Долгая счастливая жизнь
Какой будет жизнь без крепкого алкоголя
Иллюстрация: Юлия Якушова
По логике ростовских неформалов пьяных надо бить для их же блага. Впрочем, эту логику легко распространить и на трезвых
По дороге домой я заглянул в супермаркет: день выдался тяжелым, надо было чем-то лечить душевные травмы. «Уже десять, — радостно сообщила кассирша, — алкоголь не продаем!» — и отняла бутылку. Наученный горьким опытом, я решил пополнить запас напитков с утра, перед выездом на работу. «Еще нет десяти, — радостно сообщила кассирша, — алкоголь не продаем!» — и отняла бутылку.
Нет так нет. Я сел в машину и включил радио, там обсуждали инцидент в Ростове-на-Дону: неформалы в медицинских масках набросились на алкашей у супермаркета с криками «Русские, хватит бухать!». Объявили голосование — дескать, нужно ли бороться с пьянством кулаками: 54 процента ответили, что нужно. Я в ужасе переключился на другую волну, там говорили про тех же удивительных неформалов-трезвенников, в слушательском опросе их поддержали 60 процентов.
Я понял, что проснулся в другой стране.
Конечно, никакого сюрприза тут нет, этот день мы приближали как могли — запрещали рекламу, поднимали цены, сводили к нулю допустимые за рулем промилле, показывали по ТВ спродюсированные архимандритом Тихоном фильмы про то, что у русских отсутствует ген, отвечающий за расщепление алкоголя, да и «Афиша» с безалкогольным Пикником шла в авангарде перемен. И понятно, что эта ползучая антиалкогольная контрреволюция неспроста: по количеству убитых, умерших, деградировавших из-за водки мы бьем все исторические рекорды. И понятно, что государство исходит из все той же, единой для последних 10 лет предпосылки: любые свободы здесь — будь то право ходить на митинги, выбирать губернаторов или бегать ночью за коньяком — оборачиваются злодействами и поножовщиной. Но если вынуть из биохимического состава здешней среды крепкий алкоголь — что займет его место?
Во время предыдущей антиалкогольной кампании стоячую распивочную рядом с моим домом переделали в шахматное кафе. Мысль о том, что прожженные синяки, будучи лишены ежедневной дозы «Пшеничной», с радостью примутся разыгрывать защиту Нимцовича, по сей день поражает своей отчаянной смелостью; сейчас, конечно, в ход идут более тонкие методы. Существуют как минимум два официально поощряемых водкозаменителя — пиво и интернет. Разные их комбинации дают широкий спектр поведенческих стратегий — от той же алкогольной агрессии, только более тупой и быковатой, до изысканного космополитичного консьюмеризма: ну типа винтаж я покупаю на eBay. Объединяет же их одно — то, что Шнуров в эпохальном интервью порталу «Соль» назвал «сужением мечты». Человеку во хмелю или в похмелье всего мало, его тянет на подвиги — и не обязательно в приземленно-криминальном смысле; а с двухлитровым баллоном «Толстяка» или на странице «Вконтакте» — какие могут быть подвиги. Я не к тому, что без водки нельзя полететь в космос, взять штурмом Зимний или написать песню «Я получил эту роль», — но с теми милыми радостями, которые приходят водке на смену, получается как в другой хорошей песне: потрясениям и праздникам нет.
Судя по тому, что ограничения на продажу спиртного не вызвали ни заметного одобрения, ни ощутимого возмущения, всем уже и так все равно. А что до радиослушателей, голосующих за избиение пьяниц, — кажется, им просто нравится, когда людей бьют.