Сапрыкин о духе времени Процесс над Pussy Riot с точки зрения наших отцов и дедов

Любой разговор о деле Pussy Riot все время сворачивает из плоскости юридической (был ли состав преступления?) в моральную (хорошо или плохо они поступили?) и даже, скажем так, метафизическую, в которой деяния PR оцениваются с точки зрения вечности, или высших надмирных ценностей, или смысла истории как таковой. Пути господни не отмечены в картах — и поэтому там, где начинает обсуждаться роль панк-молебна в промыслительных судьбах России, говорится особенно много удивительных слов: что дело Pussy Riot подрывает вековые устои государства, что они надругались над вековыми традициями, что вера наших отцов и дедов подверглась поруганию и вопиет к отмщению.

И знаете — я вынужден с этим согласиться.

Вообще-то, мои отцы и деды не ходили в церковь. Понятно, что отцы и деды бывают разные, я могу говорить только о своих: они жили вдали от столиц, всю жизнь проработали на производстве или на институтской кафедре — и у меня есть основания полагать, что их судьбы и взгляды на мир вполне типичны для поколения наших отцов и дедов вообще. Так вот: они не ходили в церковь — в нашем городе вообще не было церквей. О жизни церковной они узнавали в лучшем случае из передач радио «Свобода» и скорее этой жизни сочувствовали — как и всему гонимому и притесняемому. Это вообще было очень важно для них — сочувствие к тем, кому плохо, кого в очередной раз выслали, посадили, перестали печатать, и к разоблачительным статьям про Солженицына они относились с тем же усталым презрением, что и к решениям XXV съезда КПСС.

Когда сейчас говорят о сплоченном советском народе, который что-то там в едином порыве, я не узнаю в этом народе моих отцов и дедов: ничего хорошего от власти они не ждали, рассказам про диссидентов, которые по заданию ЦРУ подрывают тогдашние вековые устои, ни секунды не верили, к дальнобойщикам, которые вешали на ветровое стекло портреты Сталина, относились как к неразумным созданиям, которые не ведают, что творят, и да, они гордились своей страной, но прекрасно знали, чем за эту гордость заплачено, — они сами эту цену и заплатили. Их собственный горький опыт научил их сторониться государства и не доверять любым властям, от отделения милиции до союза писателей, — и когда сейчас говорят, что народу здешнему всегда была нужна только жесткая рука и сильная власть, я опять не узнаю в этом народе отцов и дедов. Я узнаю их в книгах Трифонова, или в фильмах Шукшина, или в песнях Высоцкого: это была светская, гуманистическая, этически заряженная культура — в которой люди не кричали «ура», «долой» или «распни», а напряженно думали о том, как прожить свою жизнь достойно. Можно, конечно, полагать, что это был духовный вакуум, а вот теперь наступило религиозное возрождение, что отстроив ХХС и научившись карать по всей строгости уголовного кодекса за несоблюдение внутрицерковных правил, мы стали ближе к истине, добру и правде, чем поколение Шукшина и Трифонова, и вековые устои российского народа — это умение лизать сапог и правильно отбивать поклоны. Но лично мне это одномерное мракобесие и кажется настоящим оскорблением моих отцов и дедов — того, что они выстрадали, чему научились, во что на самом деле верили.

Хорошо, что они уже этого не видят.