Кроткие. Пять лет среди плачущих девочек
Самый популярный бойз-бенд России готовится к первому большому сольному концерту в Москве 3 человека исполнят 30 песен в течение 3 часов
Пять лет назад они были гораздо моложе, пели совсем другие песни и собирали полные залы по всей стране. С тех пор они поменяли состав и репертуар. Стали более взрослыми и утратили юношеский задор. Однако что бы с ними ни происходило, они продолжают собирать полные залы в любом городе России. На их концерты приходят толпы девочек, которые без памяти в них влюблены. Количество цветов, конфет и плюшевых мишек, которые им дарят на концертах, со временем не изменяется.
Она стояла у светофора на Олимпийском проспекте с самого утра. C неба лилось непонятно что, машины норовили окатить грязью, было холодно и неуютно. В такие дни даже не приходится строить скорбную мину, как того велит профессия, – постоишь под дождем полчаса, и вид сам собой становится довольно жалким. Но сейчас все складывалось совсем не по правилам: завтра должен был случиться Женский день, все торопились за подарками и подавали ей гораздо меньше обычного. Около шести вечера она уже собралась было уходить, как у светофора резко затормозила черная иномарка. Сначала она увидела зеленый червонец, протянутый в открытое окно. Потом – двух людей, сидящих внутри: один рыжий и в очках, другой брюнет, и очень симпатичный. В первую секунду она просто хотела сказать «спасибо». Через мгновение у нее подкосились ноги. «А вы песни по телевизору поете!» – закричала она, краем глаза замечая, как светофор переключается на желтый. «Вот видишь, телевизор у тебя есть, – доверительно сообщил рыжий. – А деньги зачем просишь? На видеомагнитофон что ли?» Она расплылась в улыбке и, когда машина рванула с места, долго махала ей вслед.
Андрей Аполлонов-Григорьев нажимает на педаль газа, и симпатичное личико девочки-цыганки мгновенно исчезает из вида. В CD-плеере надрываются «Запрещенные барабанщики». «Вам бы, вам бы, – подпевает рыжий «Иванушка», – вырвали жабры – было бы вам все пополам, па-ра-ру-рам!!!» Случись под рукой подходящий магнитофон, эта кавер-версия могла бы разойтись многотысячным тиражом. Через два часа Аполлонов-Григорьев выйдет на сцену огромного стадиона и будет петь уже совсем другие тексты: «А ты не сдерживай слез, реви, реви!» И несколько тысяч девочек натуральным образом не смогут сдержать слез. В то время как девочка-цыганка и еще несколько сотен тысяч других девочек по всей стране в этот вечер не смогут сдержать слез при одном воспоминании о нем.
«Все это началось совершенно случайно, – говорит Рыжий, немного приглушив звук. – Приехала группа «Любэ» в Сочи снимать клип. К кому обратиться за массовкой? Только в местный Театр мод. А я там работал. Поехали сниматься на какой-то кубанский хутор, я как обычно что-то пел, светился в кадре. Потом съемки закончились, мне дали 50 рублей, тут подходит какой-то человек волосатый и говорит: «Вы случайно не поете?» Я ему: «Случайно нет». А он мне: «Ну тогда, может, попробуем?»
Рыжий тогда не знал, что именно ему предлагают попробовать. Кто такой этот волосатый человек, он тоже понятия не имел. Вместо непонятных проб он уехал в Москву и поступил в ГИТИС. Через полгода увидел по телевизору сюжет из Варшавы, в котором фигурировала одна его старая знакомая. В тот же вечер уехал в Варшаву, так хотелось с ней повидаться, – оказалось, что знакомая набирает актеров для постановки мюзикла «Метро». Два года мюзикл играли в Варшаве, потом два месяца на Бродвее. Отыграв свое, Рыжий вернулся в Сочи, стал художественным руководителем Театра мод и поставил потрясающее шоу, с песнями, танцами и переодеваниями. А потом, в день его рождения, к нему снова подошел волосатый человек и сказал: «Давай-ка собирайся – и в Москву. Попробуем».
