Арабский кошмар

Шаурма и шаурмисты

«Шаурма. У нас мяса больше» – написано на стеклянной двери. За дверью несколько столиков, за столиками несколько мужиков с пивом и шаурмой. Моя шаурма все еще готовится. Ее готовит Дживан, шаурмист, похожий то ли на доктора из старого фильма, то ли на эстрадного артиста 60-х. Пахнет аджикой, чесночным соусом, маринованным мясом. Один из мужиков – крупный дядька с пьяным красным лицом и трезвыми серыми глазами, в руке полшаурмы – заводит разговор. «Я знаю, что говорю. Я за шаурмой всегда только сюда езжу». Краснолицый – персональный водитель. «Я вожу антиквариат и шефа. Шеф у меня любит на Тверской обедать. Меня много раз с собой приглашал, а я ему: нет. Невкусно у них там, на Тверской». Я рассказываю краснолицему свой план: в выходные я буду ездить по всей Москве и искать идеальную шаурму, самую вкусную. «Самую вкусную готовят здесь, – краснолицый гнет свое. – В других местах ее делают так: рубят капусту, поджаривают крошечный кусочек курицы, заливают майонезом и заворачивают в холодный лаваш. А по ту сторону Третьего кольца шаурму вообще есть нельзя!» В устах краснолицего это звучит как проклятие. Уже в спину он кричит что-то про московские рынки, но я его не слышу.

Еду на Измайловский рынок. Уже у входа я окружен шаурмой: шаурма-девочки-вкусная-мальчики-подходи-курица-шаурма. Шаурмы много, но это не та шаурма. Холодный лаваш, крупно нарубленная капуста, кетчуп «Шашлычный». Такая шаурма легко ложится в следующий ряд: базар-перекусить-вокзал-мелкооптовый-рынок. Из-за такой шаурмы городские власти пообещали изгнать шаурму с улиц города. И действительно изгнали ее – в Климентовском переулке, по крайней мере, остались только сосиски и «Макдоналдс». Но в глубине Измайловского рынка в белых фартуках поверх черных курток стоят двое – Федя и Раис. «Шаурма куриная, девочки», – говорит Федя. «Шаурма арабская, мальчики», – говорит Раис. Я откликаюсь на мальчика. «Мясо мы маринуем сами, – говорит Раис. – Чесночный соус готовим сами». – «А из чего?» – «Секрет», – говорит Федя. «Сто долларов», – говорит Раис. Федя улыбается так широко, что я решаюсь задать ему всегда интересовавший меня вопрос. «Как так получается: в Москве шаурма, а в Питере – шаверма?» «В пите? – переспрашивает Раис. – Я раньше в Люблине в цеху работал, там мы делали в пите. А сейчас – только в лаваше, так вкуснее». Шаурма у Феди с Раисом действительно хороша. В отличие от всех известных мне шаурмистов они еще кладут в шаурму дольку печеного картофеля. Но я не согласен насчет питы. Напротив МДМ есть маленькая палатка, на ней написано: «Очень вкусно». В этой палатке делают, наверное, лучшую шаурму. Я ходил туда каждый день, когда работал неподалеку. Это было лучшее, что можно съесть на улице. Человек, про которого кассирша тихо говорила: «Отдай чек Тому, Кто На Шаурме», заворачивал мясо именно что в питу, арабскую лепешку. А перед этим долго мазал лепешку острым красным соусом и поджаривал ее на гриле. Однажды я спросил его: у вас шаурма по арабскому рецепту? Он ответил: конечно, я сам из Ирака. Я спросил: Багдад? Он сказал: Мосул. Работал поваром, зовут Хамид. Я удивился и несколько дней находился в недоумении, пока не узнал, что на углу 2-й Брестской и Грузинского Вала шаурму готовит сириец, а на Новослободской улице шаурму готовят два сирийца, а рядом с «Детским миром» все для шаурмы делает тоже сириец. Только этот, все сделав, уходит, и на нарезке мяса и закручивании его в лаваш остается бывший водитель Виталик.