Как стать Джеймсом Бондом

Ему целого  мало. Он спускается с гор не только на, но на всем, что скользит. Он управляет. Водит невероятный автомобиль BMW. Прыгает с. Плавает с . Бесстрашно скачет на . Без промаха попадает в  из неизменного «беретта». Он пьет«водка-мартини-перемешать-но-не-взбалтывать». Отличает по пузырям  Dom Perignon от Winston Churchill. Он светский . Он носит безупречные  от Brioni. Он не соблазняет , а просто берет, благо достойных немало. Городов, достойных Бонда, значительно меньше, чем секс-. Москва – один из них. Тут можно не по  научиться всему, что умеет агент 007. Журнал  поручил эту нелегкую задачу Валерию Панюшкину.

Дом Периньон 1956 года

«Джеймс Бонд хренов», – приговаривал однажды охранник в баре «Голодная утка», волтузя посетителя, решившего устроить салют из газового пистолета. И, глядя на эту сцену, я плакал – то ли от умиления, то ли от слезоточивого газа. «Хороший парень, но не Джеймс Бонд», – вздохнула как-то раз мне в интервью депутат Государственной думы Ирина Хакамада – сами догадайтесь, о каком из своих политических соратников. Потом, на Ленинском проспекте, сотрудник ГИБДД остановил меня за превышение скорости и со словами: «Что же это вы, Валерий Валерьевич, Джеймса Бонда из себя корчите», – оштрафовал на сто рублей. Наконец, постоянно желающий моей смерти главный редактор «Афиши» попросил написать про все московские курсы и спортивные секции, где можно научиться всякой ерунде, которую умеет Джеймс Бонд. Черт бы их побрал! Помешались они на Джеймсе Бонде.

Чтобы совсем уж не дать мне пожить в свое удовольствие, «Афиша» не только взяла с меня обещание учиться джеймс-бондовским глупостям, но и дала мне Павлика – в качестве мисс Манипэнни. Павлик сидел на телефоне, обзванивал разнообразные шизофренические курсы повышения бессмысленных квалификаций, а потом находил меня и вопрошал: «Валера, ты будешь учиться на сомелье?».

В это время я ехал на швабре в горнолыжном парке «Волен»H. Джеймс Бонд ведь катается на горных лыжах. И я тоже катаюсь, с пяти лет, – так что происходит типичное совмещение приятного с полезным.

В «Волене» есть такой подъемник по цене 100 рублей в час. Там на тросе тянут специальные кружочки и специальные швабры. От кружочков швабры отличаются тем, что швабра позволяет ехать вдвоем, что я, собственно, и делал.

Сначала скатывался с горы на карвинговых лыжах, за прокат которых просят 200 рублей. Старался добиться такой скорости, чтобы слезы, вышибаемые ветром из глаз, текли по щекам за уши, потом поджидал девушку из журнала «Домовой», любительницу малой авиации Олю Утешеву, спускавшуюся с горы медленнее, но зато и грациознее. А дальше мы садились на швабру и поднимались наверх, мило беседуя в объятиях друг у друга.

Тут как раз и позвонил Павлик, будь он неладен: «Валера, ты будешь учиться на сомелье?» – в том смысле, что Джеймс Бонд любит Dom Perignon 1956 года.

– Павлик, – я ловко соскочил со швабры, отчего та поехала вдвое быстрее, и Оля на ней стала похожа на очаровательную спортивную ведьму, – сколько тебе повторять: раз уж пошла такая пьянка, зови меня сразу Джеймсом.

– Хорошо, Джеймс, – согласился Павлик, – ты пойдешь учиться на сомелье? Тогда тебе надо быть в ресторане «Репортер»HH завтра в девять утра.

Оля очень расстроилась. Я бросил ее на склоне, пообещал позвонить в следующий четверг и с легким чувством сожаления не позвонил.

А следующее утро было раннее, снег был серый. У подъезда ресторана «Репортер» стояло десять автомобилей не ниже Lexus. На их фоне одолженный мною у товарища на время бондианы BMW-кабриолет все равно выглядел молодцом.

Ресторан «Репортер» был пуст. Только в самом большом зале за расставленными буквой «П» столами сидели мужчины и женщины в вечерних костюмах и внимательно изучали книгу, на обложке которой я успел прочесть: «Юрий Зыбуев. Путеводитель по миру элитных французских вин». За этим Зыбуевым охотились Моссад, КГБ, ЦРУ и разведка Ее Величества. Много лет и совершенно безрезультатно.

На стене висели карты. Франция на них была поделена на апелясьоны, то бишь регионы, выращивающие виноград. Эти карты не были секретными, однако же я на всякий случай сфотографировал их памятью. В то утро в ресторане «Репортер» читали лекцию о шампанском.