Волосатого человека зовут Игорь Матвиенко. Он был основателем, продюсером и автором всех песен группы «Любэ». «Мне всегда нравилось писать песенки легкие по содержанию и тяжелые внутри, – вспоминает Матвиенко. – Работа с «Любэ» меня немножко вывела из нормального лирического состояния. И поэтому была нехватка этих ощущений. Хотелось сделать что-то тинейджерского плана». Матвиенко решил создать обычную поп-группу с симпатичными девочками и веселыми мальчиками. Рыжий привез из Сочи свою знакомую («хулиганка такая, со шрамом на лице, с жуткими дредами»), но ей в пару так и не смогли найти другую, более симпатичную и милую солистку. Рыжий привел к Матвиенко своих друзей: один играл с ним в варшавском «Метро», другой пел заглавную партию в спектакле Театра им. Моссовета «Иисус Христос – суперзвезда». «Я думал, что Антон Деров больше подойдет, потому что у Сорина был антитанец. Он в «Метро» не мог синхронно танцевать – двигался как на шарнирах». Однако Матвиенко выбрал именно Игоря Сорина. А затем привел с какой-то вечеринки в ночном клубе «Арлекино» парня по имени Кирилл. «Он встал и запел шлягерным голосом – просто самородок реальный».
Все тогда сошлось идеально. Трое симпатичных молодых людей: один мечтательно-сентиментальный, другой импозантный и представительный, третий веселый и дурашливый. Аранжировщик Игорь Полонский – пианист с классическим образованием, прекрасно разбирающийся в актуальной электронной музыке и компьютерных технологиях. Композитор Игорь Матвиенко – человек, умеющий сочинять мелодии. «Мы поехали тогда на концерт в Сочи, – вспоминает Аполлонов-Григорьев, – утром просыпаюсь, включаю ящик, а там клип «Тучи», которого я не видел еще. Я офигел реально, такая сильная работа по тем временам. А потом выхожу на улицу, и на меня все смотрят: «Это вы сегодня пели новую песню?» «Мы поехали в Киев, – продолжает Кирилл Андреев, – и собрали там Дворец спорта. Говорят, что такое столпотворение в последний раз было там в 1990 году на матче «Динамо» (Киев) – «Спартак». Я в первый раз увидел такую толпу – когда видишь не людей, а просто ковер из голов. Ощущение приятное, но, с другой стороны, страх: 15 тысяч человек на тебя смотрят. Там такой рев стоял – мы не слышали, что пели».
Так продолжается уже больше пяти лет. Рев толпы, заглушающий голоса со сцены, девочки с плюшевыми мишками в руках. И слезы – океаны слез. Ничего не изменилось даже в тот момент, когда Игорь Сорин, самый романтичный из всех троих, сказал, что больше не хочет и не может петь чужие песни. Что он хочет заниматься чистым творчеством, что у него есть собственный материал и он хочет работать один. «Он должен был стать нашим Робби Уильямсом, – говорит Аполлонов-Григорьев. – У него даже шрамчик на лбу был такой же». Спустя полгода после ухода из группы, 3 сентября 1998 года, Игорь Сорин выбросился из окна.
Если бы они в тот момент ушли, никто, даже самые оголтелые фанатки, не смог бы их осудить. Но они решили продолжать. Кто-то же должен петь девочкам о любви и счастье, раз уж не у всякой девочки любовь и счастье случаются в жизни. «Я помню одно письмо, – рассказывает Игорь Матвиенко, – даже не письмо, а настоящее эссе о том, почему девчонки любят артистов. Просто потому, что артист всегда рядом. Потому что он никогда не предаст».
«Люди поначалу отнеслись ко мне очень настороженно», – говорит Олег Яковлев. Бывший артист Иркутского театра кукол, бывший студент ГИТИСа, бывший актер театра Армена Джигарханяна два года назад стал новым солистом «Иванушек». На прослушивание, проходившее в ДК ГУВД, пришло несколько тысяч человек. Но взяли того, кто не пришел – просто прислал кассету, случайно услышав о конкурсе по телевизору. «Девочки – это дикая энергия, бешеная сила. Иногда просто опасность огромная. Но когда я вышел на сцену, ни одной бутылки, ни камня, ни помидора не прилетело. Никто не позволил себе мерзости никакой».
Яковлев абсолютно прав. Девочки – это страшная сила. «Совсем сумасшедших немного, – рассказывает Яковлев, попивая чай в бильярдной при клубе «Кино». – Может, человек 15-20 по Москве. Я знаю их всех в лицо, знаю, как их зовут. Пытался даже поддерживать какие-то отношения, но понял, что они понемногу наглеют. Начинается панибратство, хлопания по плечу, хватания за коленки. Предложения типа: «Ну что, поехали ко мне?» Это меня просто повергает в шок». Яковлев допивает чай, прощается и уходит. Он с трудом передвигает левую ногу. Ему только что сделали обезболивающий укол. Через четыре часа он будет танцевать рядом с Андреем и Кириллом на фестивале «Бомба года». Как будто бы ничего не произошло.
