Медвежий сюрприз

В кантоне Граубюнден, как и в других швейцарских кантонах, настоящий сезон наступает зимой, когда оживают горнолыжные курорты. Летом же в горах можно бродить в полном одиночестве, общаясь с косулями, сурками и — если повезет — с доставленным из Словении медведем.

На дверях отеля «Иль Фуорн» в Швейцарском национальном парке висело объявление на немецком языке.

«Отправляясь на Прогулку в Горы, запомните, как надо вести себя с Медведем. Увидев Зверя, не двигайтесь, не делайте резких Движений и не говорите с ним. Если Медведь направился в вашу Сторону, постарайтесь отвлечь его, бросив на Землю Фотоаппарат. Затем попытайтесь отпугнуть Медведя Колокольчиком».

Объявление имело успех. Дядьки со штативами, юноши с рюкзаками и старички в шоферских очках внимательно изучали листок бумаги, качали головами и даже записывали что-то в переплетенные кожей блокноты. Зачем это делали стариканы, было неясно. Они совершали автопробег на допотопных «мерседесах» из Берлина в Милан и могли встретиться с Медведем, только въехав ему в задницу где-нибудь под Шуолом.

Я очень хотел увидеть Медведя и даже выпросил у хозяйки отеля морской бинокль на манер Джеймса Бонда.

В Швейцарии все прямо свихнулись с этим Медведем. Произведенный им эффект можно было сравнить с побегом маньяка из окружной тюрьмы в какой-нибудь маленькой деревне. Последнего зверя в этих краях застрелили в начале прошлого века. После того как Евросоюз выделил средства на восстановление популяции, в соседний итальянский заповедник доставили десять медведей из Словении. Осмотревшись и сожрав коллекционного тибетского яка, самый смелый из них немедленно отправился на каникулы в Швейцарию — и, конечно, наделал шума.

Тем летом словенский Медведь уверенно лидировал в прессе кантона Граубюнден и даже, наверное, всех остальных кантонов, включая Аппецелль, жители которого, как известно, все новости передают друг другу устно. Когда CNN показывало кадры затопленного Берна и зловеще констатировало, что Верхний Энгадин отрезан от мира из-за рухнувшего железнодорожного моста, сами энгадинцы ходили друг к другу в гости по уцелевшему мосту для автомобилей и обсуждали совсем иные вопросы: доберется иммигрант-нелегал до Цернеца или свернет в соседнюю Австрию?

––––––

Граубюнден — огороженная снежными пиками швейцарская глушь: леса, ледники и население 26 человек на квадратный километр. Здесь была глушь при ретах, глушь при римлянах, глушь при епископе Курском, и остается глушь при конституционной демократии. Если жители кантона закроют перевалы и завалят валунами входы в тоннели, получится изолированное государство, сообщение с которым будет возможно только по воздуху. Даже железная дорога здесь своя: вместо привычных вагонов с надписью SBB CFF FFS — красные вагончики с меткой RhB, вместо европейских рельсов — одноколейка шириной в один метр.

На карте Граубюнден похож на паука с четырьмя ножками-долинами, которые спускаются на юг, на запад и на восток. Если посетить их все, можно обнаружить самое удивительное свойство кантона: это на самом деле не одна страна, а сразу три. Приятно, что это отражается и на гастрономии.

Предположим, вы живете в Санкт-Морице и даже начинаете привыкать к швицердютч и германской культуре: говорите незнакомым «грюци», поедаете дичь с жареной картошкой, пьете пиво Calanda. Но стоит забраться в почтовый автобус и форсировать перевал Малойя, как вывески волшебным образом меняются: там, где был Restaurant, вдруг возникает Ristorante, Polizei превращается в Polizia, а вместо жареной картошки трактирщик настойчиво рекомендует ризотто с белыми грибами. Поезд, который отправляется в девять утра из Санкт-Морица, к полудню приезжает в город Тирано, где вообще нет смысла появляться без шенгенской визы: выйдя на платформу и оценив прилив средиземноморского тепла, вы только и видите что таможенный пост, триколор и разбросанные по перрону страницы «Ла Стампа».

Еще удивительнее обстоят дела в долине Мюстайр за перевалом Фуорн. Жители этой долины говорят на ретороманском языке — мелодичном гибриде народной латыни и ретских диалектов, который называется здесь «романш». Когда возникает необходимость, эти люди могут перейти на итальянский или на немецкий: именно на немецком они общаются с обитателями соседней итальянской деревни Тойферс на краю аннексированного у Австро-Венгрии Южного Тироля. Разумеется, местные вообще не замечают этой лингвополитической мешанины. Они живут настолько безмятежно, что средний возраст покойников на кладбище бенедиктинского монастыря в Мюстайре зашкаливает за девяносто.