Там вообще часто читают лекции о вине. Говорят, это единственные в Москве приличные курсы сомелье, винных официантов, специально обученных умению разбираться в напитках. Сомелье должен быть профессиональным дегустатором, уметь правильно подать вино и рассказать клиенту, какие блюда с этим конкретным вином полагается есть. Часто сомелье еще и решают, какие вина закупать для конкретного ресторана или магазина. Как эти вина доставлять, как хранить и как рекламировать.

Обычно сомелье – так или иначе – становятся агентами известных Домов вина. Например, достойная внимания девушка, читавшая нам лекцию, даже и не считала нужным скрывать, что работает на Moet&Chandon.

Она рассказала, что шампанское бывает трех видов: нон-винтаж, миллезим и кюве-де-престиж. Нон-винтаж выпускается каждый год, смешивается из вина урожая разных лет, выдерживается в подвалах год и не меняет вкуса. Миллезим выпускается только в удачные годы, три года выдерживается в погребах и вкус имеет специфический. Это все я почти пропустил мимо ушей. Меня интересовал кюве-де-престиж Дома Moet&Chandon. Кюве-де-престиж выпускается только в самые удачные годы, выдерживается в погребах не менее пяти лет и получает имя собственное. Кюве-де-престиж Дома Moet&Chandon называется Dom Perignon, по имени монаха, открывшего вторичное брожение вина, то бишь придумавшего пузырьки в бокале.

Про пузырьки девушка сказала, что в хорошем шампанском они должны собираться в ниточки и образовывать венчик на поверхности налитого в бокал напитка. Еще девушка уверяла, что у сомелье есть три носа, хотя у нее самой был явно только один. Я, вообще-то, с недоверием отношусь к физиологическим излишествам. У мадмуазель, например, были красивые ноги, однако же не думаю, что я обрадовался бы, имей она их шесть вместо двух. Впрочем, как выяснилось, три носа – это три способа нюхать вино. Девушка рассказала, что пробовать вино следует, шумно вдыхая воздух и булькая напитком во рту.

Потом была дегустация. Нам предложили восемь достойных сортов шампанского, научив попутно, что, откупоривая вино, надо пробку держать, а бутылку вертеть.

– Кто эти люди? – спросил я у менеджера ресторана «Репортер», указывая на своих соучеников.

– Как правило, жены, – тихо ответила менеджер. – Владельцы ресторанов часто посылают своих жен учиться понимать в вине. Во-первых, чтобы чем-то занять благоверных. А во-вторых – нужная професия.

– Сколько стоит? – поинтересовался я.

– 500 долларов курс. Но ведь вы поймите, у нас дорогие дегустации.

Я понял. Единственное, что меня смущало, так это явное несоответствие моей одежды принятому на этих курсах обыкновению одеваться в бутиках. Мои джинсы выглядели ошибкой. Ее нужно было как можно скорее исправить.

Березовский из «Москвы»

Беда в том, что Джеймс Бонд в последних сериях одевается только от Brioni. Бутик BrioniHHH находится в Торговом доме «Москва» на Кутузовском проспекте, напротив, если кто еще помнит, дома, где жил Брежнев. Хозяйничает в бутике молодой человек приятной наружности. Высокого роста блондин с чуть детским лицом. Носит безупречный галстук и постоянно говорит по мобильному телефону.

Представился Владимиром Березовским. Я не растерялся и в свою очередь представился ему Борисом Гусинским. Настоящие профессионалы все же легко узнают друг друга, понимают с полуслова и никогда не нарушают неписаных законов конспиративной игры.

Березовский помог мне подобрать костюм, рубашку, галстук, пальто и ботинки. Цена всех этих предметов вместе составила 8000 долларов. Не так уж и дорого, если речь идет о поддержании имиджа. А цены на носки и вовсе радуют. Каких-то пятьсот рублей. Так что каждый может себе позволить хотя бы от лодыжек вниз одеваться от Brioni.

Еще Березовский рассказал, что в бутике Brioni костюм можно заказать. Выбрать ткань и модель, быть обмеренным, заплатить 15 процентов сверх обычной цены и через месяц иметь ровно такой костюм, как на Пирсе Броснане. В этом костюме не грех уже, конечно, заниматься дайвингом, стрельбой, выездкой и экстремальным вождением по льду Ходынского поля.

Слепой стрелок

Дайвинг – это, конечно, тоже моя ошибка. Джеймс Бонд не только нырял с аквалангом, но и сражался на глубине при помощи ножа и подводного ружья. Вот и я, честно говоря, ожидал чего-то подобного. И это мой главный прокол из тех, что происходят всякий раз, когда недооценишь соперника. Я-то ждал, что в московский бассейн запустят акул или, на худой конец, мурен. Однако же мурен запустили в бар «Мурена». Мурены покусали там до полусмерти бармена, который пытался их покормить салатом. А в бассейне Бауманского технического университета, где я собирался нырять, просто слили воду. Впрочем, это меня не остановило, я нырял в ванной и без акваланга, что, согласитесь, значительно экстремальнее.