Их жизнь сейчас действительно складывается так, будто в ней ничего не происходит. Провалы, страхи, триумфы, трагедии – все в прошлом. Сейчас все расписано на годы вперед, вплоть до деталей. «Я знаю, что сейчас выиграю у Кири, – говорит Аполлонов-Григорьев, отходя от бильярдного стола, – что он меня отматерит, что мы потом поедем в магазин, потому что нет майки, и Киря будет разговаривать с продавщицами о скидках. Потом отвезу его домой, мы будем час драться, что одевать на концерт. Потом приедем на концерт, поматеримся на концерте. Потом врежу им за то, что плохо танцевали схему. То есть я знаю сценарий всех отношений на ближайшее время». Они, конечно, остаются живыми людьми, со всеми вытекающими. Могут заболеть, сломать руку-ногу, впасть в депрессию. Могут потрепать друг другу нервы. «Мы шкребемся практически каждый день, – признается Аполлонов-Григорьев. – Все время ждем какой-то подколки, наезда. Иногда чаша переполняется, и дело доходит до истерик». Могут переругиваться прямо на концертах, в перерывах между песнями. «Люди этого не замечают, а у нас идет продолжение движения. На концерте успеваем решить вопросы, которые в поезде не успели решить. Один начинает петь: «Девчонка-девчоночка…», а другой в это время: «Давай, жирная свинья, пой!» Они могут худеть, толстеть, жениться, заводить детей. Могут смотреть фон Триера и Альмодовара (как Олег), или читать запоем «Кысь» и «Голую пионерку» (как Андрей). Но все это – глубоко внутри. А снаружи все по-прежнему. «Матвей пишет, я разукрашиваю, и мы опять едем покорять девичьи сердца». И так до бесконечности: диски, клипы, гастроли, премии, девочки, не сдерживающие слез. Даже количество девочек со временем не меняется. «Сейчас у нас третье поколение фанаток, – говорит Матвиенко. – Еще остались те, кто дежурил у Рыжего на съемной квартире. Многие из них уже стали мамами, но появляются новые, четырнадцатилетние, которым это нравится. Видимо, им не хватает в жизни чего-то, что несут «Иванушки». Так что держимся».
Сделать так, чтобы с тобой ничего не происходило, – для поп-музыканта задача почти невозможная. Необходима предельная трезвость – и не только в буквальном смысле. Хотя и в буквальном тоже. «Начинаешь думать о здоровье, – признается Кирилл Андреев, – выпьешь рюмочку лишнюю, а вдруг головка с утра заболит?» Необходима дисциплина и самоконтроль. Не выйти на сцену, сославшись на болезнь, – нельзя. Отказать, когда у тебя просят автограф, – нельзя. Даже секс с фанатками на гастролях – и то (с некоторых пор) нельзя. «Ты же травмируешь людям психику, – говорит Аполлонов-Григорьев. – Ты уедешь, а тебя потом всю жизнь будут вспоминать. Пусть и добрым словом, но все равно с обидой».
А еще нельзя быть излишне амбициозным. В поп-музыке это – главное искусство. Машина исправно работает до тех пор, пока внутри машины ничего не происходит: все болтики пригнаны, и шестеренки крутятся в рабочем режиме. Если же шестерня принимается вращаться по свой глупой воле, все пропало. Если ты начинаешь считать себя небожителем, способным диктовать миру свои законы, – ты пропал. Если тебе начинает казаться, что ты выше, лучше, талантливее всей этой серой биомассы, – ты пропал. Такое случалось со многими, от поп-героя 70-х Вадима Мулермана, решившего пропагандировать со сцены древний язык исторической родины, до пускающихся в тяжкие сольные карьеры участников «На-На». От Брайана Уилсона из Beach Boys, улетевшего в мир собственных галлюцинаций, до Гэри Барлоу из Take That, возомнившего себя самым талантливым композитором современности. Единственный, кто выбрался из машины относительно невредимым, – Робби Уильямс из тех же Take That. Но его спасло только то, что после распада группы он быстро опустился на алкогольное дно. А потом почел за лучшее стать частью новой машины, состоящей из композиторов, продюсеров, промоутеров, PR-агентов. Вот что его спасло, а вовсе не «шрамчик на лбу».