Неудивительно, что в этой благостной местности Медведь стал событием номер один. Задрав несколько коров и, как писали газеты, «существенное число домашних животных», он привнес в сложившийся уклад жизни элемент преступления, элемент драмы, элемент опасности. До этого, как пожаловался мне один юноша из города Цернец, главными проблемами кантона была растущая потребность в машинах для производства снега, запрет на превращение в курорты последних деревень, да упадок алкогольно-табачной торговли: все, у кого есть автомобиль, ездят за вином и куревом в Италию.

––––––

Лето и начало осени — довольно своеобразное время для горной Швейцарии. С одной стороны, температура воздуха держится на уровне двадцати, работают все подъемники, кроме горнолыжных, и в невероятном свете, заливающем горы с пяти утра с до восьми вечера, можно сгореть быстрее, чем на пляже в Дубровнике. С другой — настоящий сезон с заездами глянцевой молодежи, фонтанами MoСt et Chandon и прочими атрибутами альпийского курорта начинается здесь зимой, и летнего путешественника не покидает ощущение того, что он оказался в правильном месте в не самое правильное время. Летнего путешественника постоянно тревожит вопрос: если это несезон, то почему здесь так хорошо?

При этом нельзя сказать, что в Граубюндене мало туристов. Наоборот, их много. Но чуть ли не половина этих людей — сами швейцарцы, которые считают, что от добра добра не ищут и охотно проводят уикенды в своей собственной стране. Другое дело, что путешествуют они экономно. Рано утром господин и госпожа Вельтшмерц покупают семейный билет, забираются в вагон и уже через полтора часа оказываются в пункте назначения. Там они поднимаются на тысячу метров, проходят пешком солидный маршрут средней сложности, обедают в ресторане с видом на снежные пики и с чувством выполненного долга возвращаются в Базель.

И вот отели стоят полупустые, и террасы ресторанов смотрят умоляюще. Унынием веет от жухлых плакатов Versace в Санкт-Морице. Грустит без принца Чарлза Клостерс. В Давосе, где в лучшие времена решаются судьбы мира и бушуют антиглобалисты, проходит съезд зубных врачей, школьные экскурсии посещают музей Кирхнера, да играют в домино наследники «Волшебной горы», давно излечившиеся от туберкулеза, но слишком ленивые для того, чтобы покорять новые санатории.

И еще большее безлюдье ожидает путешественника в горах. В кабине подъемника еще можно встретить команду мускулистых немцев с лыжными палками для спортивной ходьбы, однако на вершине, похлопав друг друга по плечу и отметив на карте точку сбора, все разбредаются в разные стороны. Стоит выбрать чуть более сложный маршрут, и ты немедленно остаешься наедине с травой, небом и теоретически с Медведем, которого, как я подозревал, будет нелегко отпугнуть даже колокольчиком. Эти горы не сравнить с новогодним разгулом, когда любые вылазки в сторону от трассы обычно заканчиваются госпитализацией, а в самые неудачные дни невозможно остановиться, чтобы тебя немедленно не окатил снегом какой-нибудь тип в шапке Salomon и в очках омерзительного желтого оттенка.

––––––

В этом безлюдье и заключается летняя прелесть Швейцарии — страны, идеально подходящей для того, чтобы подняться куда-нибудь повыше в горы и провести денек, валяясь на травке с морским биноклем и сухим пайком, заботливо составленном поварихами отеля. Я проделывал это много раз и мог бы составить небольшой труд под названием «Повадки крупных и мелких животных Граубюндена в естественной среде обитания».

Немало места будет уделено в этой книге горным козлам, которые скачут по восьмидесятиградусным склонам так же легко, как лягушки по кувшинкам. Отдельную главу придется посвятить суркам, настолько ленивым, что если бы я хотел увезти одного из них в рюкзаке, достаточно было бы протянуть руку. Лоси, косули, бородач-ягнятник — все получат по серьгам в моей книге, потому что всех я разглядывал с вершины горы Маргунет с пятидесятикратным увеличением, а кое-кого встречал практически нос к носу.

И только Медведя я так и не увидел. Вероятнее всего, испугавшись бородатой толпы с альпенштоками, он решил переждать свою популярность где-нибудь в глуши, подальше от человеческих троп, звенящих колокольчиков и японских объективов величиной с дубинку.

Даже много месяцев спустя я часто вспоминал этого зверя и гадал, как сложилась его судьба. В феврале я открыл сайт национального парка и прочитал там следующий текст: «Где Медведь? С начала сентября в Нижнем Энгадине не было отмечено ни одного случая встречи с Медведем. В настоящий момент местонахождение животного неизвестно». Надеюсь, что у животного все в порядке и оно нашло себе приют в каком-нибудь тихом районе подальше от центра Граубюндена.