А Павлик тем временем бушевал. Он выдумывал мне одно задание сложнее другого так, словно я был Иванушкой из сказки о Коньке-Горбунке, а он Царем. Кстати, о коньках: злобный Павлик вспомнил, что Джеймс Бонд скачет верхом. А девушка Лена, инструктор по конному спорту, встречавшая меня при входе в битцевский манежHHHH так сразу и сказала:

– Вы только не бойтесь. С лошади падают все.

Я не испугался. Тогда Лена на всякий случай сняла куртку, продемонстрировала загипсованную руку и сказала, что она спортсменка. Не испугался я и тут. Правда, первую лошадь мне дали покладистую. Она терпеливо ждала, пока я засуну ногу в стремя, терпеливо ходила по кругу вдоль стенки маленького манежа, терпеливо потом бежала рысью, явно прощая мне нерегулярное попадание в ритм ее прыжков.

– Рысью у вас уже хорошо получается, – стала усложнять Лена мою и без того сложную задачу. – Попробуйте галопом.

С этими словами девушка стала сама скакать по манежу, в смысле – без коня, и показывать, как лошадь может начинать галоп: с левой или с правой ноги.

– Повод вправо, левый шенкель и хлыстом! – скомандовала Лена.

Я так и сделал. Лошадь побежала, а голова у сидящего на ней меня стала болтаться, как шарик в старинной игрушке бильбоке, норовя вылететь вон.

– Ладно! – удовлетворенно приговаривала Лена, похлестывала и без того лихо бежавшую лошадь и рассказывала мне о том, какие 23 февраля в Битце будут показательные выступления.

Одним словом, мне понравилось. Через несколько дней я пришел в Битцу еще раз. И на этот раз мне достался конь буденновской породы по кличке Забавник. «Вы хлыстик возьмите, – посоветовала Лена, – а то Забавник так и простоит весь ваш час». Час, между прочим, в Битце стоит 200 рублей, посидеть за эти деньги просто так можно и в кафе.

Забавник действительно любил стоять. Пока не треснешь его хлыстом, он просто стоит и мечтает. После удара он вертится на месте, тянет повод, пятится задом.

– Посмотрите, – Лена кое-как взгромоздилась со своим гипсом в седло без помощи рук, чуть тронула живот коня каблуками, и чертов Забавник пошел уверенной рысью, слушаясь повода, как хороший мальчик Санта-Клауса. – Это же легко.

Ну и легко. Я снова залез в седло. И тут какие-то рабочие стали вешать рекламный щит к конному празднику 23 февраля. Забавник испугался щита, навострил уши, потом, видимо, прочел рекламу, испугался и понес.

– О, – констатировала Лена. – Вы едете галопом.

На следующий день я должен был стрелять из пистолета. Как Джеймс Бонд. «Беретты» в Москве не нашлось, и хитрый Павлик направил меня в клуб «Снайпер»HHHHH на Волоколамку – стрелять из пистолета Марголина. Клуб располагался в стареньком полуподвальном здании напротив Тушинского аэродрома. При входе, под вывеской, лежал пулемет «Максим», и у пулемета дежурил казак в башлыке, с шашкой и в интеллигентских очках на смущенном лице. Внутри клуба была целая выставка разных стрелковых призов, завоеванных выпускниками клуба. А председатель клуба сразу сказал мне, что главная их цель – приобщить население к оружию и научить население оружия не бояться, поскольку автомобиль опаснее.

Еще председатель рассказал мне про конструктора Марголина, что тот, оказывается, был совершенно слепым. Сидел в этом самом клубе «Снайпер», там, где сейчас директорский кабинет, и лепил свой пистолет из хлеба. А потом, когда хлебный пистолет переделали в железный, Марголин стрелял из него в тире и всегда попадал в мишень.

Оказывается, попасть в мишень совершенно несложно. Надо только в мишень прицелиться, тогда обязательно попадешь. Мне дали инструктора, инструктор дал мне пистолет. Я прицелился и попал в пятерку.

– Да вы в десятку цельтесь, – посоветовал инструктор. – Чего вы в пятерку целитесь?

Я прицелился в десятку и попал в восьмерку.

– И надо еще, – прокомментировал инструктор, – дыхание затаивать.

Слово «затаивать» в устах этого, военного по сути своей, человека звучало трогательно. Я затаил дыхание и попал в девятку.

– Да что ж вы все время мажете, – инструктор начал даже как-то волноваться. – Вы представьте себе, что не из пистолета стреляете, а пальцем показываете. Вы же не можете пальцем промахнуться.

