«Мы слишком мало слушаем Пола Маккартни» Московские таксисты отвечают на насущные вопросы

— Что делать с пробками?

Назир, бомбила на «девятке»: Пить боль­ше. Насколько я понимаю, в понедельник машин мало бывает, потому что в субботу и воскресенье гуляют, а на следующий день боятся за руль садиться. Гуляли бы дольше, так было бы как в начале января всегда.

— Как бороться с коррупцией?

Станислав, XXL-Taxi: Эта страна построена на коррупции. Все ходят по кругу, одни и те же дороги раз в два года перестраивают. Все повязаны. И я тоже был. Каждый житель России, кроме бабушек, понимает, как все устроено. Вот как устроены госзаказы? Выигрывает тот, кто больше денег заплатит. Изначально все известно. У меня знакомый армянин поставляет асфальт для дорог на своих двухстах грузовиках. Он всегда выигрывает. Купил недавно квартиру в «Алых парусах», теперь дом на Рублевке строит. А я возил тонны картошки в гостиницу «Россия», с каждого килограмма клал себе сорок копеек в карман, а потом еще там приемщики сто килограмм себе забирали. Жена моя ­тоже в этом участвовала, работала на складе, но потом, правда, заговнилась совсем и мы разбежались. Но кто будет за зарплату-то работать? Надо использовать любые возможности.

Эмил, «Такси-Ритм»: Легко. Всех вып…здить из мэрии и других администраций.

— Как вам Путин? Что делать с этой властью?

Мамука, NowTaxi: Наша власть ни при чем. Это мировой кризис управления. Сейчас устроено так, что вокруг президента в любой стране есть ­золотая сотня, которая получает все. А девяносто пять процентов просто живут второстепенными и третьестепенными людьми. И так во всем мире, просто в каких-то странах большинство живет лучше, а в других хуже. Путин вообще ни при чем, его же поставили. Он исполнитель. Он служит. И будет он находиться на своем месте, сколько нужно тем, кто его поставил. Пока он продолжает охранять их состояния.

— Кто такой Алексей Навальный?

Назир: Не слышал о таком.

Алексей, бомбила на «шевроле»: Я поддерживал раньше Немцова, слушал каждое выступление — и почти со всем соглашался. С Путиным я согласен процентов на шестьдесят. Про Навального не в курсе. Он из чего-то типа «Яблока»?

Мамука: Я недавно приехал из Барселоны, где жил шесть лет, поэтому не знаю, кто он. Но выясню. Чтобы сменить власть, нужен лидер, голова. Бараны без пастуха, сто человек, у каждого свое мнение — какими бы умными ни были, все равно нужен центр, который объединит.

— Нужно ли было наказывать Pussy Riot?

Назир: Из мечети бы они, конечно, не вышли — убили бы. В храмы и мечети ходят молитвы читать, ходят, если умер кто-то, свечку поставить, это не места, чтобы песни петь, танцевать и радоваться. Неймется — иди в кафе, бар, ночную дискотеку. Места мало? Несерьезно это и неправильно. Наказание у них не жесткое и не мягкое, нормальное, два года посидят, что-нибудь поймут.

Мамука: Несправедливое наказание, конечно. Что они сделали? Они просто зашли в церковь и сняли ее маску. Церковь под ней веками прячется, а они ее сняли. Показали, что на самом деле происходит в ней. Показали, что это, извините, дом дьявола и мафиози, а не бога. Было понятно, что им такой смелости и дерзости не простят.

— Будет ли конец света?

Назир: Про христианскую библию не знаю, но в мусульманской библии написано: когда уви­дите, что женщина сидит за одним столом с мужчиной и кушает, когда увидите, что женщина головного убора не носит, когда увидите, что женщина в мужскую одежду одевается, тогда поймете, что ­конец света перед порогом. Он будет не в декабре, но очень скоро.

Алексей: Я смотрю на этот город, на политиков, на то, как люди себя в метро ведут, и думаю, что единственный выход — это конец света, чтобы поскорее все закончилось.

