесу в зале слово «консумация» или «подарочек», меня оштрафуют на 300 р. Моей соседке по зеркалу, голой девушке в трусах, приносят служебное ­питание — котлету и картофельное пюре.

Дементьева:
Костылеву нарядили в травмоопасные белые сапо­ги и золотую комбинацию. Понятно: сломает шею. Зато ее заботливо спросили, какую музыку она предпочитает. Костылева говорит, что хочет ­вы­ступить под R’n’B.

Костылева:
Каблуки невыносимые — двадцать один санти­метр, скользкие к тому же. Пошла по сцене, увидела каче­ли и решила, что в них мое спасение. Пока шагала, откуда ни возьмись появилась лихая брюнетка ­Наташа, потащила меня за руку к шесту и заорала: «Крутись! Крутись!» Я по­велась на ее предложение лечь на спину, а она в этот момент почти села мне на лицо. Чуть не задохнувшись, дала ей в ответ по заднице. ­Наташа как будто обиделась и ушла плясать в другой конец сцены.

Как правило, гости в «Максимусе» разменивают тысячные банкноты на более мелкие купюры, но за особенно проникновенный приватный танец не скупятся

Дементьева:
Вместо R’n’B поставили песню артистки Светы «Что мне делать?». Костылева держится в образе Мэрайи Кэрри: лучезарно бродит по подиуму, ­раскидывая руки в стороны. Потом стягивает платье и пытается забраться на качели — но ее атакует какая-то сумасшедшая.

Костылева:
Как только я вырвалась от Наташи и спустилась с подиума, ­на меня накинулись турки. Скрыв­шись в гримерке, я нахожу там заботливо кем-то подобранные свои лифчик и платье. На сайте ­striptalk.ru пишут, что в клубе Seven Rooms бабы ­самые ласковые — завтра пойду к ним, может, дадут нормально выступить.

Наряды девушки в «Максимусе» выбирают, полагаясь исключительно на свой вкус, но обязательно согласовывают их с арт-директором

Дементьева:
В Seven Rooms, бывшем клубе «Онегин» на Садовой, под потолком теперь висят елоч­ные игрушки и избушка на курьих нож­ках. Туалетные кабинки переоборудованы под при­ваты — в част­ности есть комната с двуглавым ­орлом и детская с гигантскими мягкими ­иг­рушками.

Костылева:
В 9 вечера рабочая ночь в Seven Rooms только ­начинается, девочки сидят и отчаянно скучают, как умеют скучать только стриптизерши. ­Белоку­рая Пантера набирает СМС: «Приходите, я сегодня работаю». ­Спрашиваю ее про домик на курьих ножках: «У нас тут на днях была вечеринка «В гостях у сказки», жаль, ты не видела, закончилась в два ­часа дня — это на третьи сутки! Все были в ­кос­тюмах — кто Мальвиной нарядился, кто ­Артемон­чиком…

В смысле обуви дресс-код стрип-клубов консервативен: сапоги и босоножки должны быть на очень высокой платформе

Дементьева:
Появляется управляющая Анна Сергеевна — краси­вая женщина в черном костюме, в прошлом профессиональная горнолыжница. На шоу «В гостях у сказки» она отвела себе роль черепахи и называет себя «бабушкой питерского стриптиза». На бабушку она совсем не похожа — впрочем, здесь не придают значения прозвищам. По ее словам, в Seven Rooms есть клиент, доктор наук, который появляется с возгласом «Привет, бляди».

Костылева:
«Женихи приехали!» — в зале появляются мужчины в темных плащах. Девушки поднимаются и дви­гаются к сцене под композицию «Нам не нужен птичий грипп». Также в репертуаре заведения — песня группы «Непоседы» про Абрамовича и чук­чей: «Ни Генпрокуратура, ни Счетная палата теперь мне уже не страшны». Анна Сергеевна раскрывает механизмы бизнеса: «Нам тут не надо такого, что приехали, забрали и уехали. Чем дольше гости в клубе — тем больше счет, а у нас есть шампанское и за тридцать тысяч. И откровенные проститутки мне не нужны. Но если ей предложат тысячу долларов — что, она с ним не поедет? Я сама танцевала, я знаю: все, что нельзя запретить, надо возглавить». В 90-х таблоиды писали, будто бы в московских стриптиз-клубах представители та­ганской группировки встречались с сотрудниками РУБОП, а девушки разряжали обстановку «ударным лесби-шоу». Времена изменились: теперь не при­езжают на переговоры в клуб — наоборот, клуб стремится попасть на переговоры. Анна Сергеевна хвастается, как однажды отправи­ла целый автобус своих девушек и ванну, которая вертится вокруг своей оси, на экономический форум, где ее сотрудницы затмили профессиональное эскорт-агентство, куда набирали работниц «аж из Сенегала».

После выступления в «Максимусе» Елена Костылева услышала вердикт профессионалов: задатки у нее определенно есть

Дементьева:
Костылева шепотом говорит, что танцевать здесь не будет, и мы уходим прочь. Вдогонку несется «Smells Like Teen Spirit» и чьи-то веселые визги. Мы идем по Невскому в старейший стрип-клуб ­города — Golden Dolls.

Костылева:
При входе — конторка, за которой стоит менеджер Андрей. Он улыбается — так безоблачно умеют улыбаться только американцы и продавцы в ­авто­салонах. В меню Golden Dolls услуги подробно расписаны: боди-арт на теле девушки помадой — 2000 р., танец с фаллоимитатором — 10000 р., ­кока-кола — 200 р. Понимаю, что устроиться сюда мне не светит — это место для профессионалов. ­Посреди зала стоит тахта с балдахином, где для красоты покоятся две девушки. Вот это бы я могла. Собираюсь на память сфотографировать роскошную афроамериканку, но она закрывается подушкой и лениво выдыхает:

— Не хочу.

По залу разгуливают три шоу-герлз — ­кожа ­блестит, возраст не угадывается. В руках у одной микрофон, она жизнерадостно объявляет: «Приветствуем вас в клубе Golden Dolls». Ее зо­вут Голди, она «инструктор по силовому фитнесу и коммерсант», но вот уже пять лет работает здесь и уходить не собирается. Спрашиваю: «Зарплаты хватает?»

— Да.

— На что?

— На все.

Половина работающих здесь стриптизерш — студентки, но они не ходят ни в «Дружбу», ни в «Декаданс» и зарабатывают, как оказалось, на совершенно другой отдых. Голди говорит, что собственные выходные она предпочитают проводить в санатории: «Там хорошо — чаек, газетка. И люди ходят блаженные».

Аня из клуба «Максимус» при любом освещении выглядит очень юной и приветливой

Главные стриптиз-­клубы Петербурга:

Golden Dolls
Самый старый и известный клуб в городе, популярный у заезжих звезд вроде музыкантов Rammstein. Раньше стриптизерши махали ­про­хожим прямо с балкона, ­выходящего на Невский, но потом бесплатное шоу прекратилось — по словам ­менеджеров, из-за этого часто случались аварии.

Maximus
Процветающее заведение с неплохим рестораном и красивыми девушками. ­Несмотря на неприступный вид охранников, атмосфера внутри крайне дружелюбная.

Seven Rooms
Камерный клуб на месте ­знаменитого «Онегина». ­Если буквально, 7 комнат — это кабинки для приватных танцев.

«Забава-бар»
Корабль славится богатыми костюмированными представлениями — в программе есть шоу «Гангстеры» и спектакль «Ах, синема».

В служебном меню в «Максимусе» — простая и полезная еда: котлеты, кефир, творог с ягодами