Я прицелился пистолетом, как пальцем, и попал в десятку.

– Ну вот, – успокоился инструктор. – Хорошо стреляете, почти как Селезнев.

– Какой Селезнев?

– Спикер. К нам вообще всегда депутаты приезжают. Вот Селезнев, Хакамада. У нас потому что дешево. Крупнокалиберный патрон – двадцать рублей. Мелкокалиберный – четыре. Раньше еще бандиты приезжали, но мы все паспорта записываем, а потом передаем в МВД.

– Так вы агенты?..

Полицейский разворот

Особенно впечатлило меня почему-то вскользь брошенное оружейным инструктором упоминание Ирины Хакамады. В конно-спортивном комплексе Битца если и вспоминали о знаменитых женщинах, то фигурировала в основном Елена Батурина, поклонница лошадей и жена московского мэра, судя по замужеству, никакой особой страсти к Джеймсам Бондам не питающая и предпочитающая докторов Но.

Хакамада – другое дело. Она, как я уже говорил, Джеймса Бонда считает идеалом, и, стало быть, редакционное задание близко к исполнению. Честно говоря, я уже устал, мне хотелось спать, да и авитаминоз поднимал голову. Мне хотелось уже кататься с Олей Утешевой на швабрах в парке «Волен», однако я мужественно ехал на Ходынское поле заниматься, по примеру Джеймса Бонда, экстремальным вождением в автомобильном клубе с умиротворяющим названием «Шанс»HHHHHH. Директор клуба Геннадий Брославский поджидал меня в белой «восьмерке». Я сел туда, поздоровался и попытался заснуть.

Не удалось. Геннадий выехал на заледенелое Ходынское поле, стал показывать мне, как пускают машину в занос и выводят обратно. А я, вцепившись в ручку, крышу, коврик и кресло пассажира, отвечал Геннадию по существу.

– Когда на переднеприводной машине, – говорил Геннадий, – сбрасываешь газ, задние колеса идут в занос.

– А-а-а!

– А когда даешь газу, машина выходит из заноса.

– А-а-а! – Я даже и не знал, что выходить из заноса страшней, чем входить.

– Чтобы пустить в занос передние колеса, – Геннадий улыбался, – нужно…

– А-а-а!

– Ну ладно, иди за руль.

Я послушался. Для меня это был практически единственный шанс ехать медленно.

– Ну вот. Ты сразу сделал четыре ошибки, – констатировал Геннадий, как только я проехал метров десять. И сразу же прочел мне обстоятельную лекцию.

Руль, оказывается, надо держать двумя руками в положении «без десяти два» или «без пятнадцати три». Сцепление выжимать, только когда включаешь передачу, и сразу же убирать левую ногу с педали. Снимать машину с передачи надо без сцепления. Тормозить можно не только правой ногой, но и левой. На простой машине тормозить двигателем, на дорогой – полагаться на АБС. При входе в поворот подгружать передние колеса тормозом или передачей. Входить в поворот поглубже.

– Короче, семь занятий, – Геннадий отдал мне свои перчатки для лучшего сцепления рук с рулевым колесом, – и человек начинает ездить нормально.

– Сколько стоит?

– 460 американских. Впрочем, ты неплохо ездишь, тебе, может быть, хватит и трех занятий вместо семи. Ты практически Джеймс Бонд, старик, только поправь зеркала заднего вида. Сейчас мы с тобой будем делать полицейский разворот.

– Может, не надо?

– Надо-надо… Разгоняешься побольше задом, выжимаешь сцепление, руль – до упора влево. Только быстро. Машину начнет крутить, а ты, пока она летит, спокойно включаешь вторую передачу и спокойно продолжаешь движение, после того как автомобиль развернет ровно на 180 градусов.

– Может, не надо?

– Надо.

И я уже ехал. Старенькая «восьмерка», оказавшаяся какой-то спортивной, отчего дури в ней было на полторы BMW, выла белугой.

– Сцепление, – скомандовал Геннадий, – руль!

Я выжал сцепление. Мир вокруг меня закрутился. Я вцепился левой рукой в руль, а правой ухитрился даже включить вторую передачу. И даже как-то поехал, после того как машина развернулась на 180 градусов.

– Я что же, Джеймс Бонд?! Гена, я Джеймс Бонд?!

– Знаешь, кто настоящий Джеймс Бонд? – произнес Гена мечтательно. – Муж Хакамады. Он приезжал к нам пробовать новую Audi. Вот мужик водит!

Я остановил машину. Заглушил мотор, закурил сигарету, достал из кармана телефон, позвонил в «Афишу»:

– Алло, Ценципер? Я знаю, что надо сделать в России, чтобы стать Джеймсом Бондом. Жениться на Хакамаде. Ну? Жениться?