Новая «Москва» Как сделать город интересным для туристов

Фотографии: Мария Пацюк/strelkainstitute.com

Действующие лица:
Илья Осколков-Ценципер, президент института «Стрелка»
Юрий Сапрыкин, редакционный директор «Афиши»
Шон Уокер, корреспондент журнала Monocle в Москве
Юлия Шахновская, директор Фонда развития Политехнического музея

Сапрыкин: Этим летом вышел журнал Monocle, посвященный 25 городам, лучше всего приспособленным для жизни. В списке этих 25 городов мало того что не было ни одного российского, но редакция журнала Monocle сочла нужным написать об этом специальный дисклеймер. Сообщалось, что Москва — это город, где тебе приходится платить 300 ты­сяч евро за конуру в бетонной башне с видом на электростанцию. Что здесь ужасное движение, чудовищная кор­рупция и отвратительный сервис. Здесь много неплохих ресторанов, но все они ужасно дорогие и нет ни одного ­действительно выдающегося. Есть свои плюсы — ночная жизнь как-то бурлит невероятно, но днем смотреть не на что. И для того чтобы Москва попала в этот список, нужно провести настолько кардинальные преобразования, что, наверное, на нашем веку этого и не случится. Нужно перестроить всю систему городского планирования, управления и, в общем-то, прежде всего менталитет здешних жителей. Скажите, Шон, помимо того, что написано в этой статье, есть ли в Москве что-то хорошее, что в лучшую сторону отличает этот город от Копенгагена, Цюриха и прочих фигурантов списка?

Уокер: Во-первых, я не согласен со всеми приведенными в списке позициями. Я, например, совершенно точно не хотел бы жить в Мюнхене. Monocle вообще немного странно подошел к составлению этого списка. По мне, так хорошо, что не все города в мире такие, как Копенга­ген, где можно ездить на велосипеде, ходить в прекрасные рестораны и хорошо проводить время. В Москве есть хорошее. Здесь нескучно. Здесь безопасно. Я не хотел бы, чтобы Москва стала чем-то вроде Копенгагена или Мюнхена.

Сапрыкин: Может быть, московским властям стоит про­давать за рубежом образ Москвы не как древней столицы с богатой культурой, а как очень опасного, полного приключений и всяких дикостей места?

Уокер: Я не думаю, что Москва — опасное место, не надо ме­нять образ на противоположный. Мне кажется, что Москва отличается от всех по-своему. Она какая-то сумасшедшая. Допустим, не нужно менять такие вещи, как подростки, ездящие на лошадях в 3 часа по Тверской улице. Это же замечательно.

Ценципер: Москва — город конных нищих.

Сапрыкин: В других городах есть вещи, которые делают нашу жизнь удобной. Допустим, в любой европейской ­столице, кроме Москвы, в центре есть несколько бюро по туризму, куда ты можешь зайти, взять бесплатную карту, спросить у людей, разговаривающих на английском языке, где ты находишься, что тебе сейчас нужно делать. Чего нет в Москве, что делает первое знакомство с городом проще и удобнее?

Ценципер: Я думаю, что самое главное, самое простое и самое дешевое, с чего надо начинать, — это мифология. У Москвы нет о себе никакой позитивной истории. Все, что мы можем о себе рассказать, — ну ночная жизнь, ну я здесь родился.

Сапрыкин: Странное сочетание собора Василия Блажен­ного и ночного алкоголизма.

Ценципер: Да. Но никто из нас не будет жить в Москве из-за того, что здесь собор Василия Блаженного. Прекрасное место, но я его видел уже больше раз, чем хотел. Это история про создание некоторого нового мифа и открытие частей Москвы, которые не описаны, не осмыслены. Например, огромные куски Москвы стремительным образом превращаются в национальное гетто. Мы в течение 10 лет увидим районы, занимающие 2–3 станции метро, где большинство людей будут говорить по-азербайджански или по-вьетнамски и не понимать ничего по-русски. Присутствующие в обществе националистические и вовсе фашистские наклонности будут только возрастать. И стена между нами и этими гетто будет становиться все выше и выше. Это, конечно, плохо. С другой стороны, для тури­ста наличие в Москве вот этих этнических комьюнитиз интересно. Неизвестно, когда он соберется в Таджикистан, а Москва на сегодняшний день является крупнейшим таджикским городом в мире. И интересно приехать в Москву, чтобы познакомиться не только с русской культурой, но и с таджикской или афганской. Потому что когда ты в Афганистан соберешься? Москва довольно безопасна по сравнению с Кандагаром или Бегаваном.

Сапрыкин: Для этого тоже нужно усилие городских властей. Чтобы знакомиться с таджикской культурой, нужны какие-то места, где она процветает. Возможность открыть таджикское кафе, как минимум.

Ценципер: Например, с вьетнамской кухней, пока был ­Черкизон, было все хорошо. Но я сейчас ни на чем не на­стаиваю. Я скорее предлагаю такой способ размышления. Москва, например, в конце 80-х — начале 90-х годов натянула сюда огромное количество каких-то бодрых молодых людей со всего мира, которые приехали сюда, потому что тут, как всем казалось, возникает что-то новое, интересное. Можно было заработать денег. Ну и сексуальная привлекательность нашего города тоже не имеет себе равных. С тех пор выяснилось, что, чтобы заработать денег, надо обладать огромными способностями — прежде всего в области давания взяток. Но вот сексуальная привлекательность нашего города никуда не делась. Миф о русских женщинах — его нет за границей. Ну то есть все знают, что они хорошие телки, но когда приезжают сюда, в изумлении глядят по сторонам: какие тут все сексуальные, красивые, разные. Можно оглянуться вокруг себя и начать находить какие-то дикие, но ценности. Чрезвычайно важно взять Москву такую, какая она есть, и попробовать увидеть, что здесь есть хорошего, чего нам не хватает, в частности, когда мы оказываемся где-то за границей, — например, отмечаемый многими уровень энергии — и начать думать в эту сторону. А чтобы это сработало, кто-то должен тратить деньги на продвижение этого мифа. Это относительно недорогая история, ко­торая к тому же дает городским властям возможности для коррупции. Они смогут получить откаты от иностранных и рекламных агентств, которые к этому будут привлечены. Поэтому, может быть, получится их уговорить это сделать. Но сначала нужно еще решить, зачем нам, собствен­но, ­нужны туристы. Обычно есть мелкий и средний бизнес, который зарабатывает деньги. Рестораны, гостиницы, ­ларьки сувениров, музеи. Соответственно, они являют­ся той политической силой, которая требует, чтобы мы тех туристов привозили. От этого происходит все ­остальное