«Популярность подразумевает под собой съезд крыши мгновенный, – говорит Аполлонов-Григорьев, – что в конечном счете и произошло с Сорняком. Он уходил на излишней самоуверенности, граничащей с внутренней наглостью. Я говорил ему: «Игорь, ты спешишь, у тебя нет багажа. Ты не умеешь даже компьютер включить». И он полгода сидел и так и не сумел компьютер включить. И ничего не сделал вообще. У тех, кто остался, принципиально другая установка. Их не душит атмосфера. Им не надоело изо дня в день петь одни и те же песни. «То, что хотелось получить с моими амбициями, я получил», – это Аполлонов-Григорьев. «Сейчас иногда звонят из театра, предлагают хороших партнеров, уже звезд, актеров экстра-класса. Иногда возникает желание попробовать, но также и боязнь. Потому что я уже оторвался от этого ремесла», – это Яковлев. «Я ничего не потерял, только приобрел: уверенность в себе, жизненный опыт. Все сложилось. Все до сих пор на мази», – это Андреев.
Феномен «Иванушек», поп-группы, которая существует более пяти лет и умудряется при этом не терять ни грамма популярности, – это заслуга людей, четко осознавших свое место в жизни. Дело не в том, что они менее талантливы или более уступчивы, чем остальные. У них хватит ума и таланта прожить и без «Иванушек»: будут играть в театре, вести телевизионные ток-шоу или просто работать в банке. Дело не в отсутствии собственных сил. Дело в особом к ним отношении. «Не я выбрал сцену, сцена выбрала меня», – проговаривается Кирилл Андреев безо всякого пафоса, как бы между делом. «Все произошло совершенно случайно: случайно включил телевизор, случайно попал на съемки клипа, случайно пошел в ночной клуб, и с этого все началось», – в один голос твердят все трое. Эта нарочитая скромность в чем-то сродни христианскому смирению. «Это не твоя жизнь. Она не тебе принадлежит», – говорит Аполлонов-Григорьев. Он, конечно, имеет в виду огромный штат, работающий на «Иванушек». Или несметное количество девочек, любящих артистов за то, что они всегда рядом и никогда не предадут. Кого бы он там ни имел в виду – в этих словах вся суть. Если тебе удалось выбраться наверх, значит так встали звезды, и не более того.
«Конечно, в свое время планка только благодаря Матвею не соскочила», – говорит Аполлонов-Григорьев. Волосатый человек, когда-то встретивший рыжего человека во время съемок клипа на кубанском хуторе, сегодня уже далеко не волосат и кататься по шальным хуторам явно не настроен. Он сидит и пьет чай в углу фотостудии, пока его подопечные пытаются состроить перед камерой серьезное выражение лица. Игорь Матвиенко, в отличие от подопечных, без всяких просьб спокоен и сосредоточен. Черный костюм, коротко стриженые седые волосы, умные глаза, в которых читается то, о чем он вряд ли захочет говорить вслух, особенно с посторонним. «К сожалению, батюшка, к которому я ходил в последние годы, недавно умер, – нехотя рассказывает Матвиенко. – Но раньше мы часто с ним разговаривали. В том числе о поп-музыке». Все метафоры, которыми принято описывать продюсеров поп-групп, в случае Матвиенко не работают. Он ничем не напоминает хитрого кукловода, под чью музыку послушно пляшут безвольные марионетки, и совершенно не похож на Карабаса-Барабаса, выжимающего из артистов все соки ради лишнего сольдо. «У всех одно желание: заработать денег, – говорит Матвиенко. – Все занимаются какими-то внешними делами: имидж, маечки, прически. И забывают или не понимают, что должно быть еще основное блюдо. Фундамент».
Никто из участников «Иванушек» даже за глаза не позволяет отозваться об этом человеке непочтительно. Все разговоры о нем – только в превосходных степенях. В этой почтительности совсем не чувствуется страха. Скорее трезвое понимание того, что от этого человека зависит все. Пока он спокойно пьет чай и позволяет вещам идти своим чередом, планка не сорвется, группа будет жить, и даже возраст взрослеющих мальчиков никто не примет во внимание. Он отвечает за них. Он не позволит им перейти границу между чистым и грязным. Между «быть» и «не быть». «Главное – пошлости не допускать, – говорит Матвиенко на прощание. – Страшно боюсь перейти эту грань. С нас же потом спросят ТАМ за все наши ходы. А с тех, кто занимается шоу-бизнесом, спросится в десять раз больше». Матвиенко допивает чай и долго смотрит на то, как трое «иванушек» работают перед камерой. Пять лет назад ему хотелось сделать из них суперзвезд. В итоге ему удалось добиться большего. Он сделал их нормальными людьми.