Новый минимализм
Простые вещи
Белые футболки, лучше очень свободные; выцветшие черные или серые майки, лучше, если они кажутся чуть застиранными; простые черные или синие джинсы — без малейшего намека на рисунок; черные кеды Converse, без белых деталей, с черными шнурками; кардиганы — лучше тоже серые. Вещи должны быть серыми, черными или белыми. Чаще всего это не очень дорогие вещи. Я не говорю, что остальное — плохо. Просто мне удивительным образом нравится эта ситуация с одеждой. В 20-е, 30-е и далее до 90-х мода более-менее развивалась; в 90-х, прямо скажем, приобрела довольно адский вид со всеми этими неряшливыми и несочетаемыми вещами диких цветов. С начала нулевых мы как будто смотрим на быстрой прокрутке пленку — вот винтажные платья, вот рейв или ню-рейв, вот моды, вот гранж, вот хиппи (на самом деле в другом порядке, но порядок уже не так важен). Такое странное чувство, что в моде — все и, как следствие, в моде — ничего. Можно вообще все что угодно носить — спортивные костюмы с пиджаками, лосины с платьями, шифоновый винтаж с сапогами, советские шерстяные треники, варенки, мартенсы и байковые рубашки в цветочек. Все стремились к уникальности, чтобы выделяться из толпы, бегали по странным магазинам и покупали самые адские вещи, лишь бы выглядеть круче всех, — и в какой-то момент стали выглядеть одинаково.
Я так уже не могу. По-настоящему я хочу обладать немногими вещами. Не просто какой-то белой футболкой — а совершенно никакой белой футболкой. Не просто джинсами — а самыми никакими синими или черными джинсами из всех возможных. Как выглядит типичная лондонская девушка? Майка, джинсы, балетки. Парень в Нью-Йорке? Джинсы, майка, кеды. И это не только про одежду; есть определенные штуки, которые цепляют все большее количество людей. Белые стены, паркет, деревянные полки, минимум мебели, большие окна, хрустальная люстра. Пленочные фотоаппараты, естественное освещение, распущенные волосы. Минимум косметики — или только красная помада, или только черные стрелки. Белые трусы, белые носки. Тележка из супермакета вместо шкафа, фотографии без рамок. Белое постельное белье без узоров, белая посуда без завитушек. Молескин, черные фломастеры. Украшения — маленькие, из серебра. Айпод. Макбук. Этот ряд можно продолжать до бесконечности — но что в этом плохого? Я хочу, чтобы вещи были просто вещами. Чтобы майка стоила 200 рублей и была просто майкой, из хлопка, я хочу, чтобы все мои белые майки были одинаковыми.
Стремление к индивидуальности — это намного проще, если вещи у всех почти одни и те же. Тогда наконец становится ясно, кто чего стоит: двадцать девочек в серых майках, и только одна выглядит круто. Не хочется быть очередным рекламным щитом, плакатом, баннером; я не хочу как-то выглядеть — я хочу остаться собой. Все эти простые вещи — они как кока-кола; Уорхол был прав: кола хороша именно тем, что, покупая банку колы за 25 рублей, ты знаешь, что такую же колу пьет и бомж, и английская королева, и президент Путин, и твой сосед, и бабушка из Нижнего Тагила, и Кейт Мосс, и Харрисон Форд, и Алла Пугачева. Кока-кола одинакова для всех, она безупречна. Изменив формулу, «Кока-кола» получила миллион разгневанных покупателей: формулу вернули. Я хочу, чтобы на джинсах не было стразов и логотипов, чтобы кожаная куртка была той самой классической косухой или бомбером, как тридцать лет назад, — ради этого я бы тоже устроила забастовку.