— Что делать с мигрантами?

Станислав: Чувствую, скоро Жириновского придется выбирать. Раньше они только на рынках сидели, но теперь везде одни хачи. Та же застройка дорог и плитки им принадлежит. А водители маршруток у нас кто? Даже не украинцы. Вот я слышал, что с 1 декабря мигранты должны будут проходить тест на знание русского языка, но центров для прохождения пока нет. Это как? Показуха по-русски это называется.

Мамука: Национализм — большое зло для российского общества. Я в Испании понял, что ни один испанец не обидит приезжего. А у нас — вот враги и вот враги. Враги мы сами. Враги всегда среди своих, не надо чужих искать. У нас «Русские марши» проходят. А кто это делает? Враги России, евреи. Они натравливают всех на русских, чтобы русские были слабыми и страна разрушилась. Когда бьют на улице нерусского — это наш несмываемый позор. Потому что никакой народ такое не забудет. Сейчас Россия думает, что она сильная, но оби­женные народы могут и отомстить за обиды.

— В чем наша главная проблема?

Мамука: В России ничего не изменится, пока не восторжествует справедливость. Должны появиться русские патриоты. Я имею в виду, что все, кто любит эту страну, русский язык, уважает народ, русскую культуру, должны стать россиянами. Вот был Багратион, грузин — кто-нибудь может сказать, что он не был русским патриотом? Как американцы добились своего положения? Для них нет национальности. Ты черный, красный, у тебя голубые глаза — нет разницы. В Испании каталонцы говорят: «Знаешь хоть немного каталонский — ты каталонец».

Станислав: Я тут неделю недавно дома сидел, и мне кажется теперь, что Медведев заменит Путина скоро. Показывают что-то его очень часто по телевизору. В общем, я про то, что проблема, что нам все равно — Путин, Медведев, еще кто-то.

Алексей: Мы слишком мало слушаем Пола Маккартни.

— Зачем выходить на митинги? Почему на улицы не выходят миллионы?

Станислав: Я знаю, почему у нас не протестуют. У меня есть ответ для всех оппозиционеров. Просто народ не хочет, чтобы еще сильнее завоняло. Ведь известно, что будет, если говно тронешь.

Алексей: Хорошо вообще в нашей стране? Нет. Были у нас протесты массовые зимой, но бессмысленные. Я думаю, время их не пришло просто. Должно еще покипеть — и тогда все образуется. Не знаю как. Революцией или просто озарение божественное ударит по голове каждого из руководства страны.

— Нужна ли свобода слова?

Назир: Думаю, вообще нужно убрать и запретить слово «свобода». Оно означает, что любой ­может творить, что захочет. И наказание будет ­мягкое. Как это? Я не понимаю почему. Нужно этим заняться скорее, ввести жесткие наказания, тогда не будет твориться то, что происходит вокруг. Даже можно привести пример про парковки для инвалидов. Здесь паркуются всегда, даже если инвалид уже подъезжает. В Европе штраф будет сто евро. Здесь даже я использую любую возможность не платить. Меня остановят — я звоню знакомому майору милиции, отдаю трубку гаишнику, и меня отпускают.

— Что вы чувствуете, когда подвозите под­выпивших?

Алексей: Отвращение.

Назир: Недавно был один пьяный, начал понтоваться и получил п…здюлей. Вообще не вожу пьяных, но взял в этот раз. Сел, договорились, куда ехать, он спросил, можно ли курить. Я сказал, что нельзя. Но через пару минут он закурил. Я не стал ничего делать. Приехали, и вдруг он мне дает двести рублей. А стоимость поездки 450. И давать еще отказывается, хотя у него есть и больше. Я бы простил, если бы не было. Я его один раз попросил, два раза попросил по-человечески, но он выпил и думает, что самый сильный. Вытащил я его из машины, получил он, сука, и взял я под семьсот рублей у него еще.